Море в роялях
Шрифт:
Вдруг в дверь позвонили. Марфа немедленно пошла открывать, со стороны двери послышались голоса многих мужчин. Я отложил планшет, спрятав его под газету. Ну, блин, наверняка газетчики прибежали, пронюхали про лекцию в академии и сейчас будут донимать меня...
Однако, к моему удивлению, это оказались не газетчики, а курсанты, которые ну очень просились ко мне во флот. Мне пришлось сходу завернуть всех, а то они уже почти силой пробились через грузную фигуру домработницы:
– Господа, ваш патриотизм похвален,
– Так скажите хотя бы, когда уходит эскадра?
– Господа, вы совершенно не слышали, что я говорил про секретность? Всё, что касается моей военной службы - государственная тайна. Никаких комментариев.
Самым примечательным гостем оказался господин уже в годах, в гражданском костюме, но с явной военной выправкой. Выглядел он презентабельно - аккуратно выбрит, в очках-велосипедах, с короткой стрижкой чёрных волос с лёгкой проседью. Узнать его было слишком сложно.
– А вы, - я руками развёл молодых и горячих парней, обратившись к нему, - по какому вопросу?
– Позвольте представиться, - он сжимал в руках шляпу, - Николай Кладо. Собственно, я к этим юношам не имею отношения, - он с сомнением посмотрел на горячих парней, - я к вам по вопросу трудоустройства. Меня отстранили от службы за критику наместника, великого князя...
– Слышал, - я вспомнил такого человека, - читал ваши статьи. Великолепно написано, хотя и не без доли пропаганды. Что ж, считайте, что вы приняты и с этого дня командуете тяжёлым крейсером "Берилл". Этих юношей, - я оглядел горячих парней, - брать не советую.
– Это почему это?
– возмутился самый громкий из группы горячих парней.
– Умный человек никогда не стремится к войне, но вынужден в ней участвовать, потому что иначе - будет хуже. Такие люди - готовы служить там, куда пошлют, а дураки, романтики и желающие выслужиться, или служить на хороших местах - просятся, оббивают пороги и записываются в добровольцы куда угодно, лишь бы поближе к фронту. Вы сами видите, что стало со всеми, кто мечтал пойти бить японцев - треть кормит рыб, треть - червей, третья треть - мечтает, чтобы война поскорее закончилась и всё стало, как раньше. Ничто уже не будет как раньше, поэтому либо вы скажете, почему действительно проситесь в опасную, почти самоубийственную миссию, либо молча уходите.
Заводила компании как-то сдулся:
– Ну, в общем, мы это...
Ответил за него другой, щуплый и плюгавенький юноша с небритыми усами:
– Вы хотя бы не боитесь говорить, что...
А дальше остапа понесло. Понесло так, что даже я удивился. Молодой человек в самых нелицеприятных словах отозвался и о флоте, и о императоре, и обо всей России в общем, короче, был тем ещё либералом, вроде Небогатова, которого прорвало и он увидел во мне кумира, не боящегося говорить в лицо другим то, что другие держат при себе. Я только возвёл очи к небу и досчитал до десяти про себя.
– Закончил, революционер ты наш яростный? А теперь объясни, какого чёрта ты здесь живёшь?
– А?
– он не понял.
– Ты живёшь в России, вон, учишься на морского офицера, - как недоумку,
Пока остальные хохотали, я продолжил жечь глаголом:
– К тому же, у меня есть очень сильные подозрения, что вы человек слишком нервный, легко возбуждаемый, вами легко манипулировать и вы можете легко предать своих товарищей из-за какого-то своего убеждения. Кто знает, что в голове перемкнёт - либо в анархисты подадитесь, либо в мошенники, либо в террористы... Так что таких, как вы, молодой человек, даже близко не стоит подпускать к флоту и армии.
– Да вы!...
– он был оскорблён в лучших чувствах.
– Да, я. Я знаю, таких, как вы. Обратите внимание на человека рядом с собой, - кивнул на нашего капитана, - именно таким вы хотите казаться, громко вещая о своих убеждениях.
Этого революционер не выдержал и в сердцах сплюнув на паркет, убежал в слезах. Не уверен, что в слезах, но похоже на то. Я только хмыкнул и обратился к его друзьям, порядком смущённым этим инцедентом:
– Вот что, мой вам совет, как человека с богатым жизненным опытом. Держитесь от этого своего товарища как можно дальше.
* * * *
Инцидент с революционером-моряком не прошёл мимо внимания Волкова. Его ребята за день прошерстили всю академию и некоторых после учёбы ждала увлекательная служба на каспийской флотилии, без шанса повышения выше должности старпома какой-нибудь лоханки.
А вот с нашим теоретиком-прибоем мы сошлись во взглядах, местами. Хотя в целом, моё мнение о нём было положительным авансом, за его статьи и смелость их опубликовать. Такое вполне достойно настоящего военного.
Капитан Кладо уже через два дня впервые поднялся на борт ТК, восстановленный в званиях и ставший официальным командующим "Берилла". Кораблей ТК было три - Адамант, Берилл, Вольфрам. Служба не подразумевала пафосные имена, главное - иметь чёткое разделение. Лёгкие крейсера назывались уже по именам знаменитых писателей. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, и даже "Граф Толстой", хотя я этого странного человека не особенно любил. Но раз уж классик - то пускай будет и свой крейсер.
Экипаж на борту не строили, без малейших признаков церемонии, потом представлю капитана. Я прибыл вместе с Кладо, чтобы объяснить ему ситуацию. Стоило нам войти в тепло, я снял мокрую одежду - на улице было ужасно... сыро. Мелкий дождь моросил, погода - омерзительнейшая! Было жалко, что в такую погоду немного неудобно проводить осмотр корабля.
Николай Лаврентьевич не жаловался.
– Ну и погодка, - уклончиво сказал он.
– Питерская, - кивнул я, - ну что ж, пойдёмте. Наша экскурсия будет интересной. Для начала - мы пойдём в машинный и котельный отсеки. Прошу за мной.