Морские короли. Дороги судеб
Шрифт:
Вот ведь, и зло может во благо пойти! Не обсчитала б она старую ведунью, та не разгневалась бы, и жить Магдалене с чернотой. Плохо жить, тяжко, тоскливо...
А сейчас куда как легче! И денежку заплатили за заговор, и жильцы валом валят... жить да радоваться!
Но обсчитывать постояльцев она еще до-олго не решалась.
А вдруг вернется? А вдруг не все вымела?
Страшновато...
***
Алаис о Магдалене не вспоминала вовсе. Вот еще...
Напугала тетку, выбила свои деньги, даже с верхом, и отправилась восвояси. Магдалена-то
Хотя пару мест она приглядела. Очень удачных. Между городской стеной с одной стороны, мусорной кучей с другой и кустом с третьей. Зашла бабка и зашла, а может, и не бабка, и даже не зашла... бывает!
Выглядело это так.
Мужскую одежду она заранее нацепила под старушечью, так что в нужный момент зашла за мусорную кучу, там распрямилась и сняла юбку, которую тут же засунула в сумку.
Все. Была старуха, стал старик.
Волосы она подрезала постепенно, по одной пряди, сжигая их в камине. Но осторожно, чтобы запаха сильного не было. Тщательно проветривая комнату, убирая малейшие следы...
Пару 'седых' прядей она оставила, пришила к косынке, которую теперь и сняла. И тоже сунула в сумку. И осталась с рыжим хвостом чуть ниже лопаток.
Здесь так ходят.
Посох летит в кучу мусора, гарола извлекается из мешка и вешается за спину. И остается последний штрих - лицо. Заранее намоченной косынкой пройтись по лицу, стирая морщины. Раз, второй, третий, быстрый взгляд в зеркальце. Вытереть в уголках глаз, на висках, на шее...
Вывернуть плащ наизнанку. Был темно-грязно-синий, стал черный, но с синей подкладкой. На руки - новшество, перчатки без пальцев. Сама лично сделала. Купила у старьевщика кожаные перчатки, нашила на них медные бляшки, обрезала пальцы...
Чего уж, силы нет, так хитрость будет!
Если правильно ударить кулаком в такой перчатке, есть возможность лишить врага глаза. Или нанести ему несколько болезненных порезов. А лицо - место сложное, любые повреждения на лице обильно кровоточат, лишая человека уверенности.
Пальцы!
Убрать полотенцем следу грима с пальцев.
Все?
С Богом!
Можно с Арденом, но она на любого согласна.
Описывается преображение долго, а на деле...
За те десять минут, которые потребовались Алаис, никто и не заглянул за мусорную кучу. Зашла бабка, вышел парень, и пошел по городу, закинув за плечо гаролу, к которой для удобства был привязан крепкий шнур.
Идти было сложновато.
Женщины ходят более грациозно, раскачивают бедрами, привлекая внимание к определенной части тела, ноги ставят достаточно близко. А у мужчин нет вихляний бедрами, если это не мужчины определенного сорта. Движения мужчин более линейные и размашистые, прямые и четкие.
А если рассматривать человеческое тело, как маятник, мужчины, шагая широко, больше раскачивают его плечами и руками, для равновесия. Вправо-влево.
А женщины, за счет движения бедер и коротких шагов качают его же вверх-вниз. Алаис приходилось тщательно следить за своей походкой, и это ее еще спасал опыт жизни в джинсах. Местные женщины штанов не носили, а если носили, то выглядели в них... неестественно. Она же шла типичной 'моряцкой' походкой, слегка утрируя раскачивания, но это никого не удивляло.
Гарола отвлекала на себя внимание, широкий плащ помогал скрывать часть движений, как и мешковатые штаны с рубахой. Так что до нового жилья Алаис добралась без происшествий.
Глава 10. Губит людей не пиво...
В новом жилище на Алаис посмотрели без интереса.
– А, ты что ли... бабкин внучек?
– Я.
– А звать как?
– Алекс.
На стойку перед Алаис лег здоровущий ключ размером с ладонь.
– Комната третья по коридору.
– Благодарствую.
Алаис развернулась спиной и уже собралась уходить, как...
– Слышь, парень, а игрушка у тебя для красоты?
– Для игры, - отозвалась Алаис.
– А чего?
– Сыграй чего хорошего? Цельный день сижу, скучаю...
Алаис на миг задумалась.
Проверка?
Очень может быть что проверка. Но тогда отказываться нельзя, никак нельзя...
Гарола сама скользнула в руки. Она устала лежать в лавке старьевщика, она соскучилась по теплу человеческих ладоней, и сейчас дерево доверчиво, словно котенок, льнуло к пальцам. Цеплялось струнами за подушечки, уютно устраивалось в изгибе тела...
– Только дяденька...
– Какой я тебе дяденька? Говори, господин Агилар.
– Хорошо, господин Агилар. Только коли не понравится не бейте, ладно?
– А что так сразу-то?
– Да я не так, чтобы очень опытен. Сам сочиняю, сам пою...
– Ну-ну...
И Алаис, мысленно благословив Владимира Высоцкого, коснулась струн.
– Баллада о любви.
Когда вода всемирного потопа...
Отзвучали последние строки, Алаис красиво завершила дело аккордом, и взглянула на хзяина. Тот сидел, полуприкрыв глаза.
– Красиво. Непривычно, но красиво. А еще что-нибудь знаешь?
– Знаю, господин Агилар.
– Такое же?
– Да нет... Баллады знаю, сказки разные, чуток стихи складываю...
– Откуда так?
– Батяня научил. Он мастером был, хоть на гароле, хоть на флейте, хоть в барабан постучать, а меня Арден не сподобил. Так, струны чуток дергаю...
– А еще что-нибудь спой?
Алаис было не жалко. 'Катюша' вполне подошла для современных условий. Разве что пограничье поменяли на заставу, а так все один в один. И цвет яблонь, и девушка.
Господин Агилар слушал серьезно.
– А баллады знаешь ли?
– Знаю. Но исполнять долго.
Аргумент был принят.
– Надолго ты к нам?
– Бабушка сказала дней на десять. Потом или дядька смягчится, или мне где местечко найдут...
– Не хочешь пока у меня в трактире подработать? Серебрушку за вечер я тебе заплачу, не обижу, ну и что сверх накидают - твое будет.
Алаис подумала. Вообще, условия были неплохие - на первый взгляд. Но!
– Вечер - это с какого часа и по какой?