Морские дьяволы
Шрифт:
После того как Старик сообщил нам со Стасом, что Андрей обнаружил транспортировщик, нам втроем осталось только разыграть перед нашим капитаном Рикардо небольшой спектакль и убедить его, что необходимо перенести поиски лобстеров из прибрежной зоны в открытое море. По-моему, спектакль удался. Во всяком случае, предложение профессора Ларсена сняться с якоря и отойти на тридцать миль от берега выглядело вполне обоснованно. Рик, правда, пробурчал, что акватория за тридцатимильной зоной закрыта для судоходства, но возражать не стал. Думаю, что этот морской лис (по своей хитрости и наглости он явно превзошел волка) при такой оплате не стал бы возражать, даже если Старик попросил бы его привести яхту на испытательный полигон американских ВМС. Тем не менее, чтобы не раскрывать наших истинных намерений, Старик велел Рику встать на якорь за пару миль от запретной зоны. И оставшуюся часть пути мы проделали на «Зодиаке», взяв на буксир Мамонтенка с его «Тритоном».
На границе полигона Андрей по приказу
Затем настала очередь дополнительного снаряжения. [20] Вместо компаса я надел наручный глубиномер, пристегнул к грузовому ремню подводный ручной фонарь, а вместо бесполезного сейчас пистолета – ручную электродрель для подводных работ. Эта хитрая штука (нашу группу снабдили двумя такими инструментами) имеет две сменные насадки: стержень с крестообразным шлицом (тогда ее можно использовать как автоматическую отвертку) и полое с внутренней части сверло. Отвертка нужна, чтобы привинтить к резиновой обшивке американского атомохода записывающее устройство; иначе его попросту сорвет встречный поток воды. А сверло, или, точнее, бур, требуется, чтобы получить образец защитного покрытия. Наше командование, помимо гидроакустических характеристик американского крейсера, крайне интересует, что за материал, способный полностью гасить волны гидролокатора, использовали американцы для обшивки подлодки. Вместе с дрелью я достал из грузового отсека плоскую коробку АЗУ. С одной стороны блок записывающего устройства снабжен рукояткой для удобства обращения. Там же находятся головки четырех подпружиненных винтов-саморезов, а с противоположной стороны – вакуумная присоска для первоначального закрепления устройства на резиновой обшивке атомохода. Во время подготовки операции я, Стас, Мамонтенок и даже Старик тренировались устанавливать АЗУ на корпусе учебной подлодки. В принципе в этом нет ничего сложного. Надо только посильнее надавить на рукоятку, чтобы сработала присоска, затем ввинтить в резиновую обшивку легкого корпуса четыре самореза да выдернуть предохранительную чеку для включения режима записи. Как объяснил нам один из конструкторов АЗУ, обучавший обращению с этой штукой, запись идет в течение сорока восьми часов, после чего устройство автоматически отключается. По его словам, этого временного запаса более чем достаточно, так как для составления гидроакустических характеристик потребуется всего несколько часов фонограммы.
20
Снаряжение для подводного плавания подразделяется на два вида: основное и дополнительное. Основное снаряжение обеспечивает жизненные функции человека под водой. К нему относятся дыхательные аппараты, маски, дыхательные трубки, ласты, гидрокостюмы и гидрокомбинезоны. Дополнительное снаряжение служит для ориентации под водой, связи и обеспечения безопасности плавания.
Привязав записывающее устройство за рукоятку к своему грузовому ремню, я закончил экипировку. В итоге грузовой ремень получился излишне тяжелым да еще коробка АЗУ сильно давила под ребра. Впрочем, бывали случаи, когда мне приходилось терпеть куда большие неудобства. А вот лишние грузы с пояса вполне можно снять для придания дополнительной плавучести, но я не стал этого делать. Вес моего снаряжения и так уменьшится, как только я установлю на обшивку «Атланта» записывающее устройство.
После всех этих манипуляций я как мог устроился на сиденье в кабине «Тритона» и сообщил Стасу, что готов к погружению. По его команде мы вместе проверили свои дыхательные аппараты и исправность бортовой дыхательной системы. Из обоих загубников кислородная смесь поступала без задержек, о чем я и сообщил Стасу. Получив мое подтверждение об исправности бортовой дыхательной системы, Стас надвинул на кабину «Тритона» обзорный колпак-обтекатель и открыл нижний кингстон для заполнения балластной цистерны. Постепенно «Тритон» начал погружаться, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее.
Я взглянул на часы. Половина шестого. На поиски «Атланта» нам осталось от силы три с половиной часа, так как, во избежание осложнений с береговой охраной, до десяти вечера нам непременно нужно вернуться в дулитскую гавань. Спустя несколько секунд над защитным колпаком-обтекателем уже сомкнулись волны Атлантики. Еще какое-то время я видел вверху искрящуюся в лучах вечернего солнца поверхность океана, но затем и она растворилась в подводной тьме. Кабина «Тритона» тоже погрузилась во мрак. Чтобы понапрасну не тратить батареи акваскопа, я пока не включал прибор, поэтому ничего не видел вокруг себя, даже сидящего на соседнем сиденье Стаса. Лишь шкалы приборов слабо мерцали передо мной в темноте.
Практически полное отсутствие видимости на глубине создает во время погружения ощущение одиночества и весьма ощутимо давит на психику. Выдержать подобный психический прессинг способен далеко не каждый. Поэтому на этапе отбора в подразделения боевых пловцов всех кандидатов, помимо обследования их физического здоровья, проверяют и на способность противостоять тяжелым эмоциональным нагрузкам. Да и потом, уже на этапе подготовки, целая группа военврачей следит, как реагирует курсант на различные искусственно создаваемые стрессовые ситуации и как ведет себя во время тренировочных погружений. И все же, несмотря на многочасовые беседы с психологом, изматывающие тренировки и утомительные инструктажи, в первый раз, когда вокруг тебя постепенно начинает сгущаться тьма, когда ты перестаешь видеть собственные руки, сердце непроизвольно начинает сжиматься от страха. Победить его можно только одним путем – снова и снова идти под воду. Лишь когда у тебя за спиной будет не один десяток глубоководных погружений, совершенных на управляемых аппаратах и в одном лишь водолазном снаряжении, ты научишься адекватно воспринимать опасность, которую таит в себе морская пучина, и реагировать на нее без всякой паники. Паника – вот главный враг боевого пловца. Запаниковал – все, конец! На поверхность ты уже не выберешься. Глубина не прощает ошибок, поэтому боевые пловцы, как саперы, ошибаются только один раз.
Но сейчас моя судьба находилась в руках Стаса вместе со штурвалом и прочими рычагами управления «Тритоном». Я же мог лишь следить за показаниями приборов на приборной панели. Из них меня больше всего интересовал глубиномер. Судя по отметкам на его шкале, мы достигли пятидесяти метров, когда Стас прекратил спуск. Риска глубиномера застыла на месте, зато быстро побежали вверх цифры на счетчике лага. [21] Видимо, мы уже пересекли невидимую границу запретной зоны и вошли в акваторию испытательного полигона американцев. Я скосил глаза на радиометр. Как и следовало ожидать, его стрелка зависла у нулевой отметки. Установленные на корпусе «Тритона» чувствительные датчики, ежесекундно анализирующие уровень радиоактивности набегающего потока воды, пока не выявили превышения естественного фона. Это означало, что мы еще не вышли на след пресловутого «Атланта».
21
Лаг – прибор для определения скорости судна и пройденного им расстояния.
Поиск американского атомохода в акватории испытательного полигона уже само по себе – довольно рискованное предприятие. Ведь еще до того, как нам удастся обнаружить его радиоактивный кильватерный след, мы можем столкнуться под водой с самим ракетоносцем. Тогда тысячетонная махина подводной лодки расколет корпус «Тритона», словно орех, а нас просто размажет по обшивке. Меня утешала только мысль, что вероятность такой встречи ничтожно мала. Но подобная возможность все-таки существует! И от этого страха, поселившегося где-то в темных закоулках души, неприятно зудит под ложечкой…
О! Что-то произошло! На приборной панели на секунду вспыхнул и снова погас экран гидролокатора. Это Стас кратковременно включил его, чтобы уточнить местоположение обнаруженной цели (в отличие от меня, Стас имеет возможность не только наблюдать за приборами, но и слушать гидроакустический горизонт через наушники работающей в пассивном режиме станции). За то мгновение, на которое он включил гидролокатор, я успел увидеть на экране засветку по пеленгу «сорок пять градусов». Стас, понятно, тоже заметил ее. Вырубив гидролокатор, он включил внутреннее освящение кабины и, показав мне запаянную в пластиковый планшет карту американского морского полигона, нанес на нее специальным маркером наше местоположение и координаты обнаруженной цели. Судя по ее абрису, мы встретили надводный корабль боевого охранения, курсирующий у восточной границы испытательного полигона на расстоянии восьми кабельтовых от нас.
Повернув штурвал «Тритона», Стас лег на параллельный курс. Следуя тем же галсом, пройдя две мили, он обнаружил и нанес на карту местоположение второго надводного корабля из состава боевого охранения. Я надеялся, что таким же образом Стас вскоре определит и район патрулирования третьего судна. Однако мы пересекли всю акваторию полигона и уже приближались к его северной границе, а третий корабль так и не был обнаружен. Начиная испытывать из-за этого ощутимое беспокойство, я в очередной раз взглянул на погасший экран гидролокатора и в этот момент боковым зрением заметил, как стрелка радиометра стремительно отклонилась вправо. «Есть фон!» – мысленно закричал я. Если бы не загубник, я, наверное, выпалил бы это во все горло. Но Стас, очевидно, и так услышал мой мысленный вопль или, так же как я, заметил отклонение стрелки радиометра, потому что ткнул пальцем в счетчик лага. Через двести метров отклонившаяся стрелка радиометра вернулась в прежнее положение, обозначив ширину радиоактивного следа.