Морок
Шрифт:
— Располагайте мной, маэстро! Всецело.
— И мной! — Засмеявшись, кинула ладошку Наташа и, видя аналогичное движение Люси, поправилась: — И нами!!!
Общая сцепка рук напомнила братство мушкетёров, но как бы пафосно не гляделось это на экране, в жизни, именно тут и сейчас, это было большим, чем просто позёрство. Зорин почувствовал, как тепло рук, исходящее от команды, поднимается к его груди, наполняя его изнутри каким-то светом, радостью. Уголки его губ поневоле поползли вверх, и он брякнул первое, что пришло в голову.
— Боевой расчёт принят!
В пять часов вечернего времени, пятёрка «боевого расчёта», как окрестил шуточно Вадим, переодетые и умытые с дороги, довольно раскрепощено сидели у костра и попивали чаёк свежезаваренной малины. Колючей грудой лежал рядом наломанный хворост, но в оборот — в зево огня, давно шли поколотые на раз-два чурки.
Часовня, окружённая частоколом, величественно возвышалась, не более как в десяти-двенадцати метрах от их «городка». Будучи недавно развалиной, а ставши вдруг «красавицей», она бередила умы и притягивала взоры любопытных постояльцев. Постояльцев поневоле… Было тут приглашение, добрый или злой умысел, предстояло разобраться.
— Подумать только… Рассказать, ведь никто не поверит!
Все глядели в сторону таинственного объекта, а Наташин возглас, выражавший некую смесь восхищения и суеверного трепета, вдохновлял мысль на полёт воображения. Поскольку Ванин вариант с перемещением во времени был ниспровергнут детальной критикой, оставалась всего одна идея. Идея, вобщем-то почерпнутая из сказки» Аленький цветочек», и начал эту фантазию, ещё раньше, тот же Ваня. Шуткой и походя… Однако, девочки, в силу своей веры в хорошее и доброе, взяли за основу именно эту феерическую фантазию.
— Да вы чё, девчонки! — Смеялся Климов, осторожно подувая на дымящийся в руке чай. — Какой Хозяин? Я же так сказал… Просто…
— Просто так ничего не бывает. — С убеждением отвечала Наталья. — Если нас какая-то сила возвратила сюда, значит чтобы в чём-то убедить. Переубедить! И вот он те ответ…
Наташа кивнула на помолодевшую часовню. А уже через секундную паузу, в поддержку выступила Людмила, на удивление стройно и ровно выставляя аргументы.
— Я тоже считаю, что… Раз Скит приобрёл такой цивильный вид, значит, кому-то это нужно показать нам. Декорации поменяли явно для наших глаз. Не для зверей же… А почему я сказку вспомнила? В «Аленьком цветочке» хозяин острова также ублажает зрение красавицы всеми прикрасами, какие только есть. И главное, даёт ей понять, что она гостья, а не пленница.
— Во-о-о… — Умно вытянул палец Климов, видимо подчёркивая суть. — Главное, позитивно себя настроить! Люсик, твои рассуждения обнадёживают. Ты чудо! Осталось только принять этот великодушнейший жест и заценить убранство поменявшейся часовни. Там, небось, ща супер-пупер… Всё переливается золотыми инкрустациями, фоном идёт тихая музычка и накрыт стол на пять персон. Попить-поесть с дороги…
— У, злыдень! Лишь бы опошлить! — Шлёпнула по макушке его Наталья.
— А чё? Я всё как по сказке.
Головной расхохотался.
— Ну, Ванька! Ну, Андерсен… А что, Николаич, может и правда, там хавчик накрыли? Хозяин в неудобняк попал, когда его домище застали врасплох. Гости, поди, раз в сто лет захаживают, а тут грязь такая и плесень мохнатая. Пока мы спускались, он как факир: «А-ле-гоп!» и вот вам, нате, парадный вариант!
Олег повторял вышесказанное Климовым, впрочем, разброса мнений просто не было. Все единодушно сходились в одном.
Вадим улыбнулся смеющимся глазам Олега, перевёл взгляд на сияющий в вышине купол и, кряхтя, ответил:
— Очень рад, ребятки, вашему настроению! Юмор и оптимизм в любых крайняках — здорово! А по сути, скажу… Согласен с вашей линией! Изменения налицо… Есть над этим некая сила. Некто… Пусть будет Хозяин, который хочет донести до нас что-то. Показать, рассказать… А что именно… Вот, сейчас с Олегом допьём и узнаем.
— Ой, как интересно! — Заблестела глазками Люся. — А давайте, все отправимся!
— Увы! — Зорин был категоричен. — Негоже бросать здесь всё, что расчехлили. За лагерем глаз нужен.
— Ваня
— Нет, девочки! Приказ не обсуждается! — Вадим перешёл на строго-официальный тон. Обращение «девочки» было не совсем верным, выступала только Люся, но Зорин счёл необходимым употребить власть к обеим, дабы впредь не возникало и тени анархии со стороны женского пола.
— Мы вам расскажем! — Заверил Олег, обнимая супругу. — Одна нога здесь, другая там. Да, Николаич?!
— Совершенно так! — Согласился Вадим, выплёскивая чаинки на траву. — За час, думаю, обернёмся, даже пораньше…
— Ванька! — Строго-шутливо обратился Головной к Климову. — Где твой маузер?
— Маузер, гаубица… — Деланно проворчал Климов. — Назовите уж тогда зенитка!
— Да ладно тебе! — Засмеялся Олег. — Где твой ракетный комплекс?
— В рюкзаке у меня…
— Вооружайся, брат! Дело наше такое.
Очень скоро, как и было оговорено: отряд разделился надвое. Большея часть оставалась с внешней стороны Скита и руководствовалась задачами общебытового типа: наблюдение, готовка ужина и ещё раз наблюдение. Климов ослабил ремень и пропустил в поясной отдел своё грозное оружие. Никто уж над его ковбойской выделкой не смеялся, а Вадим напомнил Ивану систему перезарядки.
— Пускаешь вверх первую ракету, ждёшь с минуту, заряжаешь вторую. Пускаешь повторно. Как заряжать не забыл? Вот и славно!
— Только не дуркуй просто так! А то вздумаешь шишки сбивать. — Улыбнулся Головной, оглаживая приклад своей «ижевки». Его вдохновенно пьянило предстоящее приключение. Он и Вадим. Оба при оружии. Навстречу неизвестному. Ух… Жесть!
— Спасибо, что подсказал. А то не знал, чем заняться. — Невозмутимо ответил Ваня, но шутки уже не вызывали смеха. Сказывалось удручённое состояние, какое бывает при двусмысленной ситуации. Разведчиков, как положено, проводили до входных ворот, и сейчас Вадим разглядывал едва прикрытый бревенчатый створ. Опасения наткнуться на запертую изнутри дверь не оправдались. Две высокостворчатые двери, теперь видно, что распахивались внутрь, и одна из них не дотягивала до плотного стыка со второй. Щель, довольно жирная в просвете, манящая и зовущая, беззвучно вопила, призывая путников не томиться. Скорее толкнуть от себя грузную дверцу и увидеть… То, что охота увидеть. В тягучем молчании, Вадим это сделал. Дверь оказалась не такой уж и тяжёлой. Под пружинным толчком ладоней она проехала вперёд далеко и абсолютно без звука. Без скрежета и скрипа. Взору предстали, в первую очередь, аккуратно стриженые кусты, служившие видимо деликатным обрамлением дворовой части причасовенной территории. Заботливая рука как палочкой феи прошлась по всей огороженной зоне Скита. Не было в помине следов запущения, дико растущих кустов, пробитых крыш. Альтернативный пейзаж являл глазам иного рода картинку: добротно выстроенные бараки со здоровой кровлей и выходом печных труб, упорядочные ряды газонов со свежевкопанными саженцами берёз и осин, а чуть дальше их, ближе к ограде прокопанные участки земли. Очевидно, надо думать, под взращивание огородных вкусностей. Колодезные шапки были в полной комплектной исправности, с цепями и заборными вёдрами и козырьками над ними. Предугадывалось наличие воды. Как-то не было сомнения в этом, если опираться на жизнеутверждающую яркость предметов. Если что перенеслось во времени, так это зазаборная площадь Холма, отдельно взятый кусок земли с призывно кричащей историей. Историей, вероятно заслуживающей внимания и требующей незамедлительного её прочтения. Конечно, логично было бы увидеть живых обитателей городка, их кипящую всетворную суету, как ровно, если б их застали неожиданно и вдруг. Но… Не было никакого движения, ни шороха, ни звука, указывающих на обитание человека. Городок был пуст, как если б был покинут и забыт. Летучий Голландец… Именно такой образ почему-то преследовал Вадима. Немало родственного и схожего просматривалось в сравнении. Только там корабль слыл неосязаемым призраком. Миражом, сулящим беду мореплавателям. Скит же монахов был вполне реалистичен и жизнестоек. Он щупался на твердь, хоть и менял визуальную оболочку. И здесь и там — легенды со страхом на языке. Недосказанные, непонятые, неизученные… Городок перемещался, как и корабль, причём не только по суше, но и по летам своей бытности. Вадима тревожно тюкнуло в сознании: а не затянет ли их во времяную воронку, пока они с Олегом будут путешествовать внутри этого «Голландца»? Вдруг Скит захочет вернуться в тот год, когда он существовал именно таким? Мысль эта вспыхнула кротко, но не оформилась до конца. Ушла, тем более что молчание было, наконец разорвано голосами очевидцев.