Морпехи против «белых волков» Гитлера
Шрифт:
Скорее бы наступала темнота! Но дни были еще длинные, а ночи светлые. Занятые ремонтом матросы напряженно вслушивались, кто-то молился. Рыжебородый капитан, в возрасте двадцати четырех лет, выпил со старшим офицером по несколько стаканчиков коньяка. Команде налили рома.
–Наши давно бы прислали самолеты с бомбами, — сказал старший офицер. — А русские все телятся. Может, у них самолетов не осталось?
–Может быть, — пожал плечами капитан.
Его не покидало скверное предчувствие. Чудес не бывает. Лодку наверняка ищут, и дай бог, чтобы
–Ты так испугался, Курт? Вытри слезы.
–Нет, я не боюсь, Просто жалко мать.
–Ты к ней вернешься.
Через час капитану доложили, что слышен звук приближающегося самолета.
–Поднимайте красный флаг. Ох, черт, мы не замазали свастику на верхней палубе. Срочно замазать! Людям, не занятым ремонтом, подняться наверх с автоматами.
Пикирующий бомбардировщик Пе-2 свалился на левое крыло, осмотрел подлодку. Его смутил красный флаг, но сквозь свежую краску отчетливо проступала свастика.
–Топи ее к гребаной матери, — скомандовал штурману командир экипажа.
Машина, умело уклоняясь от снарядов носовой пушки и не обращая внимания на автоматную трескотню, сбросила четыре стокилограммовые бомбы. Одна из них рванула впритирку к борту, проломив огромную дыру. Лодка быстро заполнялась водой, затем исчезла в водовороте. На поверхности плавали десяток матросов и старший офицер.
–Сбросим две оставшиеся бомбы? — спросил штурман.
–Валяй. Этих сволочей жалеть нельзя.
Две «сотки» добили почти всех выплывших, остальные тонули, скованные ледяной водой. Утром скоростной катер подобрал тело старшего офицера, кое-какие документы и другие доказательства уничтожения подводной лодки.
Глава 9
Привет, союзники!
Уничтожение вражеской подводной лодки — событие значимое даже в масштабах флота. Это не танк и не самолет. Угробить подводную гадюку, за которой числится не один потопленный корабль и сотни погибших людей, очень непросто. Тем более У-174 и ее рыжий безжалостный капитан были хорошо известны. Вырвись он из ловушки, и спустя месяц-два он снова продолжил бы свою волчью охоту.
В братскую могилу уложили два десятка десантников и моряков. Сколько-то попали в госпиталь. Еще несколько дней море выбрасывало тела погибших, в том числе хорошего парня Костю Веселкова. Под винтовочные залпы их хоронили рядом. Выросло целое кладбище.
Насчет наград на этот раз не скупились. Неизвестно, сколько орденов осело в штабе, но командир бригады морской пехоты Юшин и командир спецотряда Маркин получили ордена Красного Знамени. Капитана погибшей «Касатки» Ефрема Васильевича Будько, лейтенантов Костю Веселкова и Степана Осокина наградили посмертно орденами Красной Звезды.
Слава Фатеев получил новенький, еще редкий орден «Отечественной войны» 2-й степени. Орден был престижный, сверкал, переливался серебряными лучами и горел алой эмалью.
–Я
Операция сделала отряд известным. По слухам, Юшина и Маркина пригласили на прием союзники и тоже обещали награды.
Николай Слобода не принимал непосредственного участия в операции, но политотдел настоял, что он достоин ордена за добросовестное воспитание личного состава. Пеклись они больше о себе, сумев выбить для штабных политотдельцев несколько орденов и медалей. В такой ситуации нельзя было обойти и Николая Слободу.
Политрук, опасаясь потерять авторитет, пошатнувшийся после истории с Алей Величко, упорно отказывался, но орден Красной Звезды ему вручили прямо в штабе. Бойцы отряда и моряки (погибшие и живые) почти все были награждены медалями.
Почти анекдот получился со старшим лейтенантом Кулаевым. Начальник оперативного отдела, прочитав его рапорт о смелой атаке и уничтожении лично им двух фашистских моряков, не выдержал и вызвал орденоносца к себе. Он уже знал от Маркина о реальной роли Кулаева в операции и обрушился на него:
–Сукин ты сын, едва все дело не завалил.
–Кто знал, что фрицы засаду с пулеметами выставят. Я вместе со всеми в атаку бежал, все боеприпасы израсходовал, двух фашистов уничтожил.
–Не ври. Ты в небо палил, а застрелил пленного. В общем, от должности я тебя отстраняю, а там видно будет.
Начальник оперативного отдела, молодой капитан второго ранга, мог сгоряча разжаловать трусливого старшего лейтенанта, но вмешался политотдел. Комиссар терпеливо объяснил, что Кулаев — разведчик никудышный, но в уничтожении подводной лодки участвовал, хотя больше мешал.
–Надо его медалью хотя бы наградить, чтобы разговоров лишних не было. Сам понимаешь, авторитет штаба…
–Я бы его пинком под зад наградил, — вскипел начальник оперотдела, — и пару кубарей снял.
После долгих споров судьба Вадима Аркадьевича решилась следующим образом. Старшего лейтенанта и двух его помощников наградили медалями «За боевые заслуги» (одного посмертно), а Кулаева перевели на дальний участок в батальон береговой охраны на должность командира взвода.
Он служил там до осени, обиженный на всех, ненавидел свою новую должность, начальство, видел в любой фразе издевку и крепко запивал. Проверяя посты, брел по пустынному берегу и, отхлебывая из фляжки, бормотал:
–Нашли козла отпущения.
Рассеянно проходил мимо поста. Матросы его окликали:
–Все в порядке, товарищ старший лейтенант. Море чистое, происшествий нет.
–Это хорошо. Сухой паек получили?
–Так точно.
–А винтовки почищены?
–Конечно, — уже не удивлялись странным вопросам моряки. — Можете глянуть.
–Не надо. Я людям верю. Не то что некоторые.
И шел дальше, заметно пошатываясь. А краснофлотцы, глядя вслед, негромко замечали:
–Сопьется наш взводный. Командир роты ему уже вздрючку давал, не помогает.