Мора
Шрифт:
— Что вам надо? — стонала я тихо. Магоцвет дымился в руке, на столике рядом с кроватью стояла бутыль вина. Моего любимого, синего сорхитского. И голоса тут же наводнили мою голову, разрывая её.
— Помоги нам!!! Наши дети умирают! Они не вылупятся, они умрут! Мы дадим тебе всё, что ты захочешь, Мора! Ты станешь нашей Повелительницей, Овороран будет у твоих ног, он тоскует по тебе, как и Огонёк, Танкель.
Слёзы лились из глаз, я ощущала боль драконов как свою. Что это? Свойство короны? То есть Венца… Дверь снесло, меня прижали к себе тёплые руки Али. Он ласково меня укачивал, гладил по волосам, стирал слёзы. Али, мой любимый
— Что случилось, милая? — шептал он мне на ухо, укачивая в своих руках.
В дверь уже влетали Эмиасс, оба ворона, Ташасскар и Мунон. Они уже помирились? Нет, но моё состояние их заставило хоть вид сделать.
— Муни? Ты вернулся? — слабо завозилась я, пытаясь встать ему навстречу. Но он тут же стал на колени у кровати и удержал меня.
— Да, — он прятал глаза, — Прости, что меня так долго не было.
— Он злился на тебя, вот и остывал в своём ледяном краю, — выдал его тайну Эмиасс. Мунон обжёг его гневным взглядом, но Турмалин кивнул на меня и Али, предлагая разобраться с проблемой, — Так что произошло? Снова видения?
— Они молят меня, Эми! — снова плачу. От той боли и тоски, что льётся из другого мира, мне так плохо! — Они сказали, что их дети умирают. Они молят меня помочь, обещают всё, что угодно! Даже Оворна на блюдечке…
Гневно и тревожно переглядывались мужья. Мунон даже на время перестал видеть даархита врагом и согласно кивнул ему.
— Мы не обязаны им отвечать! Они из-за своих детей погубили столько разумных! Пусть дохнут, подлые твари! — высказались все.
— Мы с матерью поставим самый сильный блок на твой разум, возможно когда у них уже не будет причин тебя беспокоить, они отстанут, — я открыла рот в протесте. Как? Оставить умирать детей? Эми понял, что переборщил, и демоница во мне, уже ставшая матерью и знающая, как больно видеть боль своих детей, не станет спокойно ждать смерти драконышей, — Ладно. Дай мне время подумать, как обезопасить тебя! Мы поставим им условия, да такие, что сами откажутся!
— Всё будет хорошо, любовь моя! Верь мне! — погладил мою щёку Мунон и вышел. Я недоумённо посмотрела ему вслед. Ташасскар сел у моих ног и сидел так, пока я не успокоилась. Я гладила его волосы, жмурилась от удовольствия, когда он целовал мои пальцы, игриво лаская их языком. Сзади прижимался Али, его нежность мягким покрывалом опустилась на плечи. Он шептал мне то, что я люблю слышать. Я млела и улыбалась, а потом уснула.
— Моя Пара! — прогрохотало в небе. Я ахнула и отступила от края скалы, на которой очутилась. На соседнем пике сидел золотой дракон и щурил наглые алые глаза. Ледяной ветер трепал волосы, продувал насквозь, я обхватила себя руками и крыльями. Молчала, отворачивая голову, — Ты думаешь, что я предал тебя? Это не так!
— Это так! Так!!! — заорала я в его морду и швырнула подвернувшийся так кстати под ногу камень. Камень попал точно в глаз, но вреда к сожалению не причинил, — Ты сбежал, оставил нас умирать! А враг был близко, он убил бы всех! А меня забрал бы в пожизненное рабство! Чтобы я его обслуживала, рожала ему таких же как он!
Дракон сцапал меня в лапы и улетел куда-то влево. Нескоро мы сели, но когда сели, он тут же превратился в Оворна. Нагой, прекрасный, с завораживающе зовущим взглядом. Его плоть уже была готова, отозвавшись пульсацией внутри меня. Я разозлилась на себя, ведь у меня есть любимые, и они в отличие от дракона меня не предадут! Я отскочила от Оворна, подняла глаза выше его бёдер, вытянула руки, показывая, чтобы не приближался.
— Чтобы помочь тебе, я вызвал на поединок узурпатора. Я убил его, устроил малыша и стал пробиваться обратно сквозь завесу миров, но на Руанави уже стояла печать, — сказал он. Его глаза не отпускали, голос прошёлся сладким бархатом по коже, вызвав такое желания, что я помимо воли застонала. Он не улыбнулся, но довольно сверкнул алыми очами, — Мы все напуганы, Мора! Наши малыши уже умирают. Каждый день по двое-трое. Ты ведь сама уже мать, так скажи, ты можешь представить себе боль их матерей?
— Почему ты не сказал мне?! Ты просто оттолкнул меня и улетел! — уже тише сказала я и села на валун. В этом сне я была в тонкой прозрачной сорочке, одной из самых любимых.
— Я пытался быть драконом! — прорычал он и знакомым жестом Оворна взлохматил растерянно свои волосы, — Ты стала для меня запретным плодом, Мора. Создатель наказал бы нас за нарушение запрета…
— А я думала, что ты не такой… Что ты сильный, а ты всего лишь… дракон, — в моём голосе было столько горечи и презрения, что Оворн не выдержал и подлетел ко мне. Да, силы у него много. С её помощью он и сломил моё сопротивление, смял мои губы, сдавил руки в локтях, чтобы рожу не расцарапала.
— В наших мирах время неодинаково. За эти годы, что прошли в твоём мире, здесь пролетел лишь миг. Я должен был вернуться. Я учёл вектор времени, я собрал все силы для перехода и упёрся в стену, понимаешь? В твою печать! — рычал он, тряся меня как грушу. Я с трудом, медленно и неохотно, стала соображать. Значит, Оворн не предавал меня! Он намерен был только унести малыша в свой мир, в безопасность, сразиться с предателем и прийти мне на помощь!
— А Создатель? Ты же сказал… — снова поцелуй, он кружит голову, превращая меня в желе.
— Я говорил с ним. Он сказал, что ты — исключение. Ты почти Богиня, Мора. В тебе столько сил, да ещё и ваши народы теперь дают энергию веры именно тебе, а не богам извне. Мы можем быть вместе, но твоя печать не даст мне перейти к тебе в мир. Огонёк скучает по тебе… Очень злиться на меня, — усмехнулся он, немного смутившись.
— И? — подняла я брови в вопросе. Оворн положил руки мне на попу, притиснул к себе, чтобы я осознала, как он хочет меня, как его терпение с каждым мигом уходит.
— Пока твоя печать не ослабеет, можем встречаться в нашем сознании… Или… — я затаила дыхание. И от того, что подол сорочки стал выше, а рука Оворна накрыла грудь, лаская её, сместилась, скользнув в меня, — Или ты дашь согласие на переход к нам. Я клянусь, что верну тебя сразу же, как мы получим необходимое, а потом будем ждать возможности встречи в Руанави.
— Ты это всё затеял для того, чтобы меня заманить? — гневно прошипела я, сбрасывая его руки.
Оворн пристально посмотрел в мои глаза, опустился на колени, приложил руку к сердцу, вцепился в свою грудь когтями. Кровь хлынула из раны, показалось сердце. Оно билось, выталкивая из груди кровь. Это не настоящее — уговаривала себя. Но по тому, как слабела связь, поняла, что всё реально.