Морские тайны древних славян
Шрифт:
Конечно, тот же Л. Н. Гумилев посредством "пассионарного взрыва" вполне мог бы обосновать появление "осколков" данного народа и на Дальнем Востоке, и даже за океаном, но не слишком ли односторонен такой подход?
И коль скоро человек склонен упорядочивать свою жизнь, в том числе и в пространственном аспекте, то в обширных регионах, с господством даже не очень близкородственных языков, компоненты двух, трех, четырех и более систем, занимающих одинаковое положение в данных системах (например к востоку от центра), могут именоваться одинаково. А поскольку системы расселения могут быть различных таксонометрических уровней, то количество
Достаточно заглянуть в латинский словарь (никто не будет отрицать тесной связи латыни с другими европейскими языками), чтобы найти лингвистическую основу этнонимов "венеды", "венеты", "вандалы": veneti — "партия голубых" (в цирковых играх); venetum — "синева", "лазурь"; venetus — "цвет морской волны, голубой, лазоревый"; venio, veni, ventum — "восходить, подниматься, расти, появляться". Таким образом, нет никаких сомнений, что имя "венеды" относится к восточным компонентам ряда территориальных систем в Европе" [48].
Проще говоря, В. И. Паранин считает, что слово "венед" — это не самоназвание родственных народов, а прозвище, данное разным племенам и народам, расположившимся к востоку от какого-либо географического центра. Ну, например, Венеция была названа так потому, что расположена на востоке Апеннин и, следовательно, жители ее поэтому и назывались венедами.
Доводы В. И. Паранина выглядят очень убедительно. Действительно, римские цирковые партии "венетов" располагались именно на восточной стороне трибун. Однако при более внимательном рассмотрении проблемы начинают проявляться некоторые интересные нюансы, ускользнувшие от внимания уважаемого ученого.
Во-первых, интересно было бы знать, по отношению кого или чего находились на восток "вандалии" Марокко и Бретани, если они расположены на самых западных оконечностях двух континентов: Европы и Африки? Разве что по отношению к американским индейцам или к атлантической селедке.
Во-вторых, каким образом финны могут называть балтов и славян "восточными", если те находятся от Финляндии как раз на юг и юго-запад?
В-третьих, если имя "венед" — это римское прозвище восточных народов, то совсем необязательно, что его должны были бы с радостью воспринять эти народы. Например, прозвище "москаль" не только не воспринимается русскими, но и яростно отторгается. Следовательно, если кто-либо из этих народов и воспринял название "венед" от римлян, то для этого у них должны были бы быть, так сказать, свои, внутренние основания, то есть чувство причастности к этому термину.
И, наконец, самое главное.
Между всеми вандалами и вандалятами прослеживается нечто общее, что действительно делает их "брызгами одного народа".
Чтобы это показать, снова обратимся к запискам Цезаря о галльской войне как к наиболее раннему и достоверному историческому документу о венедах, в котором очень четко подмечены наиболее характерные черты венедского менталитета и образа жизни: "Это племя пользуется наибольшим влиянием по всему морскому побережью, так как венеты располагают самым большим числом кораблей, на которых они ходят в Британию, а также превосходят остальных галлов знанием морского дела и опытностью в нем. При сильном и не встречающем себе преград морском прибое и при малом количестве гаваней, которые вдобавок находятся в руках именно венетов, они сделали своими данниками всех плавающих по этому морю.
Венеты и их союзники стали готовиться
Тамошние города обыкновенно были расположены на конце косы или на мысу, и к ним нельзя было подойти ни с суши, так как два раза в день, через каждые двенадцать часов, наступал морской прилив, ни с моря, так как при наступлении отлива корабли терпели большие повреждения на мели. Таким образом, то и другое затрудняло осаду городов. И если удавалось взять верх над жителями сооружением огромной насыпи и плотин, которые отбивали волны и достигали высоты городской стены, заставляя их отчаиваться в своем спасении, тогда они пригоняли множество судов, которые были у них в изобилии, увозили на них свои пожитки и укрывались в ближайших городах. Там они снова оборонялись, пользуясь теми же выгодами местоположения. Все это тем легче удавалось им в течение значительной части лета, что наши корабли задерживались бурями и вообще плавание по безбрежному и открытому морю с высокими волнами его приливов и при редкости и даже полном отсутствии гаваней было чрезвычайно затруднительно.
Когда наш флот сталкивался с судами венетов, то он брал верх единственно быстротой хода и работой гребцов, а во всем остальном галльские корабли удобнее приспособлены к местным условиям и к борьбе с бурями. Когда начинал свирепеть ветер и они все-таки пускались в море, им было легче переносить бурю и безопаснее держаться на мели, а когда их захватывал отлив, им нечего было бояться скал и рифов. Наоборот, все подобные неожиданности были очень опасны для наших судов" [72].
Итак, что же мы видим?
Первое: венеды Галлии держали в своих руках всю морскую торговлю с Британскими островами. И это одна из главных отличительных черт, присущая всем без исключения венедам. Судите сами: Венеция — богатая и мощная торговая республика. Балтийская Венедия — это Ганза, аналогичная торговая республика на севере. Вена и Париж — крупные торговые центры на популярных и интенсивных речных торговых путях. Марокко и Андалузия — это Гибралтар. Кто им владел, тот контролировал всю торговлю между Средиземноморским и Атлантическим побережьем.
Второе: венеды повсеместно занимали землю, граничившую с водой: берега моря, реки, залива, озера. При этом качество земельных угодий их не особо волновало. Более того, они чаще всего занимали земельные неудобья. Вспомним, Венеция расположена на 118 островах в лагуне, до берега которой аж 4 километра. Венеды в Арморике имели города, находившиеся на мысах и косах в зоне прилива. Лютеция занимала остров посреди реки. Создается впечатление, что венеды придерживались принципа: "Земля ваша, вода наша". Ибо вода для венедов — защита, благосостояние, источник существования.