Морские приключения Лисенка
Шрифт:
— Это мысли другого рода, но все же это движение, — согласился Лисенок.
— Да, но я остаюсь голодным. Потому что ни человека, ни осла не могут накормить мысли. Все мои мысленные колючки не содержат никаких питательных веществ.
— Потому что они существуют лишь в воображении, — подтвердил Лисенок. — Таким образом колючки становятся плодом, плодом твоего воображения…
— Говори, что хочешь, но я хочу вернуться.
— Хорошо. Поворачивай назад!
— Да, но нам осталось идти не так уж много. А мне хочется, чтобы наше
— Что же делать?
— Пойдем вперед.
Так заканчивались споры. Лисенок сидел на спине у Мокси и думал о море. Он вспоминал слова Великого сыщика о море, но они ничего ему не говорили. И он решил попытаться представить себе то, о чем ему говорил Панцырь. Или хотя бы попытаться представить. И вот он представил себе поток. Потом еще один поток рядом. К этим двум потокам присоединил еще один поток. Потом еще один, и еще, и еще — пока потоков не стало тридцать два. Лисенок ведь мог считать только до тридцати двух. Значит, — заключил Лисенок, — море так велико, как тридцать два потока. Потом решил, что тридцать два потока — это очень много и мысленно отнял три потока, а так как в счете был не очень силен, то установил, что море равняется двадцати восьми потокам.
К концу десятого дня путешествия туристы свернули с дороги.
Ночь застала их у подножия холма.
— Давай пройдем еще немного, — предложил Лисенок.
— На сегодня хватит! Больше ни шагу! — заявил Мокси. — Достаточно мы шли, а моря все нет… По-моему, моря вообще не существует.
— Как не существует?
— Его просто выдумали. Люди чего только не выдумали. Вообразят себе невесть что, заварят кашу, а ты расхлебывай… Да и как может на одном месте поместиться столько воды? Кто соберет столько воды? Да и не будет же эта вода дожидаться нас… Она, наверно, давно испарилась или еще что случилось… Оно должно было быть на этом месте, а тут, как видишь, один голый холм, по которому гуляет ветер… Кроме того…
— Что?
— Я слышу какой-то подозрительный шум. Какой-то зверь воет. Громче ста автомобилей.
— Да, и я слышу. Что бы это могло означать?
— Мне кажется, что за этим холмом — что-то страшное. Давай лучше вернемся.
— Опять начинаешь?
— Но ты же сам слышишь шум!
— К нему я и прислушиваюсь. Странный он какой-то. Что-то мы там увидим?
— Ничего не желаю видеть!
— Мокси, давай спать, а завтра решим, что делать. Может, на этот раз и вернемся, не могу выносить этого шума.
— Не желаю спать! Бежим!
— Бежим!
— Так ты согласен бежать?
— Да!
— Мы остаемся!
— Почему?
— Потому что ты без конца командуешь… Давай спать. Утро вечера мудренее.
— Мне страшно.
— И мне страшно, но мое упрямство сильнее страха.
Лисенок улыбнулся и растянулся на траве. Мокси устроился рядом с ним. Оба сжались, прислушиваясь к страшному реву чудовища.
— Оно за холмом, — прошептал Лисенок. Чудовищу, очевидно, было
— Мокси, — снова прошептал Лисенок.
— Что?
— Иди посмотри, что там!..
— Что за шутки? Иди сам!
— Я всего лишь маленький, беспомощный…
— Вот когда ты стал маленьким и беспомощным.
— Спокойной ночи!
Ветер нежно шевелил траву на холме. По небу ползли медведи, раки, собаки — крутились созвездия. По Млечному пути плыли спутники. Все было прекрасно, только вот это чудовище…
— Мокси!
— Что?
— Слышишь?
— По правде сказать, только это и слышу.
— Мокси, почему и ты не заревешь?
— Ч-что?
— Докажи, что и мы можем… Прореви несколько раз… Что он без конца на нас ревет. И мы реветь можем!
— Ничего не получится.
— Почему?
— По двум причинам. Во-первых, я не уверен, что могу реветь громче. Во-вторых… Постой, что же было во-вторых?
— Вспомни.
— Во-вторых, не уверен, что могу бегать быстрее его. И в-третьих…
— Нет никакого в-третьих…
— Есть, притом это самое важное. В-третьих, хоть убей меня, не стану реветь.
— Тогда не будем реветь.
Несмотря на страхи, друзья вскоре заснули и сладко спали до утра. Лисенку снилось, что он читает Шекспира на английском языке, а Мокси всю ночь грыз огромную колючку, которая все не кончалась. Пробудившись, он грустно посмотрел вокруг. Все было лиловатого цвета, холм тонул в сочной оранжевой дымке — округлый, достойный восхищения холм, с которого стекала заря.
Лисенок тоже открыл глаза и первым делом прислушался. Чудовище больше не ревело.
Пели птицы. Над холмом висело красное солнце.
— Пошли, — предложил он, вскакивая.
— Одну минутку, — произнес осел и замолчал.
— Что с тобой? — встревожился Лисенок.
— Думаю.
— Что тебя волнует?
— Не понимаю, почему люди не любят ходить по колючкам. Плохо ли ходить по колючкам?
— Теперь мы можем идти?
— Увы! — вздохнул Мокси. — Я пойду своим скорбным путем, на котором нет ни одной звездочки, ни одной радости.
Осел снова остановился, принюхался.
— Знаешь что? — сказал он.
— Что?
— Мне кажется, что пахнет чертополохом.
— Мираж! — с горечью воскликнул Лисенок. — Обыкновенный мираж… Пошли за холм.
— Знаю, что мираж, — согласился Мокси. — Мне вечно попадаются несъедобные вещи.
Лисенок вскочил ему на спину, и они стали подниматься по склону. Солнце поднялось еще немного. И вдруг оба ахнули… Весь холм — округлый, обширный, прекрасный, был покрыт колючками. Огромными, сочными, аппетитными, со свежими крупными цветами, источающими сладковатый аромат. Даже Лисенку захотелось есть.