Морские короли. Дороги судеб
Шрифт:
Глотку он перервет! Смешной дурак!
Да что ты успеешь-то?
Сейчас, когда я стал Преотцом, я как следует прополю ваш огородик. Должен быть - Я. А вы должны слушаться меня, покорно выполнять приказы и не иметь своего мнения. И уж тем более не метить на мое место, вот еще не хватало!
Так что предстоящего Эльнора ждала печальная судьба. Рано или поздно, скорее, рано, Давеерт доберется до его горла, а уж как это будет обставлено...
Может быть, встреча с разбойниками на проселочной дороге, может быть, подарок с отравленной иголкой,
Но - покойся в море, предстоящий Эльнор, как говорили раньше еретики. Это ж надо, было ведь время, когда умерших хоронили в море...
Да, надо будет активнее бороться с суевериями.
Эттан отлично знал, кто до сих пор поддерживает их, и собирался ловить людей на их маленьких слабостях. Или - не маленьких.
А девчонку можно вернуть Эльнору, и даже нужно. Когда предстоящий совершенно случайно отравится рыбой, можно будет подумать о подходящей партии для соплячки, чтобы получить хотя бы часть состояния Эльнора.
Даже во враге должно быть что-то хорошее.
Например, его деньги, которые могут стать твоими.
Род Ольрат
Когда на голову Массимо вылилось ведро холодной воды, он только замычал. Пьяный туман у него в голове одним ведром было не вышибить, тут бочка нужна была.
Вот туда бедолагу головой и сунули.
И поболтали еще как следует, чтобы прочухался. Раз, другой, третий... потом Массимо разлепил глаза и издал стон.
– Ой... где я?!!
Крепкая затрещина вышибла остатки тумана. На него смотрел Тимус Шернат, отец Романа. Старый кожевник был чем-то весьма недоволен.
– протрезвел? Или еще добавить?
– Да пошел ты... Ириону под хвост, - огрызнулся Массимо.
– Чего ты ко мне лезешь?
Еще одна оплеуха прилетела быстрее ветра. В обычном состоянии старый вояка увернулся бы от нее, но сейчас, после многодневного запоя? Да его бы и муха крылом сшибла...
– Завтра Романа хороним. И ты там будешь, понял, дурак старый?
Новость ошарашила Массимо вернее дубинки. Он завозился на вытоптанной земле Шернатовского двора. Пытаясь подняться и развозя по себе месячную грязь.
– Как... Роман?! КАК!?
– А вот так. Ты соображать-то в силах?
– Да уж не дурее тебя, - огрызнулся Массимо.
Тимус кивнул на бочку с водой. Рядом с ней лежала на скамейке чистая одежда.
– Вымойся, переоденься, да приходи в мастерскую. А то от твоей грязи у меня все шкуры попортятся.
Только сейчас Массимо обратил внимание, что они находились в кожевенной мастерской. Не в городе, нет.
Кожевники жили в городе, а вот работали они как раз за городом. Уж больно смердели их дубильные чаны. Так что градоправитель в обязательном порядке отправил кожевников и углежогов за городские стены, за что и был нежно любим населением и ненавидим кожевниками. Но... воняло ж!
Воняло и сейчас.
Но аромат Массимо с лихвой перекрывал вонь чанов с едкими веществами и сохнущих бычьих шкур на распялках. От него пахло так, что...
А как может пахнуть после такого долгого запоя?
Мужчина вздохнул и направился к бочке. Мыться и еще раз мыться.
Шернат ждал его в доме.
– Поговорим?
– Да.
От Массимо после экзекуции все еще попахивало, да и бороду с волосами подстричь не мешало бы, но сейчас от него бы лошади не шарахались.
Тимус кивнул на стол.
– Много тебе нельзя, но бульончик попей. А я пока расскажу.
Желудок Массимо отозвался на слово 'бульончик' нежным урчанием. Ольрат и не заметил, как уговорил большую миску. Тимус смотрел строго.
– Можешь теперь разговаривать?
– Да.
– Тогда слушай. Когда Маришка умерла, Роман был сам не свой. Ходил, как чумной, но запивать горе не пытался, у меня не забалуешь. А зря...
– Зря?
– искренне удивился Массимо.
– Запил бы - жив остался. А он решил найти тех, кто убил Мариль.
Массимо напрягся.
– И!?
– Нашел. Только не он - их, а они его. Видимо.
– Рассказывай, - попросил Массимо. И превратился в слух.
А история вырисовывалась печальная. У Романа и Мариль все было серьезно, ребята пожениться собирались, любовь цвела пышным цветом, так что гибель любимой девушки Роман принять отказался. Нет, если бы Мариль, например, утонула в море, или случайно погибла... случайно! Там - да! Воля Ардена и никто не виноват.
А тут-то убийство!
И никто не может найти этих негодяев! Никто! Никому это не интересно!
Логическая цепочка оказалась простой.
Никто не может найти - никто не ищет - никому не нужно - я сам найду мерзавцев - Мариль не останется неотомщенной. Да, церковь Ардена не одобряет мести, считая, что Арден воздаст всем по заслугам.
После смерти достойных вьелерины уведут по солнечным лучам, а недостойные души пожрет Ирион. Но во времена морских королей считалось иначе.
Если ты видишь несправедливость или зло - останови его. Если не можешь остановить - отомсти, чтобы такого не повторялось впредь. А если ты отвернулся, то ты виновен и в том, что случилось, и в том, что случится. Ибо негодяй непойманный становится вдвое наглее.
Вот Роман и решил поймать, схватить и донести градоправителю. И пусть убийц казнят на площади. Ради такого случая он и сам топор в руки возьмет, что уж там!
Тимус видел, что сын чем-то занят, но наивно радовался. Все не запил, в море не бросается, о самоубийстве не говорит, понимает, что жизнь продолжаться должна...
Когда мальчишку нашли с перерезанной глоткой, тогда-то правда и выяснилась. Отцу Роман ничего не сказал, открылся он только старшей сестре, с которой был близок. И та, дура безмозглая, нет бы вправить мальчишке мозги, или хотя бы Тимусу сказать, он бы сам справился, поддержала сопляка в его начинаниях! Мол, ищи, Рома! Обязательно ищи!