Мореплаватели солнечного восхода
Шрифт:
Я слишком увлекся содержанием и забыл об его интерпретации актерами. По ходу действия Хозяйка глубин воткнула крючок в кокосовый орех, лежавший посреди сцены. Мауи Младший, поднимая его на «поверхность», изображал процесс вылавливания земли очень выразительной мимикой. Когда кокосовый орех достиг уровня борта, Мауи Младший разорвал кокосовый лист и ступил на сушу. Что же касается старших братьев, то они упали с носа лодки и, дрыгая ногами, уползли со сцены.
В постановке было еще три акта, но о них не стоит подробно рассказывать. Возвратившись с Раротонги, Хуку узнал, что коралловый нарост достиг поверхности воды и им завладел Мауи. Началось сражение за новый остров. Сильно упершись ногами в землю, чтобы поднять противника, Мауи расколол нарост. Так образовались два атолла — Ракаханга и Манихики. Мне показали одну скалу во внешней лагуне на Ракаханге, где якобы отпечатался след Мауи. Разве можем мы теперь сомневаться в достоверности предания, располагая таким доказательством.
Поскольку остров считался выловленным со дна океана, то, естественно, к нему и относились, как к рыбе. Поэтому части островов обычно получали названия, соответствующие названиям различных частей рыбы. Нередко так поступали и с теми островами, происхождение которых не связывалось с преданиями о рыбной ловле. Так, остров Аитутаки хотя и не напоминает по форме ни одну из известных рыб, тем не менее подразделяется его обитателями на части, именуемые головой, туловищем, плавниками и хвостом. Как рассказывается в предании, остров-рыба прикреплен к океанскому дну крепкой лианой, словно якорем; устойчивость острова зависит от прочности узла, которым связан этот канат.
Эпиграф в начале этой главы настраивает на поэтические размышления, связанные с преданием. Стоя на самом высоком холме острова Аитутаки, я понял то поэтическое чувство, которое породило легенду. Склоны холмов одеты местными дикими деревьями; внизу, у подножья горы, они сменяются рощами кокосовых пальм, бананов и хлебных деревьев. На ровных участках у берега виднеются поля таро, а между деревьями просвечивают соломенные крыши хижин. И далеко от берега и вблизи него простираются мелкие лагуны Крутая, волнистая линия рифов отделяет остров от глубин Тихого океана. Вода сверкает гаммой цветов от зеленого в лагуне до глубокого пурпурного в открытом море за рифами. С вершины холма взгляд охватывает замкнутое кольцо рифов, а за ними — пурпурное водное пространство до самого, горизонта. И невольно вспоминаешь слова поэта, изображающие остров как земную песчинку «внутри морского круга». Этот круг так велик, а остров-рыба так мал, что оставалось только надеяться на крепость узла каната, привязывающего его ко дну моря.
Картина дополняется еще и радугой, так что вы, жители городов, наверное, позавидуете поэту, который мог петь: «Это моя земля».
Имена Мауи и других героев, превращенных легендами в полубогов, связываются с ранней стадией открытий. Они путешествовали так давно, что теперь уже трудно точно установить местоположение открытых ими островов; возможно, что они расположены за пределами Полинезии, в современной Микронезии, вдоль пути, по которому предки полинезийцев продвигались на свою новую родину. Можно с уверенностью сказать, что Мауи не достиг Новой Зеландии. Рассказы о его подвигах занесли с собой позднее первые полинезийские переселенцы и они же придали легенде местный колорит.
Сказания о подвигах более поздних мореплавателей, Раты и его непосредственных предшественников, связаны с некоторыми островами, которые как бы радиусами расходятся по направлению от Центральной Полинезии. Эти героические мореплаватели, несомненно, исследовали моря и острова Центральной Полинезии. Древние сказители и певцы, воспевая их достижения, особенно отмечали открытия необитаемых земель. Так, Купе открыл Новую Зеландию и, возвратившись из этой далекой южной земли в Центральную Полинезию, рассказывал: «Я видел там лишь порхающих голубей и слышал размеренное постукивание птицы-колокольчика, доносившееся из глубины леса».
Атиу-мури, открывший Атиу, назвал эту землю Энуа-ману, или «Царство птиц». Посетив в 1929 г. этот остров, я спросил у туземного вождя, почему первоначально его назвали Энуа-ману. Он ответил: «Когда Атиумурй пристал к берегу (Энуа), здесь обитали только ману (птицы)». Зная, что птиц на острове очень мало, я спросил на местном наречии: «Какие же именно ману?» — «О, — ответил вождь, — мотыльки и жуки». Слово ману означает любое живое существо, за исключением людей и четвероногих. Таким образом, упоминая о ману как о единственных обитателях островов, древние сказания стремились ярче оттенить деяния тех отважных героев, которые первыми преодолели огромный океан и среди его простора обнаружили новые земли.
Невозможно переоценить достижения древних открывателей новых земель, которые переселились, в Полинезию с соседней Микронезии. Но как восстановить их имена, чтобы воздать им должную славу? Память об этих путешественниках стерлась в ходе веков, а отрывочные сведения, дошедшие до нас, либо приняли фантастический характер мифов, либо искажены позднейшими историками. Эти историки различных архипелагов интересовались в основном сказаниями о переселенцах, которые отплыли из Центральной Полинезии после XI–XII вв. нашей эры, и всячески воспевали вождей, от которых якобы вели свое происхождение. Однако они признают, что острова были заселены еще до появления там мореплавателей более поздних поколений.
Если предположить, что Гильбертовы острова были тем последним архипелагом цепи Микронезийских островов, откуда древние мореплаватели попали в Полинезию, то можно сделать вывод, что на своем пути они могли заселить три группы вулканических островов: Гавайские на северо-востоке, острова Общества на юго-востоке и Самоа на юге. Коралловые атоллы, встречавшиеся на этом пути, служили удобными стоянками; однако они не могли стать центрами поселений из-за незначительных размеров и скудных природных ресурсов. Знаменательно, что предания о древних поселенцах сохранились на всех упомянутых выше группах островов.
Гавайские мифы повествуют, что ко времени появления там предков современного населения острова были заселены карликовой расой менехуне. Менехуне упоминаются в легенде о вожде по имени Гаваи'и-лоа, который встретил их до того, как попал в Полинезию, отклонившись где-то от Микронезийского пути по направлению на северо-восток. Возможно, что менехуне были потомками древних переселенцев, которые во время своих странствий были отнесены к Гавайям ветрами и течениями с Гильбертовых островов или с какого-либо другого острова, расположенного еще далее на запад. Эта теория подтверждается тем, что древние гавайцы, судя по преданиям, не знали о продовольственных культурах, между тем, если бы они прибыли сюда из Центральной Полинезии, то, конечно, им были бы известны культурные растения, которые позднее завезли с собой переселенцы с Таити.
Острова Общества в Центральной Полинезии были заселены древней группой манахуне, о существовании которых упоминается как в преданиях, так и в исторических документах. Манахуне, вероятно, жили здесь в то же время, что и менехуне на Гавайских островах. Переселенцы могли легко переплыть с Гильбертовых островов на атоллы Феникс, Манихики, Рака-ханга и Пенрин, а оттуда — на подветренную группу островов Общества.
В самоанских мифах упоминается о том, что какие-то древние люди жили на островах еще до прихода туда потомков Тангалоа, происходя якобы от червей, расплодившихся в гниющей виноградной лозе. Хотя фантазия приписывает древним обитателям островов местное происхождение, мы все же склонны предположить, что это были потомки мореплавателей, которые опередили более поздних переселенцев и попали на свою новую родину с Гильбертовых островов, миновав по пути Токелау. С островов Самоа эти «потомки червей» направились дальше к югу и заселили Тонга, где они уже известны под человеческими именами.