Море житейское
Шрифт:
Потом посещаем храм, освященный во славу святого Иоанна Рыль-ского, и поднимаемся в верхний, первоучителей словенских Кирилла и Мефодия. Конечно, здания ждут рабочих рук. Дай Бог, чтобы появление иконы ускорило их возрождение.
Составляем надпись, которую благодетели обещают вырезать на медной пластинке:
Сия икона принесена в дар скиту Ксилургу в ознаменование 1000-летия русского монашества на Святой горе Афон от благодарных паломников земли Российской.
Рождество Пресвятой Богородицы. 2009 год от Боговоплощения
К морю! Древним путем, который тысячекратно проделывали русские монахи - от Ксилургу к теперешнему Пантелеимонову монастырю.
Только
Грустно заехать на час туда, где жил и был счастлив неделю. Все то же, тот же датчанин Георгий в архондарике (приемном помещении), так же приветлив, так же медленно и с акцентом говорит. Димитрий Гаври-льевич общается с ним на английском, помогает готовить чай и кофе. Пересказывает нам:
– Я спросил, можно ли спросить, почему он здесь? Он говорит: конечно. Он и там, на родине, был верующим. Но говорит: католики и протестанты, они тут - показал на голову - а православие здесь -показал на сердце.
Тихо. Часы отдыха. Накануне всю ночь служба. Но есть и знакомые. Отец Кирион и, конечно, неутомимый отец Исидор, открывающий просторы монастырской лавки, и тот же отец Алимпий, предлагающий подать записки с поминовением родных и близких и в награду открывающий святая святых монастыря - комнату с мощами ветхозаветных и новозаветных святых. Их имена легко прочесть в описаниях монастыря, достаточно заметить, что эта комната вверху, она большая, светлая и в ней вдоль трех стен застекленные ящики, в которых мощи. Пророки, апостолы, великомученики, священномученики... Медленно, благоговейно проходим, прикладываемся. Ощущение, что пришли к высшему начальству Вселенной, к полководцам воинства Христова, а уж для них-то души наши как на стеклышке. И будто отчитываемся пред ними, и получаем новые задания, и наполняемся новых сил для их свершения.
Во дворе скиталец из Тобольска, Валера. Денег не просит, пришел за хлебом. Отец Георгий дает ему заранее приготовленный пакет с едой.
Вообще на Святой горе, куда бы ни заехал, так отрадно и молитвенно, что не хочется уезжать. Из любого монастыря, скита, келлии. Да даже любое место магнитно. Вот, например, просто вышли на минутку из машины, на наше счастье что-то застучало в моторе, и шоферу надо заглянуть под капот, вышли и замерли. И что объяснять - это Афон, это Святая гора. А это вид на Ильинский скит. Вид настолько хрестоматийный, вошедший во все книги и издания об Афоне, что без него Афон непредставим. Да, кстати, и без любого места. И без этой природы, подаренной Господом, и без этих рукосотворенных строений, увенчанных православными крестами.
Машины ждут нас у причала (арсаны) монастыря. Там, за стрелами агавы, источник. Это был первый мой афонский источник, потом были десятки. В монастыре, напротив архондарика, был и есть родник. Только он тогда просто вытекал, а сейчас облагорожен мрамором и освящен крестом.
До Ксенофонта дотряслись на машине. А в нем все закрыто. Ждать? Нет, решаем пока посетить монастырь Дохиар. Он не так далеко, тоже на берегу. Если ехать, это очень кругом, дольше будет, решаем пешком. Решили и уговариваем Николая Николаевича остаться. Он сильно хромает, попадал в аварию. «Ждите в Ксенофонте». Нет, Николай Николаевич решительно отвергает уговоры, и наши отцы его благословляют на пешее странствие.
А оно и не для хромых весьма нелегкое. Тропа будто испытывает нас на прочность: то кинется в гору, то заставляет продираться сквозь заросли, то резко падает под обрыв. Под ногами то крупные камни, то острые осколки, то мелкий галешник. О змеях уже и не думаешь, хотя невольно вспоминаются рассказы о них. Недавно, например, отец Кенсо-рин спускался по лестнице, а параллельно по перилам сползала шестиметровая гадина. Хорошо, отец Кенсорин легок на ногу.
Когда тропа, сама уставшая от своих выкрутасов, отдыхает и нам дает отдохнуть, то сердце открывается для музыки прибрежных близких волн, для золота и изумруда горных склонов, для взгляда на морские дали, когда невольно расправляются плечи и легкие требуют глубокого вдоха.
В Дохиаре привратник - пес размером с нашего Мухтара, но с характером явно не мухтарским. Надо его к нам на выучку. Внутри отрадно, прохладно. Стены монастыря все в зелени, а еще среди зелени развешены клетки певчих птиц. Канарейки поют, приветствуют, будто извиняются за облаявшего нас пса.
Святыня монастыря - икона «Скоропослушница», вся в золоте. «Русская икона», - объясняет монах. Показывает образ святой и праведной
Анны: «Бабушка Христа». Валерий Михайлович дарит ему, как и везде по нашему пути, образочек преподобного Серафима Саровского. Монах благоговейно целует его.
Обратный путь. Николай Николаевич задает темп. В грудах листьев груды грецких орехов.
* * *
Понимаем, что после такого долгого дня вернемся очень поздно, и, так как целый день без еды, то заезжаем в Карею, берем что-то на ужин. А, оказывается, нас не забыли, ждали и зовут перед ночной службой на ужин. Монашеская трапеза, чай, заваренный травами Афона, и монашеский горький коричневый мед возвращают силы.
Снова молитвенное стояние в стасидиях. После краткий сон, утренние молитвы и новая поездка. А до этого прощание с братьями, которые идут на вершину Афона. Отец Авраамий благословил и как следует снарядил экспедицию. Спальные мешки, термоса, сухие пайки. Вначале отец Петр не собирался, но отец Сергий решительно заявил, что пойдет, и отец Петр весело сказал: «Как же так, я же благочинный, как же я не пойду?» Идет и Андрей Васильевич, глава администрации Зарайска. Мне немного стыдно, что я не с ними. Но успокаиваю себя, что, даст Бог, в следующий раз. Да и обуви нет, а обувь - главное в восхождении. Да и впереди поездки по северо-восточному берегу Афона, а там я не бывал.
Тем более прямо с утра едем в Великую Лавру святого Афанасия. Дорога радостная, звучат в машине песнопения, даже и не заметили, как быстро доехали. Размеры Лавры меня поразили. Я считал наш Пантелеи-монов монастырь самым крупным на полуострове, но с Лаврой не сравнишь. Действительно, Великая. Из нее особенно хорошо видно вершину Афона. Вот куда будут взбираться два дня наши товарищи.
Огромная чаша во дворе под кипарисом святого Афанасия. Чашу эту облюбовал султан турецкий и велел привезти ее в Константинополь, то есть уже в Стамбул. Султан возжелал принимать в ней ванны. Один монах, желая предотвратить такое кощунство, решил лучше разбить чашу кувалдой. Не разбил, но трещина получилась. Султан повесил монаха на кипарисе, но чаша была спасена. Ее охраняет трогательный мраморный львеночек.
Храм X века. Много святынь. Икона «Экономисса» в память о спасении монахов от голода Божией Матерью. Редчайшие иконы. «Иконописец - святая Феодора, - объясняет монах.
– Феодора - это как ваш Андрей Рублев».
Мощи святого Афанасия хотели раскопать, как и положено на Афоне, через три года, но из могилы вышел огонь. Значит, нельзя трогать. Надгробие над ними в прямом смысле завалено золотом: кольцами, часами. Еще и в 1700 году патриарх Сильвестр хотел взять частицу мощей, но вновь вышел огонь.