Море живёт

Тарасов Н. И.

Лов палоло

В тропических водах, где нет резкой смены времен года и даже дождливый период бывает далеко не везде, время размножения морских организмов прибрежья чаще всего совпадает с полнолунием. Это установлено для многих моллюсков и, в том числе, для устриц.

ФОРМА И ПРОИСХОЖДЕНИЕКОРАЛЛОВЫХ ПОСТРОЕК

Коралловые сооружения различны по форме.Одни из них — атоллы — представляют собой кольцо, окруженное снаружи значительными глубинами, а внутри заключающее мелководное пространство — лагуну. Кольцо может быть сплошным или прерывчатым, надводным (т. е. островом), подводным, чуть заметным с корабля (рифом); поперечник его колеблется от сотен метров до многих десятков километров. Атоллов много в тропических частях Тихого (особенно) и Индийского океанов.Заявление некоторых географов: «Кто видел один атолл, тот видел все атоллы» — не совсем справедливо, но все же для многих атоллов верно следующее описание их, сделанное в той последовательности, как они предстают глазам мореплавателя.Сначала, за 10 — 15 миль, показываются, как зеленая черта на темно-синем море, верхушки зачастую достигающих двадцатиметровой высоты кокосовых пальм, затем открывается белоснежный берег; вода поблизости от него уже сине-зеленого цвета. Это отмель, поросшая кораллами и отделенная белой чертой прибоя от темно-синей воды океана; внутри же атолла видна зеленая вода лагуны. Брызги воды при сильном прибое окутывают атолл облаком водяной пыли, переливающейся радугой под лучами солнца.Вход в некоторые атоллы доступен только шлюпкам, в другие могут зайти даже линейные корабли и авианосцы, третьи наглухо закрыты, замкнуты в сплошном кольце коралловой постройки.

Атолл

Другой вид коралловых сооружений — барьерные рифы.Барьерный риф отгораживает, защищает берега материков и островов от свирепости океанских волн. Между таким рифом и берегом остается проход, позволяющий плавание кораблей. Местами этот промежуток может исчезать, риф барьерный превращается тогда в риф окаймляющий — третью и последнюю из основных форм коралловых сооружений.Он отличается от барьерного тем, что судоходного промежутка между берегом и рифом нет, а иногда такой риф вплотную смыкается с берегом. Часто окаймляющий риф прерывается; обычно это бывает там, где берег образует бухты. Бывает и так, что за обращенной к океану стороной окаймляющего рифа лежит полоса сравнительно глубокой воды, а затем — барьерный риф.Наиболее известны и практически важны атоллы и барьерные рифы. На них следует остановиться несколько подробнее.По словам Дарвина, отдавшего много сил изучению коралловых построек, лагунные острова или атоллы привлекали всегда больше внимания, чем остальные сооружения кораллов.В поясе пассатов, т. е. постоянно дующих в одном и том же направлении ветров, прибой всегда, естественно, действует с одной (восточной) стороны, поэтому и коралловые острова пассатного пояса выше с восточной стороны. Этому благоприятствует и совпадение здесь направлений ветра и течения.Общие очертания атоллов и рифов в пассатной области океана приближаются к углу, вершиной направленному навстречу ветру и течению. Вход в атоллы, там, где направление ветра весь год достаточно постоянно, обычно бывает с подветренной стороны.В местах, где ветер часть года дует с востока, а часть с запада, образовались некоторые лишенные лагун, с поднятыми со всех сторон берегами острова. Таковы острова Океан, Науру, Бекер, Джервис, Мальден,

Хоуленд.Составляющие атолл островки окружены с внешней стороны коралловой отмелью, шириной примерно от полусотни до двухсот метров. Ширина же самих островков редко бывает больше нескольких сотен метров.Во время отлива, когда отступает прибой, по этой отмели можно добираться вброд до ее обрывистого, крутого, обращенного к океану края. Он оказывается изрезанным каналами или расщелинами глубиной в десятки метров. Нет ничего опаснее, как бродить в таких местах ночью, и все же многие отваживаются на это ради рыбной ловли и лова омаров. Кефали и много других рыб хорошо ловятся именно темной ночью на свет, а омары выползают тогда из всяких расселин и щелей, где они днюют, на поверхность коралловой отмели.Встречаются атоллы, где острова не кораллового происхождения находятся бок о бок с островами коралловыми; таков, например, атолл Трук в группе Каролинских островов, простирающийся почти на 30 миль (70 километров). Он состоит из 11 островков вулканического происхождения и более чем из 80 коралловых.Хотя атоллы чаще встречаются целыми цепочками или гирляндами, тянущимися на сотни миль, вроде островов Туамоту или Низменных, Маршаловых и Каролинских, но в океане можно найти и одинокие атоллы, отстоящие от ближайшей суши на тысячи миль. Таков, например, остров Уэйк.Лагуна имеет глубину не более 30, редко 50 метров. В ней, особенно поближе к берегам и к краям подводных коралловых отмелей, находится немало кустистых и ветвистых кораллов, могущих помешать передвижению по лагуне, но затишье в лагуне дает возможность сравнительно спокойной стоянки. Лагуны некоторых атоллов доступны и для крупных кораблей. Совершенно замкнутая сушей лагуна, если не считать тех редких случаев, когда в нее перебрасывают воду ураганы или тунами*, все-таки сообщается с открытым океаном через подводные проходы и пустоты в коралловых стенках и дне лагуны; поэтому в таких лагунах наблюдаются приливы и отливы, как и в океане с внешней стороны атолла, хотя и с некоторым запозданием.

*«Тунами» — внезапные, резкие колебания уровня моря, вызванные землетрясениями или атмосферными возмущениями.

В проходах в неполностью защищенные сушей лагуны наблюдается сточное (встречное по отношению к входящему в лагуну кораблю) течение. Но и там, где кольцо атолла почти непрерывно, где океанские волны разбиваются, не достигая лагуны или достигая ее только в виде приносимых ветром брызг, течения в проходах, вызванные приливо-отливными колебаниями уровня океана, сильно мешают пробирающимся в лагуну и из лагуны судам. Приходится именно «пробираться», так как проход обычно бывает извилист и стеснен «кочками» и «головами» коралла.Плавание по лагуне далеко не всегда простое катанье на шлюпке. Так, например, на большом атолле Меншикова (Квадьелинн или Кваджалейн) в группе Ралик Маршаловых островов длина лагуны равна 72 милям (около 130 километров) и ширина 18 милям (около 32 километров). Атолл этот образован 80 островками.В группе Тробриан архипелага д’Антркасто, находящегося у северо-восточной оконечности Новой Гвинеи, есть атолл Люсансен, имеющий поперечные размеры около 170 и 80 миль (320 и 140 километров), это больше по площади, чем Азовское море.Лагуны некоторых атоллов очень малы по сравнению с площадью окружающей их суши. Иногда они совершенно отрезаны от океана и превратились в так называемые остаточные «реликтовые» озера, не имея даже скрытого сообщения с океаном.Дарвин пишет, что на барьерные рифы, окружающие маленькие острова, обычно вулканического происхождения, не обращают достаточного внимания. Однако, говорит он далее, «они почти так же изумительны, как и атоллы, и они придают своеобразный и чрезвычайно живописный характер пейзажу окружаемых ими островов...»Барьерный риф настолько хорошо защищает опоясанный им берег от прибоя, что растительность, в том числе и возделываемая людьми, например банановые растения и панданусы, может доходить в таких местах при приливе до самого края воды.Барьерные рифы Австралии и Новой Каледонии привлекают внимание своими огромными размерами; по строению и форме они похожи на рифы, которые окружают многие из менее крупных островов Тихого океана.Наиболее известен Великий Барьерный Риф Австралии, простирающийся вдоль ее восточного — тихоокеанского — берега на протяжении более 1 200 миль (двух с лишним тысяч километров). Он отделен от суши судоходным пространством шириной от нескольких миль до нескольких десятков миль с глубинами до сотни метров. Ширина же барьера достигает местами нескольких сот метров и даже нескольких километров. По существу это не один риф, а сложная, непрерывная цепочка отдельных, разделенных судоходными и несудоходными промежутками («каналами») рифов различных размеров.Немногим меньше барьерный риф, окружающий Новую Каледонию, его длина более 800 миль (полторы тысячи километров), ширина «канала» — несколько миль, глубина от 20 до 25 метров. Ширина самого барьера от 200 метров до километра. Один конец этого барьера примыкает вплотную к берегу — риф барьерный становится там окаймляющим.Иногда барьерный риф почти не выступает над поверхностью воды, как, например, у восточного берега Новой Гвинеи. В других случаях, большею частью у внешнего, обращенного к океану краю барьера, выступают, по крайней мере в отлив, небольшие, но многочисленные островки, порой покрытые растительностью, даже кокосовыми пальмами. Таковы барьерные рифы у многих тихоокеанских островов вулканического происхождения, например у острова Таити.Во время прилива и при сильном прибое много воды перекатывается через барьер в пространство между ним и берегом. Стекать же обратно в океан эта вода может только через проходы, разрывы в барьере; нетрудно представить себе какое там возникает сточное течение. Неудивительно, что парусным и тихоходным моторным или паровым кораблям укрыться за барьером, войти в его проходы порою просто не по силам; к тому же именно у проходов в барьере больше всего неистовствует прибой.Замечателен риф у Пернамбуко в Бразилии, подробно изученный Дарвином во время его путешествия на корабле «Бигль». Риф этот представляет собой в своей основе песчаную косу, покрытую своеобразным «бетоном» из известковых трубок многощетинкового червя серпулы, морских жолудей (усоногие раки) и литотамния. Это препятствует размыву песчаного наноса гонимыми пассатным ветром валами воды Атлантического океана. «Я думаю, — пишет Дарвин, — что во всем мире не найдется естественного сооружения, которое казалось бы столь искусственным по своему внешнему виду».Риф Пернамбуко служит защитой, волноломом для гавани.Окаймляющие рифы распространены в природе не менее, если не более широко, чем барьерные, но они не так бросаются в глаза, а главное, не так важны практически, как атоллы и барьерные рифы. Барьерный риф может переходить на отдельном участке побережья, чаще у одного из своих концов или у какого-либо выдающегося мыса или полуострова, в окаймляющий, и наоборот. Так, окаймляющий риф острова Оаху (Гавайские острова) перед одной из бухт превращается в барьерный, ограждая ее от океанской волны.Далеко не везде, где могут жить кораллы-строители и сотрудничающие с ними организмы, воздвигаются такие величественные постройки, как барьерные рифы и атоллы. Часто дело ограничивается лишь возникновением коралловых «пятен», беспорядочных нагромождений коралловых «голов» и «бугров», представляющих собой отдельные колонии или небольшие группы колоний, лежащие на отмели из обломков коралла и кораллового песка.Моряков и ученых давно интересовали причины возникновения атоллов и барьерных рифов, этих изумительных могучих сооружений.Еще в сразу ставших всемирно известными трудах первых русских кругосветных мореплавателей, подробно изучивших природу тропических коралловых районов Тихого океана, сообщались важные факты и мысли о происхождении коралловых образований. Дарвин широко использовал опыт и мнения русских исследователей, в том числе — личные письма к нему адмирала Крузенштерна и академика Литке, при разработке теории коралловых построек, затем оспаривавшейся и дополнявшейся, но в основе принимаемой поныне.Форма атоллов, расположение их целыми группами, гроздьями, цепочками, крутизна их обращенных к океану склонов — все это требовало научного объяснения.По теории Дарвина, крутые склоны коралловых построек образованы самими кораллами этих построек. Иными словами, эти склоны представляют собой известковые стены, а не пьедестал, не подножие другого происхождения, но так как кораллы-строители не могут жить на глубине больше 50 метров, то, чтобы объяснить, как могли они построить стены такой огромной высоты, составляющей много сотен, а то и тысячи метров, нужно предположить либо медленное опускание дна океана в области коралловых построек, либо, что менее вероятно, столь же значительное и столь же медленное повышение уровня океанских вод. При этом такое опускание дна океана (или повышение уровня его вод) должно было происходить примерно тем же темпом, что и естественное нарастание кораллового сооружения. Каждый атолл, как думал Дарвин, сначала был островом, окаймленным кораллами. По мере погружения острова окаймляющий риф превращался в барьерный, приблизительно повторявший прежние очертания береговой линии постепенно «тонущего» острова. Когда, наконец, весь остров исчезал под поверхностью океана, то, под прикрытием барьера, на подводной макушке бывшего острова селились те виды кораллов, которые предпочитают затишье; они, вместе с остатками других организмов и неизбежно накапливающимся илом и коралловым песком, и создавали дно лагуны.

Карта пояса наибольшего развития коралловых рифов

Уже после смерти Дарвина ученые смогли осуществить мечту, выраженную в одном из его последних писем, пробурив на глубину около 350 метров атолл Фунафути. Результаты бурения подтвердили правильность предположений Дарвина; во всей толще стены атолла оказались остатки тех же организмов строителей, которыми была создана и верхняя часть атолла. Сходные результаты дали и бурения Великого Барьерного Рифа, а также атолла Бикини.Правда, есть немало атоллов и барьерных рифов, которые, повидимому, не претерпевали опускания, а возникли на подводных возвышенностях.Так, бурение окаймляющего рифа в Паго-Паго на Самоа показало, что коренная порода (не коралл) находится уже в 35 метрах от поверхности рифа.Ученые предполагают, что таяние ледников последнего ледникового периода должно было повысить уровень Мирового океана примерно на 50 метров. Такое постепенное — по мере таяния льдов — повышение могло привести к надстраиванию коралловых сооружений как раз на такую высоту.У барьерных рифов также наблюдаются большие глубины в океане сразу за внешним их краем, и глубина канала, отделяющего барьер от берега, часто бывает больше той, на которой еще могут успешно развиваться кораллы-строители; поэтому и тут надо допустить постепенное опускание дна.Есть в мире и такие места, где коралловые рифы недавнего происхождения в результате колебаний, земной коры оказались поднятыми более или менее высоко над уровнем моря. Они встречаются во многих местах Вест-Индии (на Кубе, Ямайке, Барбадосе и других островах) и на южном берегу Явы.

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КОРАЛЛОВЫХ ПОСТРОЕКВ ТРОПИКАХ

Значение коралловых построек в тропических водах велико и разнообразно. Для моряков коралловые атоллы и рифы могут представлять как угрозу аварии, кораблекрушения, так и надежду на убежище, на тихую гавань и даже на длительное безопасное плавание под их прикрытием.Опасность заключается в том, что коралловые сооружения появляются перед кораблем, особенно перед быстроходным, внезапно. Такая внезапность обусловлена двумя причинами: резким, крутым поднятием дна при подходе к коралловому острову или рифу, о котором не успевает заранее предупредить лот, и малой заметностью коралловой постройки, даже имеющей надводную часть, не говоря уже о полностью подводных сооружениях.Если на коралловом острове есть пальмы, они видны издалека. О приближении пустынного, лишенного растительности атолла могут предупредить морские птицы, гнездящиеся порой на таких островках. Иногда их бывает так много, что на дальнем расстоянии вьющиеся над островом тучи птиц можно принять за дым парохода. Далеко слышны и птичьи крики.Пустынные засушливые коралловые острова выдают еще радужная мгла водяных брызг прибоя, белые полосы прибоя и омываемого им кораллового песка, зеленый или голубой оттенок вод лагуны, отличающийся от синевы окружающего океана. Все это более заметно, чем невысокая — всего в несколько метров, — покрытая скудной мелкой растительностью кольцеобразная полоска суши.Обычно в небе над атоллом висит облачко, а над барьерным или окаймляющим рифом — гряда облаков.Лагуны дают на этих облаках отблеск. Даже на безоблачном небе бывает заметен отблеск лагуны задолго до того, как станет виден сам атолл.Ревущий раскатистый шум прибоя, а ночью сильное свечение моря в бурунах тоже предостерегают моряков.Трудно плавать в «застроенных» кораллами водах ночью, да и днем не просто заметить с палубы коралловую отмель, если на ней нет буруна, в штиль, когда солнце невысоко над горизонтом и светит навстречу. Приходится посылать матросов на мачту, вооружать их очками-поляроидами, чтобы устранить слепящее влияние солнечных бликов. Иногда окраска воды над рифом не выдает глазу того, что под водою таится опасный для корабля риф, но на поверхности воды в штиль заметны водовороты, а при ветре или зыби — бурун. Беда еще в том, что изменение окраски воды, мелкие буруны и другие подозрительные явления могут быть вызваны, как уже говорилось в начале книги, совсем иными причинами.Многие коралловые районы океана, редко посещаемые судами, еще недостаточно подробно обследованы, недостаточно полно и точно нанесены на карту. Но и там, где сделаны подробные съемки, их результаты могут вскоре устареть.Лоции недаром предупреждают, что кораллы растут, меняют свои очертания, данные гидрографических съемок, по которым составляются морские карты, в коралловых водах быстро устаревают; на карты таких мест нельзя поэтому полагаться во всех подробностях. Коралловые колонии не только растут или возникают вновь, но и исчезают, разрушаются, превращаясь в коралловый песок, разносимый по дну океана. Ураганы и волны от землетрясений не раз превращали цветущие населенные коралловые острова в подводные коралловые отмели.Высадиться на атолл с внешней его стороны почти всегда невозможно. Любой из набегающих один на другой валов прибоя может ударить корабль о «страшные зубы коралла» или выбросить его на окружающую атолл отмель. Остается только искать прохода в лагуну, а он может отсутствовать, быть трудно доступным или доступным только для шлюпок.Кораблекрушения на кораллах имеют свои особенности. Приведем два-три примера.11 июня 1770 года, изучая Великий Барьерный Риф Австралии, моряк-исследователь Джемс Кук на своем корабле «Эндевор» в ясную лунную ночь, хотя перед этим все же из осторожности парусность была уменьшена, выскочил на коралловый риф. Немедленно паруса были спущены. Однако удары набегавших со стороны океана валов прибоя быстро оторвали при трении корпуса корабля о риф фальшкиль «Эндевора». Кук приказал для облегчения корабля выбросить за борт шесть пушек, бочки с запасами, балласт, затем завезти якоря на наветренную сторону, чтобы придать кораблю неподвижность. Всю ночь откачивали воду помпами, корабль дал сильную течь и кренился. Все это произошло в отлив. С тревогой ждали прилива, опасаясь больше всего, чтобы не усилился бриз. Рассвет показал, что корабль находится примерно в 40 километрах от ближайшего берега. Ветер стих вовсе, и море успокоилось, но с приливом усилилась течь. Новый приказ — «все, что можно, за борт». Завезли якорь и начали выбирать его шпилем, чтобы, подтянувшись таким образом к якорю, сняться с рифа. Это, наконец, удалось, когда к усилиям измученной команды присоединился прилив. Корабль оказался на чистой воде, но течь попрежнему требовала напряженной работы у помп, где люди сменялись каждые четверть часа. С большим трудом завели пластырь, сделанный из паруса и пеньки, под носовую часть корабля. На другое утро удалось войти в устье реки, получившей тогда сохранившееся доныне название Эндевор, где теперь стоит австралийский город Куктаун. Приступив к трудному ремонту без всяких приспособлений в совершенно пустынной в те времена местности, Кук обнаружил, что главная пробоина в корпусе корабля почти наглухо заткнута большим куском коралла, отломившимся при стаскивании «Эндевора» с рифа. Это обстоятельство помогло спасти корабль.Конечно, путешествие на парусном корабле по неизвестным, не имевшим карт океанским водам, среди множества островов и рифов, никак нельзя сравнить с условиями, в которых плавает нынешний моряк. В его распоряжении подробные, все время дополняемые и исправляемые карты, атласы течений, таблицы приливов даже для самых захолустных точек побережий, гирокомпас, электролаг, возможность определить место корабля по радиосигналам, мощные прожекторы, наконец, послушный корабль, готовый в любой момент изменить ход и курс.Мало этого — во вторую мировую войну именно в испещренной островами, вернее — островками, тропической полосе Тихого океана особенно пригодились кораблям два новых замечательных прибора — радар и асдик. Первый из них безошибочно нащупывает радиоволнами самолеты, корабли и острова, а второй с помощью звуковых волн находит не только минные заграждения и подводные лодки, но и подводные возвышенности дна в любом направлении от корабля. В сочетании с самопишущим эхолотом, непрерывно отмечающим, какая глубина под килем корабля, мерцающие экраны радара и асдика так облегчают работу штурмана, что можно только восхищаться волей и умением, проявленными в начале XIX столетия технически безоружной с нашей точки зрения славной плеядой русских кругосветных мореплавателей, открывших много коралловых островов, целые их архипелаги в Тихом океане и подробно их описавших.Через 117 лет после аварии «Эндевора» ночью 1 октября 1897 года в Красном море пароход Русского Добровольного флота «Кострома» (8 тысяч тонн водоизмещения) выскочил на обрывистый край кораллового рифа

Эль-Башар у африканского берега, да так, что под носом этого большого парохода оказалось чуть побольше полуметра воды, корма же оставалась на плаву и под нею было больше 20 метров воды. Пробоины не оказалось вовсе; машина уже была перед этим остановлена (риф заметили, но поздно), и пароход, сильно загруженный в корме, сравнительно легко влез носом на не такие уж твердые полипняки и литотамнии, беспощадно давя и кроша их. Однако двухнедельные попытки стащить «Кострому» с рифа были безрезультатными. Тогда решили взорвать риф. Взрывы удалили немало коралловой массы, в том числе и большую отдельную «голову» под днищем «Костромы». Все же «Кострома» продолжала крепко держаться на рифе. Усилия парохода «Молох» и минного крейсера «Скаут» тоже не помогли. Пришел еще больший пароход Добровольного флота «Петербург», но и его машина в 10 тысяч лошадиных сил не могла стащить «Кострому». 29 октября из Одессы прибыл мощный спасательный пароход «Бертильда». Перед этим «Кострома», чтобы поднять нос, затопила кормовые отсеки трюма, и пароход еще сильнее сел на корму. Новые взрывы рифа продолжались, отломанные глыбы оттягивались в сторону с помощью зажимов и петель, которые накладывали специалисты-водолазы. Чтобы уменьшить трение, под носовую часть «Костромы» подкладывали при попеременном крене специально обтесанные и смазанные салом доски. Пароход «Петербург» передал на «Кострому» четыре толстых проволочных (по 127 миллиметров в поперечнике каждый) и два еще более толстых (по 356 миллиметров в поперечнике) пеньковых буксира. Были приняты все меры, чтобы сдернутая с рифа «Кострома» не наскочила на «Петербург», для этого завели верпы (малые якоря) на берег, да и «Бертильда» оттягивала в сторону корму «Костромы». Вечером 10 ноября, после сорокадневного пребывания «Костромы» на рифе, «Петербург», постепенно увеличивая ход до среднего, стащил ее на чистую воду.В обоих приведенных нами случаях аварии не осложнялись прибоем. Описаний кораблекрушений на внешнем крае в прибое немного, хотя такие кораблекрушения случались раньше нередко. Описания же их отсутствуют по простой, хотя и печальной причине — описывать такие случаи почти всегда бывало некому.Трудности, испытываемые во время якорных стоянок среди кораллов, не существуют для современного большого корабля, становящегося на якорную цепь или стальной трос и пользующегося таким тросом для всяких буксировок и перетягиваний, но были ощутимы в свое время, да и сейчас остались такими для яхт, ботов и шхун.«6 числа октября 1805 года в 5 часов утра и до 9-ги вечера оттягивались от острова по завозам, но по причине каралистого грунта, задевания за оный кабельтовое много делано остановок. Величина же каралов, на дне моря находящихся: многие из оных были до 2-х сажен вышиною, которые можно назвать морским кустарником. Сего дня к вечеру мы уже отошли на глубинув 10 сажен, но по причине ночи остановились на якорь, где и простояли до утра. Во время ночи положенного якоря канат, толщиною 14 дюймов, каралами перетерло, но, по случаю продолжавшегося по ночам маловетрия, простояли на одном кабельтове. 7-го числа в 8 часов утра подняли на корабль перетершегося о каралы каната якорь, а в 9 часов при тихом N-ом ветре отдали паруса и при поднятии верпа кабельтов онаго дошел на апанор и, по причине завясшегося между каралов верпа, лопнул». Так повествуют дошедшие до нас «Записки» приказчика Российско-американской компании Н. И. Коробицина за 1795 — 1807 годы. В этом отрывке речь идет о его плавании с кругосветной экспедицией Крузенштерна.Во вторую мировую войну особенности атоллов и барьерных рифов широко использовались и для обороны и для нападения. Лагуны атоллов Маршаловых островов еще до начала войны японские адмиралы, наложившие на них руку, называли «природными авианосцами, поставленными на мертвый якорь». Спокойные пространства, защищенные барьерными рифами, служили гидродромами для самолетов-амфибий, летающих лодок, поплавковых гидросамолетов.Высадка десанта на передний край коралловых построек, даже если для этого удавалось улучить удобный момент, когда не было большого прибоя, всегда была рискованна. Десантные суда застревали на отдельных глыбах — «головах», получали пробоины от всяких выступов коралла. Люди, спрыгивавшие с суденышек в неглубокую воду, преодолевая все неровности поверхности кораллового рифа, часто очень трудно различимые, оступались и нередко проваливались в узкие, малозаметные расщелины. Обувь десантников быстро оказывалась изрезанной острыми краями кораллов и раковин, их ноги жестоко страдали от порезов и от «ожогов» стрекательными клетками кораллов, таких, как миллепора. В это же время десантников обстреливали с близкого невысокого берега, ослепительно-белого у воды и увенчанного укрывавшей стрелков врага зеленью повыше.В двадцатых числах ноября 1941 года во время плохо подготовленной попытки американцев овладеть занятыми японцами островами Макин и Тарава, в группе Джильберта десантные суда сели из-за отсутствия точных карт на «коралловые кочки», подставив людей под губительный пулеметный огонь. В дальнейшем ходе войны стремились предварительно обследовать такие места, выделялись, кроме того, особые партии подрывников, расчищавших путь десантным судам.Особые трудности представляло и траление мин в районах коралловых построек.Коралловые острова сыграли в свое время большую роль в заселении просторов тропической полосы Тихого океана. Не будь этих цепочек и гроздьев островов, полинезийцы — выходцы с Гавайских островов — не могли бы добраться до Новой Зеландии. Кук и его спутники были поражены, когда, открыв Гавайские острова, услышали знакомую им еще по их предыдущему плаванию «новозеландскую», т. е. полинезийскую, речь на этих, столь далеких от Новой Зеландии островах.Простые грубые челны (каноэ) с очень несовершенным парусом, с противовесом (балансиром) или без него, сдвоенные, с настилом между ними, или одиночные — вот те суда, при помощи которых полинезийцы расселились по островам большей части Тихого океана, оставив более отсталым по культурному уровню и физическому развитию меланезийцам только меньшую часть островов на рубежах с Индийским океаном, и то за исключением островов Индо-Малайского архипелага, уже занятых людьми малайской расы.Коралловые острова представляли собой как бы ступеньки, по которым перебирались океанские переселенцы. Ступеньки эти давали часто возможность не только отдыха, передышки, но и длительной остановки и даже поселения навсегда.Лагуны представляли собой безопасную стоянку, кокосовая пальма, вместе с почти столь же выносливым, как она, панданусом, давала путешественникам пищу, одежду и строительный материал. Лагуна изобиловала рыбой, съедобными моллюсками, водорослями и раками. В иных местах к этому прибавлялись дюгони и морские черепахи. Черепаха съедобна, приносит 2 — 3 сотни яиц, некоторые ее виды обладают красивым панцырем, пригодным на гребни, украшения, разные безделушки.Деревушка обычно ютится ближе к берегу лагуны. В современных атолловых поселениях лагуна предоставляется для купанья женщинам и детям, а взрослые мужчины пользуются куда менее приветливой внешней стороной атолла. Впрочем, и в лагуне надо внимательно следить, не покажется ли треугольный плавник акулы. Порой этих плавников видно столько, что в воду никто не рискует итти.Отсутствие пресной воды — большая трудность в таких местах; ее приходится собирать, подставляя с вечера сосуды под пальмы, с листьев которых струится ночью роса, и использовать, чтобы запастись водой, каждый дождь, но дождей может не быть месяцами. И тут выручает кокосовая пальма: сок ее незрелых орехов — прекрасный напиток*. Неудивительно, что кокосовая пальма расселилась по всему пространству Индийского и Тихого океанов, где есть коралловые острова. Ее зрелые орехи в морской воде сохраняют свою жизнеспособность с полгода. Они прекрасно плавают, имея мощный волокнистый воздухоносный слой, под ним — непроницаемый для воды жирный кожистый слой. А за полгода даже самое медленное морское течение может куда-нибудь да принести попавший в воду орех. Гулянье под кокосовыми пальмами не вполне безопасно даже в тихую погоду — орехи то и дело сваливаются вниз, нередко при участии лазающих по деревьям «пальмовых воров» — больших сухопутных крабов, питающихся орехами; латинские научное их название в переводе тоже значит «разбойник».

* Добавим, что плоды кокосовой пальмы созревают в течение всего года, что составляет еще одно ее преимущество перед подавляющим большинством тропических плодовых деревьев, несущих зрелые плоды только в определенный сезон.

Эти крабы так отъедаются на маслянистых кокосовых орехах, что из них самих вытапливают по кило-полтора превосходного масла. При поимке «пальмовых воров» надо быть осторожным; своими клешнями они легко могут отрезать палец.В сильный ветер, тем более, в ураган, кокосовые орехи летят, как снаряды, срываясь с низко кланяющихся, размахивающих в воздухе своими макушками пальм. Немало орехов падает тогда и в воду, окружающую атолл.

Пальмовый вор

Сходным образом расселился по островам Тихого океана и панданус, семена которого также заключены в непромокаемую оболочку.Многие атоллы возвышаются над уровнем океана всего на 2 — 4 метра. Неудивительно, что при ураганах или при внезапных волнообразных повышениях уровня воды, вызванных далекими штормами либо землетрясениями на суше или под поверхностью воды (тунами), коралловые острова могут быть залиты и опустошены волнами, а иногда и вовсе уничтожены, превратившись из надводных островов в подводные отмели. Известный рассказ Джека Лондона «Дом Мапуи» прекрасно поясняет подобную опасность. В «Путешествии» русского кругосветного мореплавателя начала прошлого века Коцебу туземец Каду рассказывает о том, как на атоллах Радак море внезапно поднялось до верхушек кокосовых пальм, а затем «было остановлено заклинаниями» и отошло. Судя по всему, это и было «тунами».Известный приключенческий писатель Стивенсон, много и долго путешествовавший и живший на Тихом океане, плохо отзывается об условиях жизни на атоллах. Крысы, завезенные туда, конечно, кораблями, но теперь размножившиеся на большинстве атоллов, и сухопутные крабы соперничают друг с другом в разбое и воровстве. Миллионы мух клубятся над мякотью кокосовых орехов, так называемой копрой, приготовляемой для вывоза. Сладковатый гнилостный запах копры разносится на десятки километров, порой сообщая о приближении к атоллу морякам раньше, чем они смогут увидеть хотя бы верхушки пальм. Обломки коралла рвут обувь. Глаза слепнут от белоснежного кораллового песка, освещаемого ярким высоко стоящим солнцем. Легкий, но прочный «тропический шлем» защищает, конечно, голову от кокосовых орехов, а синие очки спасают глаза от нестерпимого блеска воды и песка, но постоянное ношение их в тропической жаре утомительно.Стивенсон комически жалуется на однообразное кокосовое меню, на то, что кокосовый орех в течение дня подается к столу приготовленным во всех видах и сырым на всех ступенях созревания; он добавляет, что и плоды пандануса не доставляют большого удовлетворения, как ни умело их там готовят, — это только добавление к обеду, а не обед.Надо заметить еще, что на островах Меланезии (например, Соломоновых), где немало болот, а на них густые мангровые чащи, москиты, а значит — и лихорадка, условия жизни много хуже, чем на более здоровых лежащих восточнее островах Полинезии. Эти острова освежаются пассатами, но в отличие от Меланезии они подвержены время от времени действию разрушительных ураганов, захватывающих иногда значительные пространства океана.Никакой грунтовой пресной воды растения на коралловом острове, конечно, не найдут. Чем старше коралловый остров, чем раньше возник он, тем больше могло образоваться на нем растительного перегноя-почвы, тем пышнее, разнообразнее могла развиться на нем растительность. Правда, это возможно только в тех частях океана, где бывает достаточно дождей.Усиленно удобряют почву часто очень обильные на коралловых островах морские птицы, вроде альбатросов, фрегатов, фаэтонов, крачек. Их помет там, где мало дождей, образовал залежи ценнейшего удобрения гуано.Атоллы, расположенные в «засушливых», бездождных областях океана, обладают только скудной засухоустойчивой растительностью: жесткими, невысокими травами, негустым и мелколистным кустарником.Хозяйственное значение атоллов невелико; невелико и их население, до второй мировой войны на всех коралловых островах мира жило не более 100 тысяч человек. Основные продукты, вывозимые с них, — кокосовая копра — ценное жировое сырье, отчасти трепанги, идущие на китайский рынок, и перламутр, главным образом раковины жемчужниц.Теперь многие коралловые острова стали промежуточными гидродромами для авиалиний, связывающих Азию с Америкой через все огромное пространство Тихого океана. Значение атоллов возросло во время второй мировой войны. Они использовались как пункты для радиолокации и как базы для подводных и надводных кораблей.Заправка на островных базах среди океана горючим кораблей и самолетов намного повышает их радиус действия, позволяет им брать с собой больше боеприпасов за счет горючего.К концу второй мировой войны после того, как на многих коралловых островах Тихого океана побывали по нескольку раз войска той и другой сторон, острова эти обстреливали с моря и бомбили с воздуха, они превратились, по выражению военного корреспондента, в горячие, грязные кучи коралла, переполненные всяким исправным и поломанным военным оборудованием, одуряюще пахнущие нефтепродуктами и почти совершенно лишившиеся деревьев.Очень важны в мирное и в военное время наблюдения гидрометеорологических станций, расположенных на коралловых островах, над состоянием моря и погодой. Передача данных таких наблюдений по радио позволяет кораблям и самолетам уклоняться от штормов, выбрать время и место для захода и посадки.

КОРАЛЛОПОДОБНЫЕ ПОСТРОЙКИВ ВЫСОКИХ ШИРОТАХ

В отличие от тропической полосы океана кораллоподобные постройки в высоких широтах не достигают поверхности воды. Они не образуют там рифов и, тем более, островов, а встречаются в виде «банок». Так называются в мореплавании участки, где наблюдается повышение дна, т. е. уменьшение глубины, но такое, что дно не приближается к поверхности моря меньше чем на 10 метров.О банках, созданных кораллами и известковыми красными водорослями в северном полушарии, мы и расскажем. Несомненно, кораллоподобные банки существуют и в южном полушарии, но мы не располагаем пока о них сведениями. Это объясняется тем, что южное полушарие менее изучено, менее освоено, чем северное, с одной стороны, а с другой, — находящиеся на некоторой, часто значительной, глубине кораллоподобные банки не так легко обнаружить. Недостаточно промеров лотом, надо применять драгу, трал, а это требует специального исследовательского судна и значительной затраты времени.Не забыть растянувшегося на пять лет поиска зарослей чудесно красивых, розовых, как утренняя заря, гидрокораллов «стиластер северотихоокеанский» вблизи от залива Ольги на Японском море. Впервые я узнал о существовании этих кораллов в 1927 году от людей, ставивших сети на акул на глубине около 100 метров в море где-то между устьем Тумахэза и Низменным маяком. Мне были показаны, обломки, маленькие веточки стиластера. Сразу же предпринятые выходы на то же место с теми же самыми ловцами акул на гребных и моторных шлюпках с драгами, тралами, швабрами, специально сооруженным «крестом коральеров»*, применяемым на Средиземном море, повторенные в 1930 году, ничего не дали. Вернее сказать, дали много, но не то, что искали. Обнаружили мы на глубинах 80 — 100 метров древнюю затонувшую береговую линию прежнего Японского моря, отмеченную массой прекрасно окатанной и почти не занесенной илом гальки. На гальке сидели приросшие к ней одной створкой моллюски аномия, ветвистые мшанки, похожие на оленьи рога, попадались красивые пухлые звезды птерастер и многое другое, но ни следа кораллов найти не удалось.Только в 1932 году, ловя большим промысловым тралом со шхуны «Росинанте» между глубинами 110 — 120 метров, удалось обнаружить богатые заросли стиластера. Его оказалось здесь столько, что 42 человека, бывшие на судне, набрали себе вволю красивых кораллов, а в лаборатории был заполнен ими целый ящик и несколько банок для научных целей.

* Крест коральеров — неуклюжее орудие добычи кораллов, зацепляющее их своими усеянными гвоздями перекладинами.

Правда, стиластер не образует, повидимому, банок в точном смысле слова, а лишь невысокие, сантиметров до 30, заросли, встречающиеся не только в Японском, но и в Охотском море, где они были обнаружены одновременно другим судном нашей экспедиции.Когда говорилось о тропических коралловых постройках, уже упоминалась красная известковая водоросль литотамний. Эта водоросль в виде мощных густоветвистых кустов-подушек широко распространена у нас в Баренцевом море, встречается в изобилии в Кольском заливе, у Медвежьего острова, у Шпицбергена и Новой Земли. Литотамний любит чистую, прозрачную воду глубиной от 10 до 40 метров, сильное течение. Его красно-фиолетовые ветви таят богатое население. Масса многощетинковых червей, червей немертин и гефирей, окрашенных под цвет литотамния змеехвосток, молодых ежей и звезд, прозрачных голотурий, двустворчатых моллюсков саксикава и модиола прячется поглубже, а снаружи селятся красные, прозрачные или оливковые оболочники (асцидии), большие с пышно-ветвистыми щупальцами актинии, многощетинковые черви в кожистых и известковых трубках, ползают крупные иссиня-черные голотурии, брюхоногие моллюски — блюдечко и несколько пород моллюсков, окрашенных под цвет литотамния либо сплошь, либо пятнами, здесь же прирастает двустворчатая аномия и смирно лежит красивый, чаще всего красный, густоребристый небольшой гребешок, пока не придет ему охота переменить место резким хлопком створок; многочисленны и разнообразны здесь и креветки, есть крупный рак-отшельник и длинноногий краб-хиас. Из крупных рыб на литотамний чаще всего встречаются пестрая, вооруженная могучими зубами зубатка и колючий скат.

Литотамний

Потеря отданных на литотамниевых банках якорей при попытке подъема их — обычное явление. Часто перетираются о литотамний пеньковые или манильские якорные канаты. Подводная лодка, ложась на грунт там, где есть литотамниевые банки очень сложных очертаний, рискует получить вмятины, заклиниться или выдать себя стуком и скрежетом.Вот этот-то ветвистый литотамний и обозначается на морских картах нашего севера, как «коралл».Оказывается, есть, однако, и настоящие шестилучевые мадрепоровые кораллы, не боящиеся низких температур воды и проникающие далеко в высокие широты, забираясь к тому же в глубины, недоступные для их тропических собратий — мадрепоровых кораллов-строителей.Эти кораллы — лофелия и амфихелия — встречаются почти сплошной, но узкой полосой от Гибралтарского пролива до севера Норвегии, в живом или в полуископаемом (отмершем) состоянии. Основную роль в образовании массива банок играет лофелия. Как и в тропиках, к этим мадрепорам присоединяются восьмилучевые кораллы — альционарии — крупные древовидная примноа и кустистая парагоргия и уже знакомые нам стиластеры из гидрокораллов.Глубины, на которых встречены живые банки лофелии, колеблются от 60 — 70 метров в Трондьемском фиорде до 300 — 350 метров у острова Сэрэ на 70°30' северной широты (Норвегия). Полуископаемые (мертвые) банки лофелии встречаются на большой глубине — до 600 — 700 метров.Пока еще банки лофелии изучены очень мало. Для этого необходимо произвести глубоководные водолазные спуски или спуски в батисфере (батистате).