Морские приключения Лисенка
Шрифт:
— Только два?.. Но если они уже заняты, то что останется для мня?
— Только два способа, — невозмутимо повторил Великий сыщик. — Только два: первый — жить так, чтобы тебя несло по течению; второй — плыть против течения.
— Ага! — Лисенок явно тяготился затянувшимся разговором. — Я могу уйти? Мне уже все ясно… Наша нора находится далеко от реки, так что меня не интересуют течения.
— Только это я и хотел тебе сказать. Остальное узнаешь сам… Застой или вечное движение — вот в чем вопрос. Лично я приверженник
— Да, но сами движетесь очень мало!
— Потому-то я и сожалею, что родился черепахой. Мы веками живем в застое. Но я говорю тебе о движении духа, мысли.
Лисенок подумал о том, как мало он знал Великого сыщика, как мало его знают другие, и как мало эти другие знают друг друга. Эта мысль на секунду мелькнула в его голове, потому что сейчас, перед побегом, он не мог долго думать ни о чем другом, кроме как об осуществлении своего плана.
— Что касается меня, — произнес Лисенок, — то я обещаю вам двигаться много. Вы даже не представляете себе, как много я буду двигаться и как скоро вы об этом узнаете.
— Все считают, что все давно открыто, — снова начал Великий сыщик. — А по-моему, ничего не открыто и каждый должен все открывать для себя сам. Даже Париж…
— И я так думаю. Я могу идти? Лисенок ожидал нового потока мыслей Панцыря, но вместо этого услышал грустный голос:
— Да.
— Да?
— Да.
— Я могу идти?
— Да.
— Вы меня отпускаете?
— Да.
— Так легко? Молчание.
— Я свободен?
Молчание. Лисенок сам не заметил, как выскочил наружу и оказался вскоре среди широкого поля, далеко от Тихого леса. Он бежал и думал: «И когда я наконец вырасту?.. Надоели мне поучения взрослых. Вечно они норовят поймать тебя и читать тебе нравоучения. И когда я наконец вырасту?»
Потом он перешел на шаг, потому что все чаще вспоминал грустные слова Великого сыщика, и ему стало жаль, что он его не дослушал до конца, вел себя недостаточно учтиво. Стоило бы вернуться и как-то выправить положение. Но ноги сами несли его вперед, и вскоре он забыл и о Панцыре, и о его нравоучениях. Так уж устроены дети — скоро забывают такие вещи, чтобы бежать, или идти своим путем.
Вдруг Лисенок улыбнулся — он разгадал тайну Великого сыщика, который время от времени повторяет, сидя в кресле: «Открой дверь и войди!»
ГЛАВА ПЯТАЯ. ОКАЗЫВАЕТСЯ, У ОСЛА ЕСТЬ ИМЯ
Порой даже ослы скучают, даже ослы сердятся, особенно если взойдет солнце и начнет светить прямо в глаза. Тогда осел говорит: и что ты блестишь именно здесь, у меня перед глазами?.. Знакомый нам по первой части книги осел старался не глядеть на солнце, но порой он говорил себе: ну-ка погляжу опять, чтобы убедиться, не перестало ли оно нахально светить мне в глаза. Но сейчас же опускал голову и от скуки принимался жевать колючки. Итак, стоя друг против друга, осел и солнце обменивались недружелюбными взглядами или фразами.
— Не нравишься ты мне! — кричал Осел. — Зачем ты светишь каждый день?
— Такая у меня работа, — отвечало Солнце.
— Это разве работа: всходить и заходить?.. Только всходишь да заходишь. Ни на что другое ты не способно.
Солнце задумывалось на мгновение над его словами и краснело от стыда. Ему становилось неудобно — и в самом деле, оно только что всходит да заходит, целый день прохлаждается на небе, а внизу все изнемогают от трудной работы.
— Что же делать? — жаловалось оно. — Я ничего не могу изменить. Другое дело вы, ослы — пасетесь, пьете воду… Простите меня…
— Ничего извиняться, исчезай с глаз долой! Тучи словно того и ждали, быстренько повылезли из своих убежищ и закрыли небо. Потемнело, даже пошел дождь.
— Вот теперь хорошо, — обрадовался Осел. — Ничего не слепит глаза, стало прохладно, а неплохо и выкупаться под дождем.
Тучи не рассеивались целых два дня. На третий день Осел растряс свою мокрую спину и сказал:
— Что стало с этим солнцем?.. Где оно?.. Я замерз… Куда оно запропастилось?..
Тогда тучи рассеялись, и показалось Солнце.
— Добрый день! — поздоровалось оно.
— Это ни на что не похоже! — возмутился Осел. — У тебя всего одна обязанность, а ты и ею пренебрегаешь… Куда ты девалось?
— Но ведь вы… вы тогда сказали…
— Ты должно делать свое дело, а не слушать всяких там… Понятно?
— Понятно, — смиренно ответило Солнце. — Теперь я буду делать свое дело.
И оно засияло, как обычно. Осел наконец согрелся. В это время показался Лисенок.
— Здравствуй! — остановил его Осел. — Что делаешь?
— Кто?
— Ты?
— Я?
— А кто же еще?
— Я… да я…
— Знаю. Снова убежал.
— Почему? — у Лисенка задрожал голос. — Разве я похож на беглеца?
— Ты вообще ни на что не похож… В этом возрасте нередко убегают от родителей. Потому и сказал тебе это. А вообще-то меня совсем не интересует, убежал ты или нет. Каждый сам решает, что ему делать. Разве кого-нибудь интересует, легко ли мне все время стоять на одном месте и терпеть это противное солнце, которое светит мне прямо в глаза?
— Тогда передвиньтесь.
— Как?
— Повернитесь в другую сторону. Тогда солнце будет светить вам в хвост.
Осел повернулся к солнцу хвостом и облегченно вздохнул:
— Прекрасно!.. Теперь оно пристроилось мне в хвост. Теперь ничего не блестит у меня перед глазами.
— До свидания, — сказал Лисенок. — После полудня солнце снова начнет светить вам в глаза. Не забудьте повернуться в другую сторону.
— Это плохо, — огорчился осел. — Весь день нужно вертеться. А когда я стану пастись?