Морок
Шрифт:
— Здесь я.
— Помнишь, да? Всё, пацаны, ждём!
Ждать — всегда утомительно и мандражно. Хуже нет этого явления. Зорина колотило мелкой дрожью и всему виной было это ожидание. Он по опыту знал, что это пройдёт, как только завяжется бой. Так бывало в детстве, когда идёшь «мах на мах» с дворовым пацаном. Идёшь, а тебя внутри колбасит от одной мысли. Но как пошёл махать, да получать, вмиг все страхи уходят. Остаётся злость и азарт уличной драки.
Наконец звук выстрелившей ракетницы оборвался в светлеющем небе и окончательно разрядил натянутые нервы.
— Давай! — Голос Мишина подстегнул Магдеева.
Выскочив
— Взво-од! За мно-ой, в а-атаку! Бе-го-ом!!! — Заорал Мишин, срываясь в аллюр. Красноречиво лязгнул затвор его калаша.
Повинуясь некой ведомой силе, Зорин, передёрнув затворную раму акээма, сорвался вслед. Похоже, он что-то кричал. Кричали многие. Сплюснутые нервы искали выхода в выплеске эмоций. Возможно, крик помогал аккумулировать страх перед встречным огнём. Вадим бежал заучено, в присогнутых ногах, забирая вправо к полуповаленным деревьям. Короткие очереди отпускал по крошечным фигуркам, снующим в первом и втором этажах дома. Пока не было внутри понимания людей-врагов. Только условности. Как в учебке. В лагере противника что-то поменялось. Шок от внезапного нападения прошёл, и среднее окошко верхнего этажа огрызнулась вспышками пулемётного огня.
— Ле-жа-ать!!! — Пронеслось в воздухе.
Зорин пластом повалился к поваленной берёзе, норовя вместить свои контуры под этот сомнительный щит. Вскрикнул, бежавший в трёх метрах от него, боец, не успевший выполнить команду. Вереница свинца вспахала землю перед носом Зорина, а самая злая пуля выбила изрядный кусок коры из ствола берёзы, за которой пригибалась голова Вадима.
Только сейчас, его по настоящему проняло. Сознание того, что всё происходит по настоящему и смерть будет тоже настоящей, возвратило в его ум страх. Упирающаяся в живот фляжка, мешала ему вжаться сильнее, и казалось, он — прекрасная мишень для пулеметчика.
— Акимце-ев! Работай!
Вадим не услышал выстрела снайпера, только пулемёт внезапно заглох, словно поперхнулся, и голос сержанта ворвался в уши.
— За мно-ой! Бег-о-ом!!!
Вадим оторвал непослушное тело от лежбища и помчался за Мишиным, пытаясь во всем копировать маневры тёртого вояки. Угол дома опасно приближался. Три серые фигуры отделились от здания, две распались по кустам. Один с колена целил гранатометом
Зорину показалось, что он видит пофрагментно, как отделяется в его сторону взрывоопасная начинка. Автомат задрожал, выплёвывая остатки рожка, а инстинкт самосохранения согнул корпус в кувырок. Получилось неплохо. Лучше чем получалось в учебном центре. Взрыв гранаты оглушил. Жахнуло там, где он только что стоял, до того как упал в кувырке. Сметоносные осколки прошли над головой. Жаром опалило кожу. Запаздало отозвался в душе страшок. И даже уже не страшок, а скорее понимание. Спасся. А мог и погибнуть. Память, шелестящей страницей вскрыла эпизод, один из многих его доармейской жизни. Эпизод, доселе забытый, как не значащий, а тут вдруг ставший актуальным.
Вадим и Толик. Толик — его одноклассник и приятель. Обоим
— А вы, можете, по руке гадать?
Спросил, как бы так… Раз уж притащился на этот цирк. Седобородый старец глазами улыбнулся.
— По руке, сынок, не гадают. По руке читают. Давай, сюда, ладоньку!
Ведун приблизился. Вадим тогда не нашёл силы отказаться. Не верил он в эту хрень. Но что-то влекло его к таинственному, неизведанному. Юношеское любопытство, наверное.
— Я тебя подожду в подъезде! — Толик юркнул за дверь.
Ведун, долго, с минуту где-то рассматривал Вадькины ладони. Потом взглянул на него пронзительно, совсем иным глазом, нежели до этого. Был в этом взгляде интерес, граничащий с любопытством.
— Интересный ты юноша. Интересный… — Загадочно протянул он.
«А глаза у него не старые» — Не к месту подумалось Вадиму. Вслух спросил:
— Что, линии плохо читаются?
Ведун отошёл, и даже было отвернулся. Вадька ждал, но тот молчал. Забыл о нём, что ли? Вадим уж прицелился на выход, но тут ведун развернулся:
— Жить ты будешь долго. Хоть и есть там у тебя отрезочек пути, когда со смертью будешь щека в щёку идти. Рядом она будет, смерть то… Но тебя не коснется. Ангел-хранитель у тебя хороший. Не от бога… А по судьбе. И ещё…
Тут старик, с каким-то значением взглянул юноше в глаза.
— Знать будешь много! Очень много!
— Чего знать? — Попытался Вадим внести ясность в этот туман.
Но тот махнул рукой.
— Придёт час, узнаешь. Иди… — Голос его звучал устало.
Вадька полез было в карман за оплатой, но старик сказал твёрже:
— Иди! Не надо ничего! Догоняй товарища…
Чего наговорил тогда местный чародей, Зорин всего не удержал в памяти. Подзабыл. Только последние его слова были запоминающиеся. Вадька долго их крутил в голове. Чего он должен много знать? Когда он всё это узнает? Может, учиться, куда надумает поступать? А потом надоело мусолить в мозгах… Событие это растворилось в потоке повседневных забот.
И только сейчас, лёжа на пожухлой траве, вдыхая запах дыма от свежевзрытой воронки, в голове Зорина лампочкой зажглись слова. Слова из первой фразы: СМЕРТЬ БУДЕТ РЯДОМ!
Чьи-то колени опустились слева от его головы. Кто-то под ухо затрещал автоматной очередью.
— Вадич! Ты как, живой? — Валькин голос ворвался в сознание, возвращая Зорина к настоящему.
— Чего орёшь, как в зад ужаленный! — Вадим перевернулся на спину, отстёгивая пустой магазин. — Даже не царапнуло! Вот только… Перезаряжусь…