Мормилай. Грёзы проклятых
Шрифт:
В следующий раз Антони явился ко мне вечером второго дня уже осмелевшим и подвыпившим. В его глазах плясали чертята. Парень явно гордился собой. По всей видимости, да, записав ликвидацию опасного недоброжелателя на свой личный счёт.
«Пусть куражится, — подумал я. — В конце концов именно этого он и хотел».
Правда сказать, мне было всё ещё интересно, как он будет из этого всего выпутываться. Безмозглый повеса ещё не представлял, какими проблемами может обернуться то, что произошло, ведь у Яцека были подельники, по крайней мере те, кто ему помогал
— Сегодня вечером, вы с господином едете на прогулку.
Заметив мой скептический взгляд, дворецкий добавил:
— Играть.
Я натянул деланную улыбку.
— Твоя оплошность может стоит ему очень дорого. Поэтому Антони следует прийти самому, показав тем, самым, что он непричастен.
«Интересно, как он будет это всё отыгрывать, если тебя не будет рядом, — подумал я. — Если на него хоть чуть-чуть надавят, парень сдаст себя сам».
Словно подслушав мои мысли, дворецкий продолжил:
— Он будет играть, но не по-крупному. Так, будто бы действительно отдал ту сумму Яцеку. Мол, сам на мели, но пришёл показать, что фамилия не бедствует. Он даже мельком сообщит об этому кому следует.
Войцех говорил, расхаживая по оружейной, заложив руки за спину, как вдруг остановился и гневно уставился на меня, прошептав:
— Это будет сигналом всем и каждому! Кто обманул Веленского, сгорит в собственной постели с простреленным лбом.
«Проколотым горлом», — мысленно поправил его я.
— Ты, как всегда, будешь рядом, — вёл свою мысль дальше дворецкий, вновь принявшись расхаживать. — Сиди в дилижансе и жди сигнала. Если Антони будет угрожать опасность, он мысленно позовёт тебя. Ты сразу же явишься! Теперь на любой выезд в город с господином ты будешь при оружии, я смогу его в этом убедить. И главное… — Он замолчал, протягивая мне странную вещицу.
Я взял в руки причудливый предмет. Карнавальная маска, закрывающая всё лицо, с прорезями лишь для глаз.
— Когда будешь с ним в городе, никогда не снимай этого. Если господин позвал — ты явишься в маске. Я надеюсь, что этого не понадобится, но если… Если его прижмут, ты придёшь на выручку… Вот в этом!
Я спокойно кивнул, тотчас напялив на себя маску.
«Старик умён, — размышлял я. — Если на выручку юнцу придёт некто бледный и с саблей наперевес, народ, как пить дать, сложит дважды два. Мормилай! А так, останется малюсенькое, крошечное поле для неизвестности. Мало ли, кто там скрывается? Вдруг это какой-нибудь знатный повеса, вроде Антони, но действительно имеющий вес? Может даже его любовник, прости господи! Злоумышленники сперва опешат, прежде, чем наделают глупостей. А ты хорош, Войцех. Жаль, что служишь такой дряни».
И мы действительно отправились на вечерний «променад». Войцех убеждал Антони, что и сам он должен быть при нём, но малец отверг его помощь, чем несказанно обидел и расстроил старика.
— Да, что может случиться? — возражал он, смеясь ему в лицо. — Со мной личный убийца! Он выпустит им кишки, стоит мне только об этом подумать.
— Никогда так не говорите, — заламывая руки, взмолился дворецкий. — Никогда, слышите! Такими вещами не бросаются! Даже у стен есть уши! Даже в родовом поместье может найтись соглядатай!
— Ты кого это имеешь ввиду? — храбрясь, осведомился Антони.
«Если из-за тебя пострадают женщины, — подумал я, мысленно отрывая Войцеху голову. — Ты в тот же день случайно упадёшь с лестницы».
— Никого! — поспешно заверил его дворецкий, видимо сообразив, что слишком напрямую говорит вещи, до которых юноше ещё лишь предстоит дойти самому. — В вашем положении нужно привыкать к непрестанной бдительности! Чем чаще вы будете себе это говорить, тем быстрее вознесётесь, как ваш отец!
Сказав это, Войцех немного сник. Было видно, что на него упал пласт давно отодвинутых в чулан воспоминаний о господине, куда лучшем, чем никудышный сын.
— Я всё понял, Войцех, правда! — ответил чуть растроганный Антони. — Всё получится, ведь я его сын, как ты и сказал!
«Этого и боится твоя маман, — подумал я, припоминая её откровения с подругами. — Интересный был мужчина этот Арон. Войцех от него без ума, а жена совсем наоборот».
Когда мы отбыли, я мельком глянул в окно дилижанса, удалявшегося от поместья. Войцех стоял у ворот. Старый, сгорбленный, брошенный и напуганный. Ну, точно верный пёс, которого вдруг перестал жаловать хозяин и посадил на цепь, хотя раньше держал в доме.
Когда мы прибыли к игорному дому, Антони бросил на меня перепуганный взгляд. Ему очень хотелось, чтобы я сразу пошёл следом. К счастью, у парня хватило разумения не отдавать такого приказа.
— Жди меня здесь, — цедя каждое слово, нахмурив лоб, приказал он. — Если позову, явись немедленно! И убивай любого, кто будет мне угрожать или на кого я покажу.
«А парень-то явно поднаторел в приказах, — заметил про себя я. — Войцех, не иначе, учит. Ох, и стоит же мне неприятностей этот идейный дворецкий».
Я лишь кивнул и надел карнавальную маску. Часы лениво потянулись, заставляя меня погрузиться в себя. За окном дилижанса журчал привычной вечерней жизнью Крампор. С пожарищами разобрались, а значит можно жить дальше. Даже лучше прежнего, война же закончилась. Меня иногда всё же терзал вопрос, чем же именно она закончилась. Почему заключили мир? На чьих условиях? Мне не у кого было это узнать. Семья Веленских не интересовалась государственными делами. Хотя, вернее было бы сказать, не интересовался Антони. Сабина наверняка была в курсе во всех подробностях, но она меня никогда не вызывала к себе, а подслушать разговор, я мог только когда он велся в обеденной. Я был игрушкой её сына, которую она лишь купила, и как все прочие благополучно забыла.