Мораль красивых девушек
Шрифт:
— Вы знаете, кто я, мма? — спросил он, по приглашению мма Рамотсве садясь на стул перед ее письменным столом.
— Конечно, знаю, рра, — учтиво ответила мма Рамотсве. — Вы работаете в правительстве. Вы Государственный человек. Я много раз видела вас в газетах.
Государственный человек нетерпеливо махнул рукой.
— Да, конечно. Но вы знаете, кто я, когда я не Государственный человек?
Мма Макутси вежливо кашлянула, и Государственный человек повернулся в ее сторону.
— Это моя помощница, — объяснила мма Рамотсве. — Она много знает.
— Вы родственник
Государственный человек улыбнулся.
— Верно.
— А ваша жена, — продолжила мма Рамотсве, — родственница короля Лесото, правда? Я видела и ее фотографию.
Государственный человек одобрительно присвистнул.
— Ну и ну! Я вижу, что попал, куда надо. Вы, кажется, знаете все на свете.
Мма Рамотсве кивнула мма Макутси и улыбнулась.
— Это наш бизнес — знать, — сказала она. — Частный детектив, который ничего не знает, никому не нужен. Информация — вот чем мы занимаемся. Это наша работа. Так же, как ваша работа отдавать приказы госслужащим.
— Я не только отдаю приказы, — брюзгливо возразил Государственный человек. — Я должен проводить политику. Должен принимать решения.
— Разумеется, — поспешно согласилась мма Рамотсве. — Должно быть, очень важная работа — быть Государственным человеком.
Государственный человек кивнул.
— Это нелегко, — заметил он. — И еще труднее, когда ты чем-то встревожен. Каждую ночь я просыпаюсь в два-три, и из-за этой тревоги сажусь на постели. Потом не могу заснуть, а когда утром приходит время принимать решения, в голове у меня все путается, и я не могу думать. Вот что бывает, когда тревожишься.
Мма Рамотсве поняла, что они подходят к тому, что привело клиента в агентство. Легче позволить клиенту изложить дело обходным путем, чем задавать наводящие вопросы. Когда проблема излагается не впрямую, получается не так грубо.
— Мы можем помочь справиться с тревогой, — сказала она. — А иногда — устранить ее причину.
— Именно это я слышал, — ответил Государственный человек. — Говорят, что вы дама, которая творит чудеса. Я это слышал.
— Вы очень добры, рра. — Она помолчала, прикидывая в уме различные варианты. Скорее всего, речь идет о неверности, это самая частая проблема всех клиентов, консультировавшихся у нее, особенно если, как у Государственного человека, работа требует долгого отсутствия. Или это что-то связанное с политикой, тогда это новая для нее область. Она ничего не знала о деятельности политических партий, кроме того, что в ней всегда присутствуют интриги. Она читала все об американских президентах и о трудностях, которые у них возникают из-за очередного скандала, связанного с женщинами, ворами и тому подобным. Может ли что-либо подобное происходить в Ботсване? Разумеется, нет, а если да, то ей не хотелось бы с этим связываться. Она не станет шептаться с журналистами в барах или среди ночи встречаться с осведомителями в темных углах. С другой стороны, мма Макутси может высоко оценить подобную возможность…
Государственный человек поднял руку, как бы призывая к молчанию. Это был повелительный
— Я полагаю, что могу говорить совершенно конфиденциально, — сказал он, бросив быстрый взгляд на мма Макутси.
— Моей помощнице можно полностью доверять, — заверила мма Рамотсве.
Государственный человек прищурился.
— Надеюсь, — со значением произнес он. — Мне известно, каковы женщины. Они любят болтать.
Глаза мма Макутси стали круглыми от возмущения.
— Уверяю вас, рра, — сказала мма Рамотсве самым суровым тоном, — что «Женское детективное агентство № 1» строжайшим образом придерживается принципа конфиденциальности. Строжайшим образом. И речь идет не только обо мне, но и вон о той даме, мма Макутси. Если у вас есть какие-то сомнения относительно этого, вам следует поискать других детективов. Мы не возражаем. — Она сделала паузу. — И еще одна вещь, рра. В этой стране много болтают, и, мне кажется, по большей части, мужчины. Женщины, как правило, слишком заняты, чтобы болтать.
Мма Рамотсве сложила руки на столе. Она высказалась, и ее не удивило бы, если бы Государственный человек сейчас ушел. Чиновник его ранга не привык, чтобы с ним разговаривали таким образом, и, вероятно, не потерпит этого.
Какое-то время Государственный человек молча смотрел на мма Рамотсве.
— Да, — произнес он. — Да. Вы совершенно правы. Я предположил, что вы не сумеете сохранить тайну, простите меня. — Затем, повернувшись к мма Макутси, добавил. — Простите, что я так подумал о вас, мма. Это было дурно.
Мма Рамотсве почувствовала, что напряжение спало.
— Хорошо, — сказала она. — Почему бы вам теперь не рассказать нам о своих тревогах? Моя помощница вскипятит чайник. Что вы предпочитаете — редбуш или обычный чай?
— Редбуш, — ответил Государственный человек. — Мне кажется, он хорош, когда человек встревожен.
— Так как вы знаете, кто я, — сказал Государственный человек, — мне не нужно начинать сначала, вернее, с самого начала. Вам известно, что я сын важного лица. Вы это знаете. Я первенец, и это означает, что я стану главой семьи, когда господь призовет к себе моего отца. Но, надеюсь, это случится не скоро.
У меня есть два брата. У одного из них плохо с головой, он ни с кем не разговаривает. Он ни с кем не разговаривал и ничем не интересовался с самого раннего детства. Поэтому мы отослали его на пастбище, и он вполне доволен такой жизнью. Он живет там все время и никому не доставляет забот. Он сидит и считает себе скот, затем, когда кончит, начинает считать заново. Это все, чего он хочет от жизни, хотя ему сейчас уже тридцать восемь.
У меня есть еще один брат. Он намного моложе меня. Мне пятьдесят четыре, а ему всего двадцать шесть. Мой отец человек старых обычаев, у него было много жен. Дочерей много — у меня девять сестер от разных матерей, многие из них замужем и имеют собственных детей. Мы большая семья, но у нас мало мужчин, с которыми можно считаться, только я и мой двадцатишестилетний брат. Его зовут Могади.