Море живёт
Шрифт:
Акула-скафаноринх
Схватка кашалота с кальмаром
Вот уже 50 лет, как науке известна своеобразная, очень длиннорылая акула — скафаноринх — из глубин Тихого океана у Японии. Через несколько лет после того, как скафаноринха впервые нашли в Тихом океане, пришлось установить, что этот вид водится и в Индийском океане. Произошла утечка тока из кабеля, лежавшего на глубине около 1 400 метров; когда кабель подняли, то в нем оказался обломанный, глубоко в него вонзившийся, застрявший в витках защитной проволочной спирали зуб длиннорылой акулы. Очевидно, скафаноринх обломал зубы, объедая обрастания кабеля (далеко не все акулы охотятся за крупной добычей).Китобои исстари знали о том, что загарпуненный кит, особенно кашалот, может нырять на большую глубину, на сотни метров от поверхности. Кашалоты ныряют глубоко и надолго и не будучи загарпунены — они питаются крупными и гигантскими головоногими моллюсками (кальмарами), обитающими далеко от поверхности в толще воды, и осьминогами, живущими у дна*. Роговые клювовидные челюсти кальмаров нередко находят в желудках кашалотов. Правда, установить, на какой глубине живут гигантские кальмары, пока не удается. До сих пор они доставались людям только больными или мертвыми. Попадались кальмары метров 20 длиной (включая, щупальца, или «руки»). Есть замечательные фотографии крупного кашалота, тело которого по всей длине покрыто отпечатками присосков гигантского головоногого.
* Поэтому скопления кашалотов часто встречаются в самых бесплодных на поверхности, лишенных планктона, рыб, птиц, местах океана с прозрачной синей водой, где только на значительной глубине может быть немало живых существ, в том числе и кальмаров.
Кабельные суда, поднимая поврежденные или оборванные телеграфные кабели в Тихом океане у побережья Южной Америки, трижды находили мертвых кашалотов, запутавшихся челюстями в кабелях, лежавших на глубине 510, 900 и 990 метров.
ГЛАВА X
МОРСКИЕ ОБРАСТАНИЯ
Обрастают самые различные предметы, погруженные в морскую воду, начиная со скал и камней и кончая минами. Обрастают не только растениями, но и различными животными, ведущими прикрепленное к одному месту существование. Такие жильцы селятся, конечно, и на днищах, на подводных частях кораблей, проникая иногда даже внутрь корабля по трубам, втягивающим морскую воду из-за борта для охлаждения машин и для разных хозяйственных нужд. Даже в таких темных, тесных трубах умудряются селиться морские животные.В нефтяной гавани Батуми мне приходилось видеть на сваях пристани красивые бахромчатые наросты мембранипоры, выдававшиеся сантиметров на 25 — 30 над поверхностью свай. Вода вокруг была покрыта слоем нефти. Нефтью же были подернуты и колонии мембранипоры, пышные здесь, как не бывали они пышны нигде в менее загрязненных прибрежных водах. В чем же объяснение такого расцвета мембранипоры в Батуми? Думать, что нефть полезна для нее, трудно. Скорее дело в том, что в условиях нефтяной гавани мало кто из морских животных может обитать. Никто там не объедает, не теснит мембранипору, не перехватывает ее пищи, потому и благоденствует там эта мшанка.Организмы, обрастающие днища судов, те же, что живут на скалах, камнях, сваях. Впрочем, быстроходность позволяет удерживаться на днищах только наиболее прочным, самым обтекаемым, а главное — наилучше прикрепленным растениям и животным.
Обрастание кормы катера:1, 2 — зеленые нитчатые водоросли; 3 — морской салат ульва; 4 — красная водоросль церамнум: 6 — красная известковая водоросль кораллина; 6 — краевая ветвистая водоросль филлофора; 7 — красная листовидная водоросль делессерия; 8 — губки; 9 — гидроиды; 10 — морские анемоны (актинии); 11 — известковые завитые трубки червя спирорбис; 12 — известковые извитые трубки червя гидроидес; 13 — мшанка ретепора: 13а — мшанка флюстра: 14 — мшанка мембранипора; 15 — мелкие мидии митилястер; 16 — мидии; 17 — устрицы; 18, 19 — морские жолуди балянусы; 20 — морские уточки лепас: 21 — оболочник фаллюзия; 22 — оболочник диона; 23 — колониальный оболочник «звездочки» — ботриллюс
Помещенный здесь рисунок изображает кормовую часть катера, очень долго простоявшего в порту, поэтому обрастания его днища такие пышные, раскидистые. Даст катер полный ход, начнет его подбрасывать и качать на волнах, зажурчит вдоль бортов, запенится вода и оборвутся, останутся в кормовой струе катера самые раскидистые и непрочные водоросли и животные.Но многие организмы — морские жолуди, колониальные и одиночные асцидии, мшанки — выдержат это испытание прочности их тел и их креплений. Они даже выиграют от того, что будут удалены на ходу теснившие их, разросшиеся, пока корабль стоял у стенки, соседи. Сорвут этих соседей вихри воды, тем более мощные, чем больше трение, чем пышнее обрастания.Морским жолудям, колониальным асцидиям, коротковетвистым коренастым колониям гидроидов или мшанок, а тем более мшанкам корковым совсем не страшен ход. Больше того, на ходу корабля в быстро проносящейся мимо воде больше кислорода, больше можно захватить пищевых частиц, а живущим у ватерлинии водорослям (если они тоже не из пышных, кудрявых, а скромные, корочкой) света больше на ходу, в открытом море, чем в гавани, у стенки.Впрочем, многим из этих крепышей тоже не везде приходится хорошо в дальнем плавании; иные и вовсе гибнут, либо сразу отваливаясь, либо оставаясь на днище в виде скелетов, домиков, панцырей. От таких остатков кораблю немногим легче, чем от живых, — все равно они трутся о воду. Только и пользы от их смерти, что они перестали расти, увеличиваться в размерах.Главная причина гибели этих выносливых организмов — пресная вода. Многие мировые порты расположены в устьях больших судоходных рек, в отлив вода там бывает совсем пресная или чуть-чуть соленая. Ленинград, Николаевск-на-Амуре, Архангельск, Лондон, Шанхай, Нью-Йорк — такие порты; количество названий устьевых портов легко довести до нескольких дюжин. Другая причина — это слишком высокая или, что чаще и резче действует, слишком низкая для определенных организмов температура. Когда корабль летом идет из Суэца в Одессу, то поселившиеся за время стоянки в этом порту на его днище тропические устрицы или морские жолуди еще могут выдержать то, что соленость в Черном море вдвое, а в Одесском порту и втрое ниже, чем в Суэце на Красном море. Но во время зимних переходов тропические обрастания никак не могут выдержать тридцатиградусной разницы температуры. В Суэце вода имеет зимой 30 градусов тепла, а в Одесском заливе — около нуля, в иные годы Одесский порт даже замерзает.Лед бывает и страшным врагом, и союзником морских обрастаний. Льды беспощадно обдирают обрастания с подводной части корабля, но так же исправно стирают с нее и необрастающую краску. Из льдов судно выходит незащищенным от обрастаний и «набирает» их обязательно, если попадет на стоянку в сколько-нибудь теплых водах.Вообще говоря, быстроходные корабли, снуя между портами всего мира, заносят из одних стран в другие растения и животных. Биогеографы, изучающие распространение н а земном шаре различных живых существ, все больше переходят к изучению того, как эти живые существа расселились по земному шару. Иначе говоря, приходится изучать, почему, каким способом, откуда именно проникли в самые разные углы нашей планеты различные живые существа, которые раньше, совсем недавно, еще там не жили. Большинство этих биогеографических головоломок порождено мореплаванием. Корабли завезли когда-то картофель в Европу, они же повседневно, во всех портах мира высаживают самых различных, незваных и, порою, очень неприятных пассажиров. Этими пассажирами бывают и насекомые умеренного пояса, привезенные нашим пароходом в Алжир с грузом советского леса, жуки Африки, попавшие вместе с корой пробкового дуба в Калининград; тропические змеи, огромные «александрийские» крысы — не такая уж редкость для грузчиков Владивостокского и даже Мурманского портов. Немало подобных пассажиров и на днищах кораблей. Далеко не все они могут прижиться, размножиться, даже просто выжить в одном поколении в новых местах, в чуждых водах. Но многие все-таки выживают и порою процветают на чужбине лучше, чем у себя на родине.Так, перед первой мировой войной немецкие пароходы возили в Шанхай паровозы для китайских железных дорог. Обратного, столь же тяжелого груза не было. Для того чтобы корабль сидел в воде достаточно глубоко, по свою грузовую ватерлинию, чтобы не слишком швыряли его океанские волны, немцы набирали в балластные цистерны мутножелтую воду могучей китайской реки Янцзы. Приходя к себе в Гамбург или в Бремен, капитаны давали приказание «откачать водяной балласт». Струились в воды немецкого порта воды китайской реки, а вместе с ними попадали туда из темноты и ржавчины цистерн живые существа. Среди них оказались маленькие, совсем молоденькие китайские крабы с мохнатыми клешнями. В Шанхае их всосали помпы в балластные цистерны немецких грузовозов еще в облике маленьких прозрачных большеглазых крабьих личинок-мегалоп. Пока пароходы плыли домой, мегалопы превратились в крошечных, успевших раза два перелинять, чуть-чуть подрасти, крабиков. Хорошо, что чуть-чуть, а то не проскочить бы крабикам при откачке через защитные решетки трубопроводов, погибнуть бы в цистернах пожизненными узниками, да и пищи бы подходящей им, подросшим, там не найти было. А таких крабов-узников при ремонте цистерн потом тоже находили. Десятилетие спустя немецкие зоологи обнаружили, что китайский краб поселился в европейских водах, а еще 10 — 15 лет спустя он стал там бедствием и помехой, чудовищно размножившись. Дело в том, что китайский краб живет в норах, которые он роет в речных берегах, питается, чем придется, но особенно любит готовый стол в виде попавшей в сети рыбы, да и наживку с крючка удочки охотно ворует. Вот и пошли беды. Стали обваливаться и размываться речные берега и земляные стенки различных водоотводных каналов для орошения, для местного судоходства. Стали жаловаться рыбаки: рыба объедена крабьими клешнями, сети изорваны запутавшимися в них крабами; в мотне невода множество крабов, в кулак величиной и твердостью; в фарш истолкли эти незваные гости весь улов рыбы.
Китайский краб
В Китае, Корее, Японии этих крабов едят, да что едят — разводят; я сам видел, как их заботливо разводили. В южноманчжурских водах китайские ученые, а ведь там китайские крабы, если их едят сырыми или недоваренными, передают человеку легочную глисту, вызывающую кровохаркание. В Западную Европу (сейчас китайский краб встречается уже по всей северо-западной Европе, достигая и наших балтийских портов) он явился без глистов. Он используется в Европе в качестве корма для домашних уток и свиней и на удобрение. Много этого краба видели мы в речке Ляохе в Порт-Артуре, но невпример его больше в каналах Амстердама. Видно, на новых местах китайскому крабу лучше живется, чем на старых.Так расселяются по земному шару многие бродячие, как крабы, и сидячие, как устрицы или морские жолуди, организмы. Так попал в Каспий из Черного моря на днищах катеров, переброшенных в Баку во время гражданской войны по железной дороге из Батуми, похожий на маленькую мидию, мелкий, крепко и во множестве прирастающий к обшивке моллюск митиластер. Сейчас он в изобилии покрывает скалы и сваи в южной половине Каспийского моря, служа кормом зимующим там уткам. А личинки митиластера пополняют каспийский планктон, служа пищей планктоноядным рыбам.А вот эпизод войны на море, в котором немалую роль играют обрастания. Английский крейсер «Бристоль», который давно не был в доке и не красил подводной части, начал отставать, и австрийцы сосредоточили огонь на флагманском крейсере англичан. «Бристоль» держался позади, делая все возможное, чтобы не отставать. К 10 часам 15 минутам он настолько отстал, что пришлось ему прекратить огонь, и «Дартмут» 20 минут дрался один. Когда «Бристоль» смог возобновить огонь, он находился от концевого неприятельского крейсера в расстоянии 6 — 7 миль и всю тяжесть боя поэтому попрежнему выносил на себе «Дартмут».Это произошло в первую мировую войну в Адриатических водах, но в любых водах, в любое время обросший корабль менее боеспособен, а торговое или рыболовное судно менее доходно.Обрастания увеличивают трение корабля о воду; из-за этого корабль, конечно, теряет скорость, а следовательно, и время, понапрасну жжет горючее, уменьшает свой радиус действия.Обрастания в большом количестве вдобавок отяжеляют корабль, увеличивают его осадку.Отяжеление это не так уж мало, несколько килограммов на квадратный метр днища; на пловучих маяках, на баржах, не очищаемых по нескольку лет, обрастаний бывает больше: до сотни килограммов на квадратный метр. В воде это составляет добавочную нагрузку на квадратный метр в несколько сот граммов для кораблей и в несколько килограммов у баржей и пловучих маяков. Несколько сот тонн добавочного вредного груза для авианосца или линейного корабля — таков итог.Корабль приходится ставить в док, скрести, чистить его днище, красить.Можно чистить и чистят корабли и на плаву, с помощью водолазов, особенно легководолазов. Заодно водолазы счищают не только обрастания, но и краску, даже нижнюю, антикоррозийную. От такой чистки корпус корабля впоследствии страдает, вода разъедает поверхность обшивки. Эта мера допустима только в условиях войны. Красить под водой и вовсе трудно, хотя и есть составы, способные прилипать к металлу даже под водой.В доке же днище корабля скребут особыми скребками, порой дело доходит до зубил и молотков, не говоря уж об отжигании паяльными лампами, чистке проволочными щетками и беспрестанной поливке водой из шлангов, В иных местах ракушек, особенно мидий и устриц, доковые рабочие берут для еды.
Очистка корабля от обрастаний в доке
Поверх простой, защищающей только от ржавления, «антикоррозийной» краски подводную часть корабля приходится покрывать дорогой «необрастающей» краской. До сих пор существовало огромное количество торговых патентов и военных секретов по части необрастающих красок, а корабли все-таки обрастали.Вторая мировая война принесла в этом деле немалые изменения. Военные корабли теперь покрывают такими составами, что за годы войны, проведенные этими кораблями даже в тропиках, даже при стоянках на якоре в коралловых атоллах, где обрастания, понятно, особенно быстро образуются, наиболее прочны и тяжеловесны, корабли не обросли, не теряли скорость, не нуждались в доковании. А ведь корабль в доке не только выведен из действия, но он желанная и доступная цель для авиации врага, как ни маскируют нынче доки. До торговых судов эти необрастающие составы еще только начинают доходить, но и торговые суда имеют свои, сравнительно неплохие, краски. Да и обрастать торговым или рыболовным судам приходится меньше, чем военным: меньше стоят они в портах.В разное время года, в разных местах и условиях селятся на днищах кораблей живые существа. Бактерии, диатомовые, сине-зеленые, зеленые, красные, бурые водоросли, губки, гидроиды, кораллы, трубчатые (в известковых, а иногда и в кожистых трубках) черви, мшанки, двустворчатые моллюски (вроде устриц или мидий), морские жолуди, сложные (колониальные) и одиночные оболочники — вот короткий и неполный перечень таких организмов. Водоросли, особенно зеленые, садятся поближе к ватерлинии, там, где посветлее. Красные водоросли и в природе живут в полумраке, но и они не селятся ниже изгиба днища к килю. Особенно неприятны обрастания известковыми водорослями, вроде зеленой галимеды или красных кораллины и литотамния, они немногим лучше, чем кораллы или известковые мшанки. В тропиках (а в наших водах — летом, хоть и в меньшей мере) вся обрастающая нечисть садится и развивается особенно быстро. По наблюдениям на Гавайских островах, мшанки образуют колонии в 2 миллиметра высотой за несколько часов, пока корабль стоит в гавани. Личинки разных обрастающих организмов в разное время года встречаются в планктоне. Села такая личинка на обшивку, прикрепилась, превратилась во взрослое существо, на нее, возле нее сели другие живые существа того же вида или совсем другие. Дал ход корабль, стряхнул кое-кого, а уж кто остался, те будут расти и развиваться.Необрастающая краска непрерывно выделяет в воду, окружающую корабль, частицы (ионы) ядовитых меди и ртути — самых обычных примесей в необрастающих составах. Если этих ионов достаточно, то зародыши и личинки гибнут, не успев прикрепиться или, во всяком случае, развиться на такой отравленной поверхности. Не должно поступать в воду и излишне много ионов, тогда быстро истощится запас яда в краске, а возобновлять ее трудно и дорого. Но краска не должна и слишком медленно, скупо отдавать яд воде. Облепят окрашенную поверхность организмы, разрастутся, а тогда не добраться до них ионам в смертельных или хотя бы вредных количествах.Словом, есть над чем поломать голову, потрудиться инженерам и биологам. Задача создать недорогие, долго сохраняющие свое действие, действительно необрастающие краски важна, трудна и почетна.
ГЛАВА XI
ОПАСНЫЕ МОРСКИЕ ЖИВОТНЫЕ
Гостеприимны морские волны у берегов теплых краев. Пустынной, безжизненной, безопасной кажется часто поверхность открытого моря, особенно в тропиках. Приятно, наконец, побродить босиком по колено в неслишком холодной воде по песку, некрупной, гальке, среди лугов морской травы и даже среди обломков скал, с любопытством заглядывая во все расщелины и углы. Много разнообразной, здоровой и вкусной пищи предлагает нам море.Надо помнить, однако, об ядовитых своими укусами и уколами, хищных или как-нибудь еще опасных морских животных, часто малозаметных. Не все морские животные, не всегда и не везде, кроме того, пригодны в пищу.Те, кто мало знаком с морем или привык проноситься по нему на больших мощных кораблях, даже порой не прикасаясь к морской воде, не становясь на естественный берег, а сходя с палубы прямо на набережную, могут, конечно, посмеяться над «ужасами», о которых пойдет речь дальше.В действительности же, особенно в суровые дни войны, не так-то невероятно попасть человеку в морские волны или на безлюдный глухой берег с подбитого самолета, с погибшего на мине или в бою корабля.Сведения об опасностях со стороны живых существ моря нужны и рыбаку и водолазу, особенно легкому, и десантнику, и коку, и морскому и даже «приморскому», работающему вблизи моря, врачу. Эта книжка не рассчитана, конечно, на специалистов, но ее читателю также полезно знать кое-что об этой стороне морского дела.
ЖИВОТНЫЕ, КОТОРЫХ НЕЛЬЗЯ ИЛИ ОПАСНО ЕСТЬ
Следует различать пищевые отравления, причиняемые испорченными рыбой, ракушками, раками, от вызванных употреблением в пищу ядовитых рыб.Испорченная рыба это не только дурно пахнущая, тухлая. В портящейся рыбе поселяется сначала особая, крайне опасная для человека бактерия «рыбного яда».Разлагающаяся рыба и другие испорченные пищевые морепродукты также, конечно, вредны, но менее опасны чем те, которые содержат «рыбный яд», разрушающийся при гниении и поэтому отсутствующий в явно испорченных продуктах.О рыбном яде, пожалуй, надо сказать еще несколько слов. Бактерия рыбного яда поселяется в кажущихся еще вполне свежими телах пойманных рыб, особенно часто осетров и белорыбиц. Пока такая зараженная рыба не начала разлагаться, яд остается в силе. Он сохраняется и в соленой, вяленой и копченой рыбе и разрушается только при варке или тщательном прожаривании. Через час, а иногда и через сутки и даже больше после того, как человек поел зараженной рыбным ядом рыбы, начинаются боли в области желудка, головокружение, все вокруг кажется желтым или красным, нарушается, дыхание и парализуются мышцы. Случаи отравления рыбным ядом редки, но очень опасны.Наконец, рыбы, моллюски, ракообразные могут передавать человеку опаснейших болезнетворных микробов, если эти идущие в пищу организмы пойманы в сильно загрязненных отбросами водах портов или бухт, а затем плохо проварены или прожарены, не говоря уже о сырых устрицах. Микробы целого ряда заразных болезней по многу часов могут жить в морской воде, а найдя себе приют в теле морского животного, могут существовать еще дольше.Таких рыб, тело которых было бы само по себе ядовито при употреблении в пищу, вообще очень немного, а в морских водах СССР встречается по существу только одна порода — тетродон или сфероидес (несколько видов). Рыбаки Приморья зовут эту рыбу «морской собакой»; в книгах можно ее встретить под именами «скалозуба», «четырехзуба», «шаровика». Маленький оскаленный рот четырехзуба действительно вооружен четырьмя долотообразными зубами, могущими сразу откусить палец; думается, что отсюда произошла и собачья его кличка. Другое название «шаровик» вызвано способностью этой рыбы в состоянии возбуждения или испуга раздуваться в виде шара, набирая воздух или воду, как и родственные ей иглобрюхи.
Ядовитые рыбы:1 — скорпена; 2 — бородавчатка; 3 — тетродон; 4 — трахинус (морской дракон); 5 — инимикус (ониокозе) Все, кроме 3, опасного при употреблении в пищу, ядовиты только при уколах о их шипы и лучи плавников
В Японии тетродона и любят и боятся есть, его там много видов, и японские ученые до сих пор спорят о том, какой из видов «фугу» ядовитее. Спор этот поддерживается тем обстоятельством, что от «фугу» в год гибнет больше японцев, чем от самоубийств, а ведь самоубийц в императорской Японии было и есть немало. За 22 года было зарегистрировано 3 106 отравлений «фугу», из которых 2 090 окончились смертью, но несомненно, что большинство случаев просто остается вне учета, врачи о них и не знают. У японцев в ходу поговорка: «хочешь есть «фугу», напиши сначала завещание». Несмотря на это, тетродон продается там по цене деликатесов, изысканных блюд. Из высушенных и очищенных до прозрачности шкурок крупных тетродонов и из иглобрюхов в Японии делают своеобразные фонари, сохраняющие очертания раздувшейся зубастой рыбы.За последнее время выяснилось, что в действительности опасно есть лишь икру, печень, молоки и брюшину тетродонов, а также и мясо их в период икрометания, в остальное время мясо тетродонов безопасно.Яд тетродонов изучен; подробно исследовано, как он парализует дыхание, сердце и окончания нервов в мышцах.Иногда бывают вредны для здоровья сельди, треска и другие рыбы Северного и Баренцова морей, питавшиеся «морскими бабочками» — крылоногими моллюсками — или мелкими медузами.Не следует есть вкусных двустворчатых ракушек мидий и устриц, если они добыты в загрязненных водах портов. Иногда эти моллюски, кроме того, бывают ядовитыми после массового развития крохотных планктонных простейших организмов перидиней, после так называемого «цветения воды» перидинеями. Безопасны мидии и устрицы, пойманные подальше от городов и селений, там, где сильны течения, вода не застаивается и чиста.Кроме тетродонов, о которых уже говорилось, в тропических водах встречаются еще ядовитые породы сельдей, считаются ядовитыми все виды рыб-спинорогов. Наконец, там же бывает ядовитой в пору размножения икра морских ежей.В лоциях тропических морей встречается много указаний на ядовитость всех пород рыб в такой-то лагуне или бухте, но это, вероятнее всего, недоразумение, основанное на употреблении кем-то когда-то пойманной там рыбы, быстро ставшей несвежей в тропической жаре.Подавляющее большинство морских животных совершенно безопасно в качестве пищи. Совсем неядовиты морские водоросли и морские цветковые растения, которые можно есть в случае нужды; а во многих местах побережий их любит местное население.Съедобны, если свежи, все морские млекопитающие, черепахи, ракообразные, моллюски, кроме двух тропических морских улиток — теребры и конуса.Зато имеется множество разнообразных морских животных, с которыми рискованно соприкасаться, если не принимать предохранительных мер.