Мор мечей
Шрифт:
Развалина догорала. Черный огонь пробил щит Габриэля, а потом…
На мгновение…
Не осталось ничего.
Только запах роз, и далеких сосен, и, кажется, апельсинов. Как весенней ночью во дворе огромной крепости.
Прощай, – сказала она.
Черный дракон упал на ледяной щит и рассыпался тысячей одержимых червями клочков где-то внизу.
Габриэль заплакал, понимая, что случилось. Но все же он потянулся вперед и произнес одно слово на архаике. Копье взлетело ему в руку, а Ариосто развернулся, чтобы не погибнуть
Слезы текли по лицу Габриэля и замерзали на ветру. Прощай.
Морган Мортирмир сидел на высокой толстой сосне. Пострадала только его гордость. Да еще на руках остались длинные царапины – в иных обстоятельствах они могли бы вызвать у Габриэля не только смех.
– Не смешно! Я все сделал правильно, кроме…
Ариосто схватил магистра одним отточенным движением.
– Бога ради. – Габриэль обнял Моргана, а тот вдруг расплакался.
– Мы… откуда взялась эта сила?
– Амиция. Она… ушла. А мы не закончили.
– Мы убили дракона. Господи. Я страшно просчитался. Я такого не ждал.
– Мы оба не ждали. А теперь одайн знают, что мы близко.
Ариосто понадобился час, чтобы отдохнуть. Морган все это время смотрел на небо и что-то злобно бормотал, но заняться было нечем. Огромный грифон устал – так устал, что ему требовался сон. А горный склон оказался очень холодным.
– Разведи костер, – сказал Габриэль. Он смотрел на черные ошметки на соседней горе – куски драконьего трупа. – Одайн знают, что мы победили дракона. Должны знать.
– И что они сделают? А ты бы что сделал? – с любопытством поинтересовался Мортирмир. – На мгновение мир исчез. О, я, кажется, понял…
– Мир исчез… – повторил Габриэль.
Габриэль давно знал, что Амиции скоро… не станет. Но правда оказалась слишком тяжелой. И хуже того, он понял, что она прогнала его, чтобы ему было легче. Он подумал о Бланш. О том, что должен для нее сделать, в конце концов. А потом усилием воли, которое одобрила бы даже его мать, отогнал эти мысли. Отныне он думал только о ночи, ледяном небе, усталом грифоне и одайн.
– Переговоры? – предположил Габриэль. – Если бы я был на их месте и кто-то убил бы моего дракона, я бы попробовал поговорить. – Он слабо улыбнулся.
Силы теперь хватало, и он разжег огонь и вскипятил воды для всех троих. На ледяной горе она пришлась кстати.
– Я серьезно, Морган. Если бы я узнал, что кто-то уничтожил моего ручного мертвого дракона, я бы предложил переговоры. А если они живут в эфире, как говорил Аль-Рашиди…
Мортирмир посмотрел на темный лес. Ни искорки, ни огонька. На пятьдесят миль в округе некому было зажечь свечу. Темнота оставалась непроглядной.
– Наверное, так выглядел мир до появления людей, – заметил Мортирмир.
Габриэль кивнул и поежился.
– Я не думаю, что они способны на переговоры. Мне кажется, они могут только победить или умереть.
– Ужасный недостаток.
Ночь тянулась. Всех троих дергало. Пот под курткой Габриэля едва не превратился в лед. Габриэль попытался отгородиться от горя. Он скучал по Бланш.
– Смешно будет умереть здесь от холода после такого боя.
– Если Ариосто нас унесет, давай закончим дело. Это безумие, но все же я понимаю. Одним ударом можно избавиться от необходимости утопить этих бедных людей в крови.
– Да. Вот только дракон уже разложился, Морган. И о чем это нам говорит?
– О том, что одайн умеют управлять мертвыми.
– Одержимые немертвые крестьяне, возможно, уже умерли от голода.
Морган помолчал, посмотрел на сверкающие звезды, которые здесь были совсем близко; потом на темный лес, бархатным ковром раскинувшийся внизу.
– Узнаем в течение часа.
– Ариосто устал.
– Ты говорил, что у нас только один шанс. Это неправда. Мы можем вернуться в лагерь. Но если одайн обладают стратегическим мышлением, если они знают, что здесь произошло…
– Должны знать.
– Не перебивай. Я вот что думаю…
Габриэль засмеялся.
Даже в слабом свете звезд стало заметно раздражение магистра, быстро сменившееся страхом и смущением.
– Я опять не так себя веду?
У Габриэля начали неметь пальцы.
– Ну, один из нас император. И это не ты, друг мой.
– Ну да, – рассмеялся Мортирмир.
– И все же я согласен. Они не едины. Это должно было случаться и раньше. Заклинание Аль-Рашиди – брат-близнец того, что использовал мастер Смит у меня на глазах. Если одайн его помнят, у них может быть ответ, даже если… в любом случае стоит попытаться. Там пятьдесят тысяч человек, и я не собираюсь говорить своей госпоже, что не сумел их спасти, потому что замерз.
– А ты тоже смешной, – улыбнулся Мортирмир. – Пошли, сделаемся героями.
– Герой тут один, Ариосто. Друг, ты сможешь нас унести?
А ты можешь развести костер прямо на седле? Но я могу. Я весь переполнен… этой штукой. Когда убиваешь врага и чувствуешь себя самым сильным. Если хочешь, я и до Альбинкирка долечу. Только… говори со мной.
Только что? – спросил Габриэль.
Я очень замерз и хочу есть.
Тридцать миль. – Габриэль попытался представить расстояние.
Как это?
От башни Альбинкирка до красивой фермы с девушками. И назад.
Может быть.
Для чудовищно сильного зверя прозвучало очень неуверенно.
Габриэлю это не понравилось.
Если бы мы были в Альбинкирке, ты бы долетел до фермы госпожи Хелевайз и обратно?
Да.
– Планы меняются, – сообщил Габриэль Моргану.
Когда Ариосто взмыл в воздух, ночь уже заканчивалась. Небо немного посветлело. В этот час перед рассветом умирают старики, рушатся надежды, сидящие в засаде теряют терпение, сильные мужчины плачут, а жены успокаивают их.