Морпех. Дилогия
Шрифт:
– Силен, – закончив осмотр, одобрил старлей, широко улыбнувшись. – Немец в бинокль увидит – сразу впереди собственного визга аж до самого Берлина драпанет. Да не хмурься, Вань, дядя просто шутит. У дяди настроение хорошее, поскольку рад, что ты жив-здоров. Выкладывай, давай, что да как. Хотя, нет, лучше по дороге расскажешь, не с руки мне тут задерживаться. Потопали.
– Сбежали? – понимающе подмигнул Аникеев, пристраиваясь рядом.
– Сбежал, – не стал скрывать Степан. – Некогда мне в больничке отлеживаться, Вань, воевать нужно. А то вдруг без меня Новороссийск освободите? Так и останусь
– Скажете тоже, без вас, – помрачнел морской пехотинец. – Фриц со вчерашней ночи аж до сегодняшнего обеда продыху не давал, то контратаки, то обстрелы, то бомбардировки. Сейчас, правда, поутих малехо, выдохся, видать. Да и наши артиллеристы, спасибо корректировщикам, им тоже неслабо в ответ насыпали.
– Понятно. Насчет меня – Томочка наябедничала?
– И ничего она не ябедничала! – возмущенно вскинулся рядовой, торопливо отводя взгляд. – Просто… ну, рассказала, что вы штаб пошли искать.
Судя по предательски заалевшим щекам, в лице Аникеева у санинструктора имелся весьма преданный защитник. Или поклонник. Или и то, и другое одновременно. Хотя, тут все понятно: наверняка в санбат его в том числе и Аникеев тащил, вот они и познакомились. Мысленно хмыкнув, старлей решил на всякий случай дальнейшие расспросы прекратить – сами разберутся, не маленькие. Да и вообще… любовь на войне – она такая штука, малопредсказуемая. Тут все под смертью ходят, и равны перед ней тоже все одинаково…
– Ладно, не заводись, – примирительно сообщил старший лейтенант, хлопнув товарища по плечу. – Выкладывай лучше, как там наши? Кузьмин, старшина? Как бой закончился – я, сам понимаешь, после того, как в танке бэка рванул, вообще ни хрена не помню.
– Так нормально все вышло! – оживился Аникеев. – Фрицев за пару минут добили, товарища капитана третьего ранга спасли, шифровальную машину тоже целехонькой вытащили. Для вас носилки из жердей и плащ-палатки соорудили, да и рванули обратно к нашим. Кузьмина бойцы сразу в штаб к товарищу майору Куникову отвели, он сам так распорядился, а вас мы с парнями в медсанбат потащили.
– Левчука не ранило?
– Та не, даже не зацепило, он у нас, видать, заговоренный! За вас шибко переживал, как немец напор сбавил, так сразу меня сюда и послал, узнать, как дела, стало быть. Вот я и прибежал, а вы уже того… выписались! – Иван довольно осклабился.
– Автомат-то мой где посеяли, вояки? Про каску даже и не спрашиваю.
Аникеев на несколько секунд завис:
– Почему сразу посеяли-то, тарщ лейтенант?! Не в госпиталь же его тащить? У товарища старшины ваше оружие, на временном сохранении, так сказать. Сейчас вернемся, он и вернет. Кстати, вот еще – Томочка… эхм, ну, в смысле, товарищ санинструктор, велела передать, вы в госпитале позабыли, – боец протянул знакомый подшлемник.
– Вот за это – отдельное спасибо, – кивнул Степан, натягивая трофей наподобие лыжной шапочки. Голове сразу стало ощутимо теплее: то этого он как-то даже и не ощущал, что ходит вовсе без головного убора. – Ладно, разведчик (услышав обращение, Аникеев аж лицом посветлел), веди в штаб! Надеюсь, знаешь, где он нынче расположен?
– А как же, понятное дело, знаю. Тут недалеко, в соседней балке, мигом дотопаем. Только осторожно идти нужно, фрицевские снайпера постреливают…
Но не успели они протопать и пару сотен метров, как над головой противно завыли первые мины: гитлеровцы начали обстрел. Спихнув замешкавшегося товарища в ближайшую воронку, оставшуюся, нужно полагать, от прошлого артналета, Степан съехал следом. Организм морпеха на очередное неожиданное изменение условий существования отреагировал на удивление спокойно: похоже уже окончательно смирился, что спокойно жить ему не дадут. Контузия – вещь, понятно, противная, но минометный обстрел куда хуже. Значит, и реагировать нужно на новую опасность, отложив все остальное на потом. Так что даже голова не закружилась, загруженная задачей выжить. А вот многострадальный бок от резкого движения все-таки легонько дернуло – но, опять же, куда меньше, нежели бывало до того. Да и перевязали его в медсанбате нормально, в этом старлей уже успел убедиться по дороге.
Первые мины рванули достаточно далеко, следующая серия осколочных подарков калибром никак не меньше восьмидесяти миллиметров легла уже ближе: вражеские наводчики пристреливались, нащупывая «санитарную» балку. Вспомнив, что он без каски, морпех прикрыл голову полевой сумкой и ладонями – уж больно обидно получить по многострадальной бестолковке подброшенным близким взрывом камнем или осколком на излете. А так хоть какая-то защита, тем более, что внутри, если санинструктор не соврала, еще и его бинокль.
Бум! Бу-бумм! Бум! – на этот раз долбануло совсем рядом, буквально метрах в десяти-пятнадцати. Уши, несмотря на приоткрытый рот, забила ватная глухота, по Ванькиной каске и трофейному планшету забарабанили комья земли. Аникеев подозрительно завозился, и Степан, не глядя нащупав напрягшуюся спину товарища, прижал того к земле – «лежи, мол, не рыпайся». Хороший он пацан, да и боец неплохой, можно сказать, состоявшийся да обстрелянный. Вот только под обстрелом запаниковать может, как тогда, под Южной Озерейкой. А нам этого не нужно.
Новые взрывы раздались где-то далеко за спиной, и старлей понял, что балка попала в классическую артиллерийскую вилку, и следующий залп наверняка ее накроет. Интересно, фрицы знают, что бьют по медсанбату? Вполне вероятно, знают – когда это их подобные мелочи останавливали? Помнится, охота за санитарными поездами и бомбардировка госпиталей для птенчиков Геринга была одним из любимых занятий: уж больно удобно целиться в красный крест на белом фоне. Как на учениях, сложно промахнуться. Ну, а соответствующая конвенция? Так кого это волнует? Не с европейцами ведь воюют, а с дикими азиатскими варварами и прочими унтерменьшами…
Снова заунывный вой падающих мин и гулкое, приглушенное склонами буханье разрывов. Однозначно по госпитальной балке лупят, причем, беглым огнем, поскольку пристрелялись, суки. Оставалось надеяться, что медики и легкораненые успеют укрыться в землянках, пусть даже и недокопанных. А вот те, кто не способен самостоятельно выбраться из палатки или лежит без сознания, как сам он недавно… Алексеев зло скрипнул зубами. Сволочи! Ничего, доберется он до этих минометчиков, точно доберется! А уж когда доберется – пленных брать однозначно не станет.