Морские рассказы

Гусева Галина

И мне тут же вспомнились стихи И. Губермана, так почитаемого в Америке:

«Мой небосвод хрустально ясен и полон радужных картинНе потому, что я прекрасен, а потому, что я – кретин».

04.07.99, воскресенье.

Сегодня в Америке День Независимости. Это самый большой государственный праздник.

Мы на яхте. Жара – 100° по Фаренгейту (минус 32 делённые на два = 34° по С). Готовимся к выходу.

Подъехали друзья Миная и Милы – Галина и Борис (удивительно редкие имена в русской Америке!) и ещё одна пара питерцев, у которых в клубе «Нева» стоит половина яхты (другая принадлежит приятелю). Эти двое последних – оба врачи, занимали видное положение в институте ОТТА, выиграли при помощи своих друзей гринкарту и приехали всем семейством сюда. Вот уже два года не могут найти себя: она получает мизер по уходу за бабулькой, он сторожит товары в магазине. Зато их дети, быстро изучив язык, чувствуют себя здесь как рыбы в воде.

Мы идём под гротом и стакселем. С паруса на нас слетает поток жаркого воздуха. Внутри яхты духота. Пройдя в галфвинд до «Verizano Bridge» (мост между Бруклином и Стэйт Айландом), приводимся и некоторое время идём в бейдевинд, вдоль корабельного фарватера, по которому дует пассажирский лайнер современного дизайна утюгообразного вида. Затем поворот оверштаг, уваливаем до галфвинда правого галса и летим к пляжу, вдоль которого тянется Брайтенбич. Здесь наше излюбленное место. Тормознувшись, мы бросаем якорь и прыгаем все за борт. Правда, я тут же вылезаю: хоть акулы в этих краях и не частые гости, но всё же заглядывают сюда, а попасть им на ланч охоты нет.

Готовим барбекю (B.B.Q.). А дальше: сухое вино, песни, анекдоты и, наконец, обещанный праздничный салют. За бортом плещется рыба. У Бориса просыпается спортивный азарт. Он забрасывает спиннинг. Ловким движением он подцепляет со дна ракушку причудливой формы. Гордый своим уловом он запускает блесну по новой и ловит на этот раз… Миная. Тому явно не нравится ловиться на крючок. Он, ласково улыбаясь Борису, шепчет что-то про близкую родственницу. На этом рыбалка заканчивается, мы идём в клуб. Спать я ложусь прямо на палубе, но уснуть сегодня не суждено: на соседнем боне веселится компания не то мексиканцев, не то полинезийцев (народ очень эмоциональный), которые умолкают только на рассвете.

07.07.99, среда.

Дозвонилась до своего родственника, американца Питэра, мужа моей покойной сестры. Он с дочерью (моей племянницей) и своей новой женой живёт в Бостоне. Так как в планы нашего похода входит посещение этого города, мы договариваемся о встрече.

Сижу на веранде дома Миная, пью чай, вдруг ко мне подлетает колибри и садится на край моей чашки. Я каменею от неожиданности и в восхищении рассматриваю это чудо. Но оно длится мгновения. Колибри опять в движении: вот она зависла над вазоном с душистым табаком, затем, на секунду задержалась у куста роз, а вот уже её и след простыл.

10.07.99, суббота.

Настал день отхода. Продолжаю выдержки из дневника, который дублирует судовой журнал.

Нас четверо: Минай – капитан, Борис – старпом, Галина, т. е. я, – 2-ой помощник, Костя (тот самый питерец, врач, идёт с нами до четверга, в четверг мы выгружаем его на ближайшем по ходу маршрута острове, откуда есть сообщение с большой землёй) – матрос. Мы идём в сторону Канады по шхерам, кое-где выходя в океан. Куда будем заходить – зависит от погодных и географических условий.

Но у нас намечены обязательные пункты: остров Мартас-Винъярд, полуостров Кейп-Код, Бостон.

Итак, 21 ч. 40 мин. На борту продукты, вещи. Я укладываю всё по местам, Борис с Костей уехали за льдом, Минай доворачивает последние гайки.

Раздувает. Слушаем прогноз погоды. Чуть южнее нас дутьё в 40 узлов. В океане на траверзе выхода из яхт-клуба 25 узлов. Обещают усиление. Решаем отложить выход до утра.

11.07.99, воскресенье.

05 ч. 30 мин. Подъём. К утру свист прекратился. Начинается отлив. Выходим под двигателем, ставим полный грот и геную № 1. Идём в галфвинд правого борта. Впереди по курсу виден маяк «Ambrose». Достали фотоаппараты, видеокамеру. Но тут на спиннинг, заброшенный пять минут назад, клюёт здоровенная рыбина. Минай назвал её мокрелью, но за точность не ручается. Мне кажется, она смахивает на нашу скумбрию. Пока её вытаскивали, чуть не проскочили маяк.

«Эмброз» похож на ажурное кресло, которое какой-то великан поставил посреди входа в залив.

Над нами чистое небо и яркое солнце. Мужчины упражняются в постановке спинакера. Он выскальзывает из «чулка» и быстро встаёт. Я любуюсь своей работой: не зря целую неделю составляла мозаику из лоскутков – нигде ничего не морщит, ничего не тянет.

Хоть спинакер и стоит, но скорость небольшая – ветер нас не балует. Мы снова забрасываем удочку и вытягиваем две блюфишины (или блюфишки, как правильно сказать?). Дальше рыбачить я запрещаю, потому что эта пара ещё большего размера, чем первая рыбина. Мы наелись и даже засолили остатки. К тому же я, пока чистила, пропахла рыбой, как дворовая кошка, а чешую находила на своём теле даже там, где она никак находиться не должна.

К вечеру ветер совсем киснет, и мы снова врубаем движок.

12.07.99, понедельник.

Проснулась в 11 часов и, испугавшись, что проспала, бросилась на камбуз готовить завтрак. Удивительно! Все, кроме Бориса, который на вахте – спят! И тут до меня доходит: вот уже второй месяц как я здесь, а часы с московского времени так и не перевела. Привыкла прибавлять 4 (либо отнимать 8). Вот со сна и перепутала: вместо того чтобы прибавить 4, отняла их. Оказывается, ещё только 7 часов.