Мор
Шрифт:
А так – дернулся тент, и лети, душа, в Свет.
Ну ничего, разберусь. Только Гуго дождусь для начала – он-то при всем желании обежать фургон и столь ювелирно пырнуть меня клинком никак не успевал.
Выжженные на руке святые письмена, которые и развеяли самого шустрого беса, заодно исцелив рану крупицами его скверны, ныли просто невыносимо, долетавший до пустыря колокольный звон колол похуже вражеского копья, и меня вновь начало мутить.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я зачерпнул из таза мыльной воды и оттер с торса
Подождем. Подождем – да.
Первым, на мое счастье, явился Гуго. Насвистывая мотивчик из популярной в этом сезоне оперы Антонио Лири, фокусник забрался в фургон и с изумлением уставился на залитый кровью пол.
– Себастьян, ты кого-то убил? – заозирался он по сторонам. – А где тело? В сундуке?
– Нет, – скривился я и перевернул таз. Окрасившаяся в розовый цвет вода утекла сквозь щели, и кровавое пятно перестало бросаться в глаза. – Скорее, это меня убили. И вполне успешно, только не до конца.
– Ты в порядке? – всполошился фокусник.
– Теперь – да.
– Кто это был?
– Не знаю, – покачал я головой и указал на неприметную прореху в тенте. – Ударили с улицы.
– Но почему именно сейчас? – наморщил лоб Гуго и вдруг охнул: – Кто-то из нас работает на Норвейм?
– Ничего другого мне на ум не приходит.
– Альб или Берта? Или меня ты тоже подозреваешь?
– Ты бы не успел фургон обежать.
– Хоть в чем-то повезло.
– И не говори. Остается только выяснить, кто именно скурвился.
– Где ты стоял? – спросил Гуго и потянул меня к зеркалу. – Только встань на то самое место! Это важно!
Выполнять распоряжение не хотелось просто жутко – теперь никакая молитва не спасет! – но я пересилил себя и подошел к зеркалу. Подспудно ожидая повторения смертельного удара, протянул руку к деревянной рамке, сдвинулся немного в сторону и кивнул:
– Здесь.
– Куда был нанесен удар?
Я нехотя задрал рубаху и показал белую отметину шрама с левой стороны груди.
– О, Святые! – воскликнул пораженный фокусник. – Точно в сердце!
– Хотелось бы выразить восхищение такой точностью лично…
– Так, били снизу вверх и немного наискось, с правой руки, – задумался Гуго и поспешил к закрывавшему вход пологу. – Подожди!
Чувствуя давящую на плечи усталость, я присел на табурет и похлопал увесистой дубинкой по ладони. А ведь так замечательно день начинался! Так замечательно…
Вернувшийся в фургон Гуго с отсутствующим видом уселся на сундук и печально вздохнул:
– Я бы предпочел, чтобы предателем оказалась эта стерва…
–
– Он.
– Откуда такая уверенность?
– К борту придвинут бочонок. Крышка протерта.
– Неудивительно, – фыркнул я. – Даже Берте не дотянуться с земли.
– Она высокая, ей несподручно бить с бочонка снизу вверх, – пояснил фокусник. – При ее росте удар вышел бы скорее горизонтальным. И знаешь, она бы непременно зашла оценить результат. А вот Альб в этом отношении излишне самоуверен. Вечно его контролировать приходится.
– Зови выродка. – Поднявшись с табурета, я спрятался за вешалку со сценическими нарядами и предложил: – Скажи, что обнаружил мое тело, все осмотрел и нужна его помощь.
– Сделаю, – вздохнул Гуго и, задув фонарь, выбрался наружу.
Вскоре послышались голоса, потом полог дрогнул, и внутрь проскользнула невысокая, коренастая фигура жонглера. Непривычный к темноте Альб на какой-то миг замешкался, не веря собственным глазам – где труп?! – и подарил мне великолепную возможность примериться и садануть его дубинкой, не опасаясь из-за спешки перестараться и проломить череп.
Парень рухнул как подкошенный; немедленно подскочивший к жонглеру Гуго кандалами из реквизита приковал его правое запястье к левой лодыжке, а потом мы повыкидывали из сундука пыльное барахло и сгрузили туда предателя, предварительно отыскав все запрятанные в его одежде ножи.
– Что дальше? – тяжело отдуваясь, спросил фокусник. – Сообщим Изгоняющим?
– Нет, этот сучонок сейчас запоет.
– Сомневаюсь. А потрошить его здесь нельзя.
– Уж поверь, он нам сам все расскажет. – И я парой хлестких пощечин привел Альба в чувство. – Ведь расскажешь?
– Гори в Бездне! – заорал жонглер и тут же захрипел из-за слегка сдавивших шею пальцев. – Отпусти…
– Посмотри мне в глаза, – потребовал я, но парень крепко зажмурился и, насколько позволяли стенки, попытался отвернуться. – Гуго, запястье.
Фокусник потянул на себя левую руку жонглера, и со всего маху захлопнувшаяся крышка перебила предплечье с явственно прозвучавшим хрустом. А вот последовавший за ним вопль оказался каким-то очень уж приглушенным и вряд ли привлек внимание ко всякому привычных циркачей. Спокойно открыв сундук, я ухватил корчившегося Альба за волосы и уставился ему в глаза. Тот попытался отвести взгляд, но не смог.
Теперь его сознание разрывала боль, куда более пронзительная, чем от перебитой кости. Заточенные во мне бесы силились вырваться на волю, и жалкая душонка предателя казалась им сейчас самым восхитительным прибежищем для своих измученных сущностей. Они упоенно рвали и тягали ее, а потом я мотнул головой, заставляя нечистых успокоиться, и потребовал:
– Говори!
– Экзекуторы в доходном доме в переулке Виноградарей! – прорыдал совершенно убитый касанием потустороннего Альб. – В мансарде!