Морские львы и котики
Шрифт:
Насколько плотно осваивали острова мореплаватели каменного века, показывают открытия многочисленных эндемиков среди птиц Гавайских островов и Новой Зеландии, переживших все плейстоценовые перемены, но сметенных полинезийской колонизацией. Насколько эффективно влияли на географию животного населения еще не слишком технически оснащенные (парусные суда и ручной гарпун) люди железного века, показывает общеизвестный пример с локальным стадом командорских сирен, потеря которого превратила всю группу из широко распространенной в ограниченную только тропиками, так же известен пример с истреблением (полным за несколько веков) широко распространенной по северной Атлантике еще во времена Колумба бескрылой (но прекрасно плававшей по океану) гагарки и менее известный пример полного уничтожения к концу XVII в. североатлантического стада серых китов, что сократило видовой ареал его с двух океанов до одного. Причем коров успешно добывали простейшим гарпуном предельно ослабленные цингой люди, гагарку истребили с помощью палки и сбора яиц, а серых китов добили гарпунщики на весельных ботах.
Эти бесспорные примеры дают настолько простую и наглядную связь между ходом расселения людей с экипировкой еще охотников каменного века и гибелью многочисленных форм крупных птиц и млекопитающих, что трудно удержаться от экстраполяции этих событий и на плейстоценовое вымирание крупных млекопитающих. Попытки оценить опустошения, причиненные появлением на сцене и перемещениями по ней плейстоценовых охотников на хоботных и копытных, делались И. Г. Пидопличкой для Евразии, а позже оформились в гипотезу перепромысла П. Мартина. Получается достаточно складная картина единого плейстоценово-голоценового процесса изымания набирающим силу человечеством одного промыслового (или косвенно связанного с хозяйственной активностью человека) вида за другим из богатого, доставшегося ему в наследство миоценово-плиоценового мира. В рамках этого общего процесса рассматриваемая модель (отступание отариид из осваиваемых человеком районов с сохранением к нашим дням лишь на окраинах прежнего ареала) выглядит частными, несколько запоздавшими, но хорошо укладывающимися в общие рамки событиями. Европейские же зверобойные шхуны лишь завершали и чуть было не завершили процесс, начатый палеолитическими ордами, но тут начали действовать новые силы, пытающиеся упорядочить использование ресурсов оказавшейся вдруг такой маленькой и уязвимой Земли.
Слабые места модели перепромысла (или промысла на износ) так же очевидны, как и сильные. Ход колонизации побережий континентов, а тем более островов, археология представляет не вполне отчетливо. Свидетельства плейстоценовых взаимоотношений с ластоногими если и сохранились, то у тогдашней береговой линии, оказавшейся сейчас под стометровым слоем воды. Исследования демографии и взаимоотношения с ресурсами наших палеолитических предков только начинается, и опереться здесь почти не на что. Исчезновение после, казалось бы, ничем не омраченного расцвета многочисленных семейств млекопитающих (не говоря уже о гигантских рептилиях) началось задолго до выхода человека, и раз происходило без его участия прежде, то и по новым обвинениям надо его судить осторожно.
Наконец, гибель от преследования человеком, коснувшись одних, надолго миновала других. Стеллерова корова не протянула и полувека после открытия, дюгони (то же семейство) служили регулярной добычей жителей давно обжитого Персидского залива еще во времена Гильгамеша и дожили в малом числе почти до наших дней. Сохранение курильских лежбищ северных морских котов до конца прошлого века, несмотря на близость человеческих поселений и активный промысел, говорит о мозаичности использования угодий, дающей ресурсам шанс оправиться. На заселенном сразу после открытия в 1502 г. острове Св. Елены какие-то «морские коровы» протянули до начала прошлого века, а на Гавайских островах с четвертью миллиона жителей (перед появлением Кука) погибли бескрылые гуси и ибисы, но сохранились до наших дней тюлени-монахи.
III. Компромиссный вариант модели, исходя из наличия сегодняшних экваториальных барьеров и барьеров, привязывающих к окрестностям лежбища, вместе с наличием плейстоценовых перемен в уровне океана и распределении климатов, понуждающих отариид к перемещениям со старых лежбищ и открывающих на время какое-то число ворот в экваториальных барьерах, должен также с неизбежностью рисовать картину расселения ушастых тюленей, отличную от сегодняшнего. В пределах модели возможны варианты, приближающие ее либо к модели I, либо к модели II, но в любом случае остается взаимодействие идущих, помимо человека, событий и человеческого вклада.
После миоценовых перетрясок и выхода последних, еще не известных по предыдущим листам геологической летописи семейств млекопитающих из небытия наступает, по-видимому, какая-то стабилизация в распределении ролей в системе и мест на поверхности земного шара. Климатическая ситуация и уровень океана, вероятно, сравнимы с современными. Отарииды, по крайней мере в Пацифике, преодолели экватор (есть находки в Перу с датировкой 5 млн лет). Если они заселяли и берега Антарктиды, на них должно было произвести впечатление и сдвинуть с насиженных мест образование сплошного антарктического панциря 5–7 млн лет назад. Если же не заселяли, то непонятно, что отгораживало Антарктику от побережья нынешнего Перу. Сейчас из отложений этого времени известны богатые захоронения морских зверей (кроме калифорнийских находок) из Южной Африки, Европы и атлантического побережья Северной Америки. Но в них во всех при большом разнообразии сирен, китообразных и настоящих тюленей нет никаких следов ушастых тюленей, что можно либо списать на неполноту летописи, либо на неизвестные барьеры, которые, соответственно, надо изобретать.
В то же время правдоподобной представляется картина широкого расселения тех групп млекопитающих, которые сегодня рассматриваются как приуроченные самой своей конструкцией к одной климатической зоне (так, носороги, сирены, хоботные, крупные пантеры, быки широко расселены вне сегодняшних ареалов соответствующих групп) с одновременным существованием высоко эндемичных островных фаун, замкнутых территорией своего островка или архипелага и давших миру поразительных и разнообразных нелетающих птиц (бескрылая гагарка и разнообразные пастушки атлантических островов, дронты и эпиорнисы островов Индийского океана; нелетающие гуси, бакланы, ибисы и нелетающие птицы Новой Зеландии в Тихом океане).
Небезразличные для судьбы ушастых тюленей Южная Америка, Антарктида (пока ее совсем не прикрыла ледяная шапка) и Австралия дают своим обитателям больше свободы, чем океанские острова, но меньше, чем громадные полигоны материков Северного полушария. Кстати, одно время всплывала идея определить отариид в уроженцы Антарктиды, но потом заглохла из-за отсутствия надежных доводов.
Третий независимый мир, заполняющий пространство между большими и маленькими кусочками суши и населенный не вовлеченными в сухопутные проблемы китообразными, как будто все-таки достаточно един (родня белух и нарвалов — у центральноамериканских берегов, а родня лаплатских речных дельфинов — у калифорнийских) последние 10 миллионов лет, судя по анализу Л. Барнса наличных находок.
Получается, что роль связок между независимыми ойкуменами приходится на летающих птиц, морских черепах да ластоногих. К этой же роли связки отдельных частей воедино история подводит, наконец, и одну из форм гоминид, хотя когда именно человек получил возможность преодолевать океанские преграды, не вполне ясно.
Пока гоминиды копят силы в Афро-Евразии, плиоценовым сообществам надо тесниться под напором климатических встрясок, делающих положение вблизи полярных шапок неустойчивым и экстремальным, а экватор преодолимым и для тех, кому он раньше мешал в расселении, т. е. неизбежно усиление обмена между и теплокровными обитателями океанов Северного и Южного полушарий и проникновение каких-то отариид в экваториальную зону с выходом в северные части Индийского и Атлантического океанов (если их там не было прежде).
С концом ближнего к нам ледниковья, поднятием уровня океана на десятки метров и освобождением из подо льда новых земель и акваторий следы старых лежбищ уходят глубоко под воду. Их обитатели переходят на новые места, а популяции, слишком близкие к экватору, оказываются в положении заметно ухудшенном невыносимым климатом или бескормицей. Единый до этого ареал семейства около десяти тысяч лет назад должен был распасться на сплошной ареал Южного полушария и оторванные от него куски в северной Атлантике, северной части Индийского океана и северной Пацифике. В тропиках и субтропиках еще долго могли сохраняться небольшие, изолированные друг от друга малыми размерами и большей оседлостью стада.