Море житейское
Шрифт:
Стоять уже легче. Помню, в один из первых приездов стоял на повечерии, и, казалось, так долго стоял, так измучился, сил не было, решил -Бог простит - уйти. Вспомнил это сейчас с улыбкой: «Бог простит», как же, какой смелый, за Бога решил, простит. И потихоньку пошел. В храме как раз гасили свечи, получилось, что я уходил под покровом темноты, украдкой. И вдруг из этой самой темноты раздался голос: «Да вы что? Да вы куда? Сейчас же шестопсалмие!» И вернулся устыженный, и дальше стоял и молился. Господь дал сил. Так и не знаю, чей это вразумляющий голос прозвучал тогда.
Причастился. Как и собратья. Теплоту здесь наливают сами. Может, и нехорошо, но запил раз и не удержался,
* * *
Наступивший так радостно второй день так же радостно и продолжился. Вновь выехали. Главное событие - Ксилургу. Старые знакомые - отец Симон, отец Павлин, отец Евлогий. Костница приведена в порядок. Чисто меж храмами, в храмах тоже выметено. Чудотворная икона «Глюкофилусса» («Сладкое лобзание»). И вот, такое ощущение, что будто бы и не уезжал, но, с другой стороны, возрождение скита идет без моего участия.
Ксилургу, повторю, первый русский монастырь на Афоне. Впервые упоминается в акте 1030 года, то есть скоро великая дата - тысячелетие пребывания русских монахов на Афоне. Позднее в описи имущества монастыря перечисляются сорок девять русских книг («Библиа русика»), также названы «русская золотая епитрахиль... русский плат (энхирий)... русский сосуд. русская шапка.» В акте 1169 года Ксилургу прямо называется «обителью русских». Этот акт очень важно упомянуть оттого, что именно этим актом «русской монашеской общине Ксилургу по просьбе ее настоятеля Лаврентия был передан на все последующие времена пришедший в упадок м-рь Солунянина, возникший в конце десятого века и освященный во имя вмч. Пантелеимона», и получивший наименование «обитель руссов», то есть нынешний русский монастырь на берегу моря. Выписки я сделал из четвертого тома Православной энциклопедии, из раздела «Русские иноки на Афоне в XI-XII веках».
Также есть основательный труд приснопамятного архимандрита Иннокентия (Просвирнина), могила которого в Новоспасском монастыре, труд «Афон и Русская Церковь». В нем не извлечения из документов, а документы целиком. Читать их целебно и для ума и для души. Вот, например, описывается несчастное состояние обители Фессалоникийской (то есть нынешнего Пантелеимонова монастыря), далее цитата: «распадение ее стен и жилищ. Да и то, что еще в ней кажется стоящим, предвещает совершенное падение и исчезновение. Поелику же в таком положении мы нашли ее, хорошо и Богоугодно присудили отдать ее сказанному честнейшему монаху господину Лаврентию, кафигумену обители Руссов, и его монахам с тем, чтобы она возстановлена была ими, обстроена наподобие крепости, возблестела и украсилась, и населилась немалым числом людей, работающим Богу и молящихся о державней-шем Святом царе нашем, скажу просто, - чтобы стала опять, как была сначала, и - лучше того». А о покушающихся на собственность русских сказано, что «жребий их да будет с предателем Иудой и с вопиявшими: возьми, возьми, распни Сына Божия!» Крепко сказано. Русские монахи и в самом деле подняли монастырь из руин, свершили его твердыней духа и он, как сказано, «возблестел и украсился» И об обители Ксилургу в том же акте заявлено Лаврентию: «Будь же и ее господином и владыкой, монах Лаврентий, и поступай с нею, как захочешь, никем не тревожимый и безпокоимый. Тот же, кто, сомневаясь в чем-нибудь, захотел бы причинить безпокойство или убыток, или хищение, да будет повинен выше-писанным клятвам и отлучен от Святыя и Единосущныя Троицы». Акт скреплен подписями настоятелей всех афонских монастырей. То есть с XII века оба монастыря навеки закреплены за посланцами Святой Русской Православной Церкви. Плюс к этому обитель «нагорный Руссик». А Устав Святой горы не знает «земной давности».
По документам не счесть сведений о том, что славяне, сербы, болгары, русские были насельниками также и многих греческих обителей: преподобного Григория, Кастамонита, Кутлумуша, Филофея, преподобного Ксенофонта, Ксиропотаме и других.
Да и есть ли нужда доказывать всегдашнее русское присутствие на Святой горе, когда само название Ксилургу говорит о том, что тут подвизались «древоделы», то есть искусные мастера плотницкого и столярного ремесел. Деревянное узорочье царских врат, иконостасов, окладов икон в храмах Святой горы свидетельствует о присутствии здесь русских мастеровых лучше летописей.
* * *
День этот был прямо-таки подарен нам. И вершина Святой горы была к нам любезна, не скрывалась за облаками, а светилась золотой вершиной на голубом небе. А еще этот день был днем благословения - передать икону «Всех святых в земле Российской просиявших» в дар не просто Святой горе, а именно в Ксилургу. Это символично - русские святые приходят к русским монахам.
Видел я, как собратья возрадовались такому благословению, настолько всем по душе пришелся скит. Какое же здесь богоданное место, монахи какие.
И вот - свершается дарение иконы, прибытие ее на постоянное место присутствия на Святой горе. Кажется, даже и машина, чувствуя торжественность миссии, едет аккуратно и бережно.
Вдруг в машине женский голос. Надо же. Но это очень к месту, так как это православные песнопения. Пронзительные, как раз пришедшиеся к моменту:
Когда душа беззвучно плачет,
Когда покинула удача,
Я молча к Небу обращусь,
И тихо Богу помолюсь.
Господь услышит все стенанья Души измученной моей,
И исцелит на сердце раны,
Прольет священный Свой елей...
Так, молча, и ехали. Думаю, каждый молился. Приехали. С пением тропарей вносим икону в храм. Место для нее будто было предусмотрено специально - справа от входа. Рядом иконы «Спаситель», «Успение» точно такого размера, будто ждали радостного соседства с посланницей из России.
Игумен отец Симон облачается, выносит мощевики. Зажигаются высокие свечи. Разжигается кадило.
– Зовите братию!
А братии всего ничего. Собрались.
– Молимся, отцы!
До слез трогательно свершается молебен. Наши батюшки один другого лучше: голоса чистые, чтение вразумительное. И как спасительно и обнадеживающе звучит повтор: «Бог Господь и явися нам, благословен Грядый во имя Господне!» От ладанного дыма, от бликов света свечей, от молитв и пения ожило пространство храма, он на глазах раздвинулся, полегчал, посветлел. В конце молебна мощное, единоустное, единодушное возглашение многолетия и благоденствия и во всем благого поспе-шения земле Российской, народу православному.
Как же хорошо, что отныне в этом месте, где были первые русские монахи на Афоне, будет икона русских святых. Она вся светящаяся, глаз не оторвешь. Пятьсот девятнадцать ликов изображено на ней, и все узнаваемы.
Не хочется уезжать. Выходим на солнышко, идем в костницу, поем в ней «Вечную память», читаем вразумляющую умы надпись: «Мы были такими, как вы, вы будете такими, как все мы». Видимо, эта надпись и произошла на Афоне и разошлась потом по всем российским кладбищам. Но вот не очень-то вразумляемся. А ведь будем - недолго ждать - как все умершие.