Морфо и лань
Шрифт:
— Не знаю, Хлоя. Пока… пока я не готова ответить.
А кто готов?
***
Некоторые думают, что американцы — это кровь с молоком, лучшее в мире питание, постоянный спорт и рассчитываемое на калькуляторе ежедневное потребление калорий. Может быть, в богемных районах Большого Яблока так и есть — там вообще все немного иначе, словно на другой планете. Но Нью-Йорк — не все Соединенные Штаты, имеющий такое же отношение к стране, что чипсы
Поезжайте в Детройт, пройдите по хрупким останкам автомобильного сердца страны и задумайтесь, что такое смерть. Заверните в шахтерский городок где-нибудь в центральных штатах, посмотрите на лица работяг, на их изуродованные руки, на легкие, выплевывающие вместо воздуха влажную черную пыль. Зайдите на чай в один из маленьких трейлерных парков в береговой зоне Флориды, посмотрите на выщербленные временем лица их обитателей. Этим людям уже хорошо, слишком хорошо за семьдесят, но они работают, потому что только так знают, что живут.
Мы разные — здоровые и больные, со вздутыми от варикоза венами и трясущимися от Альцгеймера руками. Молодые и старые, в грязных домашних халатах и остатками химической завивки в редеющих волосах. Счастливые и несчастные, слишком рано увидевшие слишком много из того, что злая стерва жизнь готовилась нам предложить.
И будь проклят Голливуд, так долго рассказывавший, что мы живем в сказке, что в конце концов и сам это поверил.
Это я к тому, что наше возвращение к «Юкону» выглядело точно, как в каком-нибудь голливудском боевике подешевле: резкий и дешевый монтаж плюс повороты сюжета, которые могли присниться только обкуренному торчку-сценаристу после пригоршни барбитуратов, запитой пинтой «Джима Бима». Ничего более бессмысленного я в своей жизни не видела — а я, как говорится, успела повидать некоторое дерьмо.
Вот мы — два колеблющихся неверных силуэта в плотной сухой тьме — подходим к автомобилю, внутри которого по-прежнему играет музыка, ребята из «Бостон» рубят «Больше, чем чувство», и кажется, что на сегодня приключений уже достаточно, и осталось только доехать до ближайшего мотеля и упасть без сил на не слишком новые, но все же чистые простыни и забыться здоровым десятичасовым сном, как вдруг…
Едва случившаяся ночь рвется в клочья. Вспыхивают фары — с непривычки кажется, что их десяток или даже больше, настоящее светопреставление. Мы замираем, словно пришпиленные к бумаге бабочки. Окрестности полузаброшенной стоянки начинают напоминать подиум модного дома, настолько здесь становится ярко и людно.
— Стоять! Замереть! Ни с места! — команды сыплются со всех сторон, хотя мы и так стоим, но это стандартная тактика — оглушить и огорошить, подавить волю к сопротивлению. Копы в Аркадия-Бэй вели себя точно так же, да и в других городках, где мне приходилось бывать, тоже.
Значит, это снова копы?
Наверняка — если только теперь полиция штата вместо формы начала носить черные костюмы и модные красные галстуки.
Федералы?
Может быть. Их человек шесть-семь, потому что машины три — черные угрюмые внедорожники, галогеновые фары режут темноту холодными синеватыми ножами. Я не слышу лязганья оружия, но у парней оно наверняка есть — такие никогда не приезжает на встречу пустыми. А то, что они приехали сюда конкретно за нами, уже понятно. И почему я не утащила ствол у того полицейского в Нескауине? Да один хрен, разве здесь убежишь? Да еще и пешком, да еще и от внедорожников…
Хм… внедорожники, говорите?
— Мисс Прайс, мисс Колфилд, — звучит из темноты голос, и я рефлекторно пытаюсь отыскать его источник, щуря слезящиеся глаза. — Пожалуйста, не делайте резких движений и оставайтесь на месте. Здесь вам не причинят никакого вреда.
— А если мы не подчинимся? — я не то, чтобы собираюсь кидаться в драку, просто тяну время и выясняю их намерения. — Стрельнете? Примените тазер? Изобьете битами до смерти?
— При необходимости, — голос не медлит и особенно не стесняется. — Достаточно и того, что вы натворили в том полицейском участке. Офицер Ода Тумстоун находится в больнице с пожизненной инвалидностью, здание снесено чуть ли не под основание.
Значит, копа звали Ода, редкое такое имя. Библейское, что ли? Но интересно тут другое…
— А что, участок тоже мы развалили? — интересуюсь невинно. — Две могучие девушки, сестры Халк, так вы это видите?
— Неважно, — из-за ослепительного света приближаются уверенные шаги. — Это не тема для обсуждения. Собственно, все дискуссии вы сможете вести после того, как встретитесь…
— Я начинаю, — шепчет мне Малышка. И исчезает. Черт!
Я вообще-то думала, что перемещение во времени выглядит несколько иначе — какие-нибудь тикающие часы, бегущие задом наперед люди, летящие снизу вверх капли, в таком вот духе. Ну, я никогда подобного не видела, откуда мне знать!
Малышка поступает иначе. Она приходит к разумному выводу, что возвращение на пять минут назад — а хоть бы и на пятнадцать — ничего не решит, парни в костюмах все равно уже будут на пути сюда, и большого выигрыша по времени не получится. Поэтому она переходит в наступление.
Первый парень, из тех, что направлялся к нам, получает ногой сзади под коленку и падает, взвизгнув неожиданно высоким голосом. Второй — тут уже я вступаю в игру — ловит пустой башкой встречу с моим кулаком. Кулак у меня слабый, это правда, но на пальцах тускло поблескивает латунный кастет, а это уже намного лучше. Тяжелые нынче времена настали, девушкам приходится уметь постоять за себя!