Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны
Шрифт:
В цитадели Торлбю мало кто счел бы сокровищем затхлый кусок парусины, тем не менее сверток Ничто стал самым ценным их достоянием. Скрупулезно отмерив свои доли, словно пираты делили добычу, они поразрывали ткань на лоскуты и обмотались ими под одеждой, обернули стылые руки и головы, понабивали в сапоги. Оставшуюся половину материи нес Джойд – под ней беглецы, сбившись в кучу, провели ночь. Разумеется, внутри было не намного теплей, чем снаружи, в кромешной тьме, но все понимали: даже такая капля тепла заслуживает искренней
Ибо эта капля и есть разница между жизнью и смертью.
Прокладывали путь по очереди: Джойд печатал шаг, не обронив и единого недовольного слова, Ральф костерил снег, словно давнего недруга, Анкран боролся с ветром, обхватив себя руками, Ничто – высоко подняв голову и крепко сжимая меч. Будто и себя воображал отлитым из стали, не подвластным ни жаре, ни холоду – даже когда плечи его трофейного кафтана, невзирая на молитвы Ярви, облепили снежинки.
– Зашибись, приплыли, – пробурчал в небо Ральф.
– Снегопад нам на руку, – возразил Анкран. – Заметет следы, прикроет от чужих глаз. Если повезет, бывшая хозяйка подумает, что мы так тут и замерзли.
– А не повезет – так и замерзнем, – пробубнил под нос Ярви.
– Да всем плевать, – заявил Ральф. – Головою двинутых нет – никто сюда за нами не сунется.
– Ха! – гаркнул Ничто. – Такой двинутой, как Шадикширрам, ничего другого и в голову не взбредет. – И перебросив тяжеленную цепь, как шарф, через плечо, он намертво обрубил разговор, словно давеча жизни стражников «Южного Ветра».
Ярви озабоченно оглянулся на пройденный путь: следы змеились, теряясь в серой метели. Он задался вопросом о том, как скоро Шадикширрам обнаружит гибель своего судна? Потом вопросом о том, что она станет делать, когда обнаружит? Потом сглотнул комок в горле и, раскидывая снег, потрусил за всеми, стараясь не отставать.
К полудню, когда Матерь Солнце стояла едва по плечо Джойду и вслед беглецам по белому полю спешили их длинные тени, они набрели на лощину и устроили небольшой отдых.
– Еда, – озвучила мысли каждого Сумаэль.
Никому не хотелось добровольно делиться. Все понимали – в этих краях пища дороже золота. И тут, к общему изумлению, Анкран залез под меховую накидку и извлек оттуда мешочек соленой рыбы.
И пожал плечами:
– Я эту рыбу терпеть не могу.
– Сперва морил нас голодом, теперь нас кормит, – отметил Ральф. – Все по справедливости. – Сам он припас несколько хлебцев, чья свежесть если и была, то давно миновала. Сумаэль добавила от себя две черствые ковриги.
Ярви только развел пустыми руками и попытался улыбнуться:
– Нижайше взываю к вашей… э… щедрости?
Анкран тихонько потер свернутый нос.
– Меня твое унижение как-то не греет. А вы двое?
Джойд подернул плечами.
– Не было времени подготовиться.
– А я ножик принес, – сказал Ничто и подал меч.
И все уставились
– Пожалуй, стану-ка мамашей я, – произнесла Сумаэль.
Ярви сел, виляя хвостом, как отцовские псы, в ожидании корки, пока она отмеряла шесть устрашающе равных и жутко тоненьких ломтиков хлеба. Ральф проглотил свою долю в два укуса, а потом смотрел, как Анкран по сто раз пережевывает каждую крошку, зажмурившись от восторга.
– Это и вся наша еда?
Сумаэль скатала вожделенный сверток и, без разговоров, отправила его к себе под куртку.
– Я скучаю по Триггу, – горестно вымолвил Ральф.
Из Сумаэль бы вышла служительница что надо. Ее светлая голова не забыла прихватить с корабля две пустые бутыли Шадикширрам, и теперь они набили их снегом и попеременно несли под одеждой. Вскоре Ярви сообразил пить содержимое по глоточку, так как развязать штаны, чтобы помочиться на лютом холоде, оказалось воистину подвигом, который сопровождали хриплые поздравления, все более чистосердечные по мере того, как рано или поздно каждый подставлял жгучему ветру свое хозяйство.
Растянувшийся на целый мучительный месяц день подошел к концу, и с наступлением вечера небеса озарили звезды: сверкающие спирали и яркие шлейфы скоплений, пылавшие как очи богов. Сумаэль на ходу показывала незнакомые созвездия, и для каждого у нее было имя: Храбрый Портной, Извилистая Тропа, Входящий-Со-Стуком, Пожиратель Снов. Девушка рассказывала и улыбалась, дыхание струилось во тьме, и прежде неслыханная радость в ее голосе заставила улыбнуться и Ярви.
– А сколько теперь осталось до Ванстерланда? – спросил он.
– Много. – Она оглянулась, изучая горизонт, и радость моментально сошла на нет. Девушка ускорила шаг.
Он, превозмогая себя, плелся следом.
– Я даже спасибо тебе не сказал.
– Скажешь потом, если мы не превратимся в пару замерзших трупов.
– Поскольку этого потом может и не быть… спасибо. Ты ведь могла позволить Триггу убить меня.
– Если бы задумалась хоть на миг, то так бы и сделала.
Ему ли на это сетовать? Ярви спросил себя, как поступил бы он, если бы это ее душил Тригг – и ответ ему совсем не понравился.
– Выходит, хорошо, что ты не стала долго думать.
Настала долгая тишина, только под сапогами похрустывал снег. Наконец, девушка насупленно посмотрела на него и тут же отвернулась обратно.
– По-моему, тоже.
На второй день они принялись шутить, чтобы поднять себе настроение.
– Ты опять начал зажимать наши припасы, Анкран! Куда жареного поросенка дел? – И все хохотали.
– Давайте наперегонки до Вульсгарда! Кто последний пройдет в ворота, того продадим, чтобы нам хватило на эль! – И все хихикали.