Морпех – победитель магов
Шрифт:
У Кадама в похожем на сардельку плоском ягдташе, пристегнутом к грудной кожаной перевязи, покоились несколько клубков зеленой шерсти.
Я уже привык к тому, что в руках магов самые обычные вещи могут превращаться в смертоносное оружие.
Поэтому даже не стал спрашивать, как зеленая шерсть, по мысли Кадама, поможет в борьбе с 40-тонным танком.
Что же до нас с дядей Вовой, то мы располагали тремя ручными гранатами и тремя бутылками с «коктейлем Молотова».
То есть мы, краса и гордость морской пехоты Черноморского флота, были подготовлены
Вдобавок наши ручные гранаты были изготовлены не фабрично, а золотыми руками дяди Вовы по наитию моего скромного инженерного гения.
Для этого использовались патроны от крупнокалиберных пулеметов, гранаты для подствольников и кое-какие останки нашей электроники.
Проще говоря, наши противотанковые гранаты были кустарными.
Они отличались от древних советских противотанковых гранат «РПГ-40» в лучшую сторону лишь тем, что имели не обычные, а двухрежимные взрыватели.
В первом положении взрыватель обеспечивал подрыв гранаты от удара о корпус цели.
А во втором, наоборот, исключал ударный подрыв, зато позволял дистанционно инициировать гранату при помощи пульта с радиопередатчиком.
Но главным нашим оружием должны были стать знания.
А точнее, знание – одно знание, в единственном числе.
Я знал, где у «Черчилля» ахиллесова пята.
Ахиллесова пята звалась «воздухоприток».
Что такое воздухоприток?
У «Черчилля» это такой здоровенный короб на борту.
Короб этот сам по себе неплохо забронирован, но в его верхнем торце имеются прорези – как в почтовом ящике.
Через эти щели вентиляторы засасывают забортный воздух, который потом идет к радиаторам системы охлаждения.
Сверху воздухоприток, конечно, накрыт броневым козырьком, но, если изловчиться, гранату туда засунуть можно…
Других мест, уязвимых для нашего оружия, у «Черчилля» не было. Представляете?
Итак, плохо вооруженные и внутренне совершенно неготовые к такому обороту событий, мы верхом на василисках прискакали к Храму.
И оказались мы среди черных руин ровно в тот момент, когда «Черчилль» распылил очередную пирамиду, а образовавшаяся в результате удара пыль начала, уже знакомым нам макаром, разогреваться, превращаясь в третьего огненного джинна!
Ну а второй джинн? Второй джинн к тому времени был уже нейтрализован Уфимским так же, как и первый, – при помощи магического зеркала. Нейтрализован и превратился в светящийся бублик.
Каковой бублик вблизи, надо заметить, выглядел очень даже устрашающе…
– Он нас чем-нибудь не шарахнет эдак походя? – дядя Вова опасливо покосился на дремлющего джинна.
– Вроде бы не должен… – вполголоса ответил Кадам. – Спешиваемся.
Мы спрыгнули с василисков наземь.
Я достал гранату, дядя Вова – бутыль с «коктейлем Молотова».
Кадам извлек клубок зеленой шерсти и прошептал над ним заклинание.
Клубок, мне показалось, немного потемнел –
– Следуйте за мной, – маг взмахнул рукой.
Отвага Кадама в тот день внушала уважение.
В самом деле: для нас с дядей Вовой танк был в общем-то обыденностью.
Во время первичной боевой подготовки мы проходили обкатку танками.
Затем в ходе учений нас много возили на броне. (В основном, конечно, не на танках как таковых, а на БТР-82 и БМП-3 Ф. Но случалось и на полноценных танках, на «Т-90»…)
Но Кадам-то видел танк второй раз в жизни! (Первый – позавчера, в крепости Рог Вечности.) А вот гляди ж ты! Не мандражировал, смело бежал вслед за «самодвижущейся колесницей»!
Двигаясь вдоль восточной стены, мы обогнули центральное сооружение Храма (где у Уфимского был «гараж» для танка) и заглянули за угол.
Как я полагал, там, за углом, мы вот-вот станем свидетелями превращения в бублик и третьего джинна.
Однако этот джинн проявил выдающийся интеллект.
Вместо того чтобы, как каратист из замшелого анекдота, «скакнуть с голой пяткой на саблю», то есть безоглядно наброситься на «Черчилль» и огрести звездюлей от магического зеркала, джинн свернулся кольцами, как заправская анаконда, и спрятался за уцелевшим фрагментом стены!
Оттуда джинн то и дело высовывал самый кончик своего огненного тела – это он так поглядывал на танк, чтобы прикинуть, как бы половчее атаковать его, не подставляясь под магическое зеркало.
Уфимский, в свою очередь, боялся подъезжать к джинну слишком уж близко…
Вдруг доктор-фридайвер остановил танк и открыл огонь из пушки.
То ли Уфимский хотел джинна испугать и заставить из-за стены выпрыгнуть, то ли надеялся, что стена разрушится и джинн подставится под магическое зеркало… Теперь уже не узнаешь.
Нам, однако, всё это было на руку.
Из-за того, что внимание Уфимского было полностью поглощено охотой на джинна, мы получили возможность спокойно сблизиться с целью.
Сперва мы обошли танк с фланга.
Затем подползли к нему почти вплотную – на десять метров.
Я уже приготовился поставить рекорд по бегу на сверхкороткие дистанции и, ловко приблизившись к «Черчиллю», засунуть гранату ему в воздухоприток, когда меня остановил дядя Вова.
– Погоди, Сергуня, – сказал он шепотом. – Если мы сейчас его рванем, кто будет джинна останавливать?
– А надо? – ответил я вопросом на вопрос. – Это же Уфимский джинна разбудил, а не мы! Нам-то что?
– Вообще-то надо, – вмешался Кадам. – Три джинна, напомню тебе, неуравновешенны и смертоносны. Этот джинн разбудит двух других, и втроем они нас всех перебьют. Уж такие это существа!
– Перебьют? Но за что?
– Не «за что», а «зачем»!
– Ну и зачем?
– Для потехи.
– Лучше не придумаешь!
«Везет как утопленникам… До танка – рукой подать! Можно бить! И надо же, тут этот джинн дурацкий…»