Мор, ученик Смерти
Шрифт:
— Ты выглядишь немного разгоряченным, Кувыркс. Что-нибудь случилось?
— П-пу-устяки.
— Прости?
Он попытался отряхнуться от чар. Концентрируйся на расческе, дружище, на расческе.
— О, всего лишь небольшой магический эксперимент, мэ-эм. Обошлось поверхностными ожогами.
— Оно продолжает двигаться?
— Боюсь, что да.
Кели вновь повернулась к зеркалу. Ее лицо было совершенно неподвижно.
— У нас есть время?
Это был тот самый вопрос, которого он боялся до потери пульса. Он сделал все, что мог. Он настолько вернул к реальности королевского астролога, что тот теперь настойчиво
— Пожалуй, нет. Не исключено, что эта штука близко.
Зеркало отразило сверкающий взгляд Кели.
— Насколько близко? Кувыркс замялся.
— Очень.
— Ты хочешь сказать, что она может добраться до нас во время церемонии?
Кувыркс опять замялся.
— Больше смахивает на то, что еще до нее, — удрученно признался он.
Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь барабанным постукиванием пальцев Кели по краю стола. Кувыркс гадал, что она сделает: даст слабину и разрыдается или разобьет зеркало. Вместо этого она произнесла:
— Откуда ты знаешь?
Он подумал, не отделаться ли какой-нибудь дежурной фразой типа «Я волшебник. И мы, волшебники, знаем толк в этих вещах», но решил воздержаться. В последний раз, когда он произнес ее, принцесса пригрозила ему топором.
— Я расспросил одного из стражников насчет того постоялого двора, о котором рассказывал Мор, — сказал он. — Затем высчитал приблизительное расстояние, которое предстоит преодолеть барьеру. Мор говорил, что он движется со скоростью медленно идущего человека, то есть…
— Так просто? И ты не прибегал к волшебству?
— Единственное, к чему я прибегал, — так это к здравому смыслу. В конечном итоге всегда оказывается, что он гораздо более надежен.
Она легонько похлопала его по руке.
— Бедный старый Кувыркс, — посочувствовала она.
— Мне всего двадцать, мэ-эм.
Она встала и перешла в будуар. Одна из вещей, которой вас учит положение принцессы, — это как всегда быть старше любого человека рангом ниже вашего.
— Да, полагаю, должно существовать такое явление, как молодые волшебники, — она полуобернулась. — Просто люди всегда представляют их себе стариками. Интересно, почему так?
— Из-за суровых ограничений, которые влечет за собой призвание волшебника.
— Что же подтолкнуло тебя к решению стать волшебником? — голос принцессы звучал приглушенно, как будто голова у нее была чем-то закрыта.
— Работа чистая, в тепле, тяжестей поднимать не надо, — объяснил Кувыркс. — И еще, мне кажется, я хотел узнать, как устроен мир.
— И ты преуспел в этом?
— Нет.
Кувыркс
— А что подтолкнуло тебя к решению стать принцессой?
После непродолжительного задумчивого молчания она произнесла:
— Знаешь, это было решено за меня.
— Прости, я…
— Быть монархом — своего рода семейная традиция. Мне кажется, с волшебством то же самое; твой отец наверняка был волшебником?
Кувыркс скрипнул зубами.
— Нет, — наконец выговорил он. — Не совсем. Я бы даже сказал, он не имел к волшебству абсолютно никакого отношения.
Он знал, что последует за этим, и вот оно пришло, точное, как закат, произнесенное тоном, окрашенным легкой насмешливостью и беспредельным любопытством.
— О? Так это правда, что волшебникам не позволено…
— Ну, если это все, мне действительно пора уходить, — громко произнес Кувыркс. — Если я кому-то понадоблюсь, пусть идет на звук взрывов. Я ухожж-уу-у-!
Кели выплыла из туалетной комнаты. Нельзя сказать, что женская одежда относилась к числу вопросов, которыми Кувыркс был сильно озабочен, по правде сказать, когда он размышлял о женщинах, нарисованные его воображением картины вообще не включали в себя такую деталь, как одежда. Но от зрелища, которое предстало перед ним в эту минуту, у него перехватило дух. Кто бы ни был создателем этого платья, чувства меры он был лишен начисто. Он положил кружево поверх шелка, отделал все это черным дурностаем, перевил жемчужными нитями все места, через которые проглядывало обнаженное тело, взбил и накрахмалил рукава, добавил серебряной филиграни, а потом опять взялся за шелк.
И в самом деле казалось совершенно невероятным, что такое можно сотворить всего лишь из нескольких унций тяжелого металла, десятка раздраженных моллюсков, пары-тройки дохлых грызунов и большого количества нитей, извлеченных из брюха насекомых. Принцесса не столько надела платье, сколько заняла его; если нижние оборки не поддерживались колесиками, то Кели была значительно сильнее, чем Кувыркс привык считать.
— Что скажешь? — осведомилась она, медленно поворачиваясь. — Это платье носила моя мать, бабушка и ее мать.
— Что, все вместе? — Услышь Кувыркс положительный ответ, он с готовностью поверил бы.
«Как ей удалось туда влезть? — гадал он. — Там, сзади, наверное, есть дверь…»
— Это фамильная драгоценность. Корсаж отделан настоящими бриллиантами.
— А это какая деталь — корсаж?
— Вот эта деталь.
Кувыркс содрогнулся.
— Очень впечатляет, — проговорил он, овладев собой в достаточной степени, чтобы рискнуть заговорить. — А тебе не кажется, что она выглядит чересчур зрелой?
— Она выглядит по-королевски.
— Да, но, наверное, платье не позволяет тебе двигаться быстро?
— Я совершенно не намерена бегать. Надо блюсти свое достоинство.
Еще раз в складках губ принцессы проявилась жесткая линия, происхождение которой прослеживалось до того самого предка-завоевателя, который предпочитал двигаться быстро, а о королевском достоинстве знал ровно столько, сколько умещалось на кончике копья.
Кувыркс развел руками.
— Хорошо, — сдался он. — Отлично. Мы делаем все, что можем. Остается лишь надеяться, что у Мора появятся свежие идеи.