Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне
Шрифт:
– Я могу лишь сожалеть, – сказал Вальтер, – что мы не смогли продвинуться дальше. Если бы я получил полную и своевременную поддержку со стороны адмиралтейства, я был бы сейчас по меньшей мере на год дальше, так что первые пробные образцы лодок могли бы войти в строй уже этой осенью вместо конца 1943 года.
Тогда Дениц призвал поискать альтернативное решение – на то время, пока не войдут в строй лодки Вальтера. Тедсен, старший офицер-инженер подводного флота, предложил строить более крупные лодки с более емкими аккумуляторными батареями. Шюрер заметил, что это потребует больше стали, а в результате уменьшится количество выпускаемых лодок, но Брекинг пообещал, что займется этой проблемой. Адмирал напомнил им, что более крупные и емкие батареи требуют и большего времени на зарядку, а это потребует в свою очередь большего пребывания на поверхности.
Профессор Вальтер тем временем
– Чтобы преодолеть такое положение, – сказал он, когда настала его очередь выступать, – мы должны создать нечто вроде воздуховода с поплавком и клапаном на конце, открывающимся и запирающемся автоматически, чтобы вода не попадала внутрь лодки. На перископной глубине дизеля могут всасывать воздух и выбрасывать отработанные газы, одновременно могут подзаряжаться аккумуляторные батареи. Это безусловно поможет вашим лодкам в Атлантике. Они будут производить зарядку батарей в подводном положении. Такой маленький предмет, как плавающий клапан, нельзя будет увидеть ночью и трудно обнаружить днем. Более того, можно будет делать батареи более крупных размеров, что увеличит подводную скорость хода, повысит живучесть лодки и даст ей повышенные шансы при атаках, а когда необходимо, и при бегстве.
Так родился «шнорхель», ставший впоследствии стандартным оборудованием для всех подводных лодок.Первыми использовали этот принцип голландцы, одну из подводных лодок которых, оборудованную таким устройством, немцы обнаружили в Амстердаме в 1940 году, после того как вторглись в Нидерланды.
В результате парижского совещания Гитлер, осведомленный капитаном фон Путткамером о заботах Деница, решил провести совещание по вопросам планирования строительства подводных лодок. Когда в сентябре Дениц уже готов был вылететь в Берлин на назначенное совещание, его внезапно отложили на четыре дня. Прибыв в назначенное время в рейхсканцелярию, Дениц увидел там гросс-адмирала Редера, окруженного сонмом технических экспертов, которые раскладывали перед Гитлером бесчисленные чертежи и таблицы в поддержку планов Редера по развитию подводного флота. Дениц, стоя в стороне, слушал их доводы, своим молчанием и отрешенностью показывая свою неудовлетворенность формой представления вопроса, особенно неадекватной подачей подлодки Вальтера. Когда его наконец пригласили высказаться, он предупредил Гитлера, что скоро подводным лодкам, которые по-прежнему большинство атак производят с надводного положения, придется отказаться от этой тактики ввиду авиационной угрозы. Но если они будут держаться под водой, то достигнут значительно меньших результатов, что серьезно скажется на ходе войны. И жизненно важно, подчеркнул Дениц, вводить в строй лодки нового типа.
Гитлер слушал внимательно, задал несколько вопросов Редеру, за ним Деницу и погрузился в долгое молчание.
– Благодарю вас, адмирал Дениц, – произнес он наконец, – но я с трудом верю, что всю Атлантику и каждый конвой можно эффективно прикрыть с воздуха. Расстояния слишком огромны.
Он встал, отпустил вначале Редера, затем Деница и перешел к другому вопросу. На этом совещание по подводному флоту закончилось.
Летя обратно в Париж, Дениц испытывал разочарование отсутствием понимания и помощи в высших эшелонах власти. Сидя, как обычно, рядом с пилотом, он размышлял об отношениях последнего времени с Редером. Редер всегда производил на него впечатление своим умом, хотя и несколько холодным. Контакты носили более формальный характер, чем это обычно бывает у старшего по должности с его подчиненным.
«Юнкерс» пролетал над Руром. Внизу вспаханные поля чередовались с дымящими трубами и высокими и длинными отвалами шлака. Города срастались, густонаселенный район казался одним огромным городом, пронизанным лабиринтом железнодорожных линий. Дым от мириады труб висел в воздухе бурым одеялом. К счастью, здесь было мало свидетельств бомбардировок. Внизу лежала мирная, нетронутая местность. Но как долго будет это продолжаться?
Адмиралу вспомнился первый серьезный налет на Любек [91] в марте этого года. Тогда подверглись бессмысленному разрушению места, не представлявшие никакой стратегической ценности. В сердце этого островного города не было никаких фабрик, в качестве цели, выбранной для разрушения, оказался один из красивейших средневековых городов. Пламя тогда охватило церкви Святой Марии и Святого Петра, кафедральный собор Генриха Льва. Пилот Деница пролетал на следующий день над горящим городом: высокие купола горели, как гигантские свечи, это было символом века, который не останавливается ни перед чем, не имеет за душой ничего святого,
91
Этот налет британской авиации (28-29 марта) явился первым в осуществлении плана разрушения крупных немецких городов.
Звук «юнкерса» раздавался теперь над Вогезами. Пилот набрал большую высоту. Плотная пелена облаков внезапно разошлась, чтобы открыть покрытые лесом горы и глубокие долины с деревнями, церковными шпилями и извилинами речушек. Внезапный сильный порыв ветра заставил самолет забраться в более спокойный слой воздуха, и он оказался над морем белых облаков, растянувшихся над землей, словно бесконечная белая пуховая перина.
Сидя в тесном кресле, Дениц размышлял о явном безразличии гросс-адмирала к подводному флоту. Как член штаба адмирала Хиппера в битве при Ютландии он, конечно, был великим мореманом, и, безусловно, не его ошибка, а скорее личная трагедия в том, что начало войны застало флот лишь наполовину построенным, что в строю не было ни одного тяжелого корабля. Похоже, он никогда в действительности не понимал, что единственным эффективным средством борьбы с противником на море являются подводные лодки – классическое оружие более слабой морской державы. Дениц всегда запрашивал больше, чем Редер мог дать, и исходил при этом из потребностей всего флота. У гросс-адмирала были устойчивые взгляды на цели и пределы расширения флота, и его невозможно было сдвинуть с этих позиций. С самого 1941 года их фундаментальные разногласия стали причиной трений в отношениях между ними. Этих людей, разных по характеру, трудно было свести вместе, как смешать масло с водой, и только твердый дисциплинарный кодекс отношений старшего с подчиненным позволял им сотрудничать.
Несмотря на эти разногласия, Дениц надеялся, что рост успехов подводных лодок в 1942 году приведет к улучшению в их отношениях, а они, напротив, стали постепенно ухудшаться еще больше. Теперь, осенью третьего года войны, когда в море находилось не более двадцати или около того лодок, тоннаж потопленных судов неуклонно рос в сторону миллионной отметки. А что могло бы быть при сотне лодок, о которой Дениц просил еще в мирное время! Снова, как и в Первую мировую войну, противнику дали возможность укрепить свою оборону. Была упущен великий шанс, да еще с видами на победу. Теперь у Германии оставалась одна надежда – завести войну в тупик, с тем чтобы обе стороны пошли на компромиссный мир. Но чтобы добиться даже этого, требовалось полное напряжение сил, и здесь не было места для взаимных претензий.
В поле зрения адмирала попал темное пятно, которое быстро увеличивалось, становясь похожим на тумбу для швартовки на пирсе – это была вершина Эйфелевой башни, высившейся над облаками. Слава Богу, опять дома, невольно подумал адмирал, когда самолет заскользил вниз в вате облаков и стал делать круг для захода на посадку. Он действительно словно прибывал домой, когда всякий раз возвращался в Париж. Здесь располагался его штаб, здесь находился круг лиц, которые, как и он, думали о том, как помочь пождать подводным лодкам. Здесь царила атмосфера напряженной работы и преданности своему делу, отсюда он мог вступать в контакт с теми, кто находится далеко в море, кто несет на себе основную тяжесть сражения.
Дениц надеялся, что его просьба ускорит строительство новых лодок, лучших и более быстрых, однако вскоре ему пришлось убедиться в обратном. Его просьба взывала у главнокомандующего ВМФ совершенно неожиданную реакцию в форме короткого письменного приказа. Согласно этому приказу, командующему подводным флотом отныне запрещалось заниматься техническими проблемами, а ограничиться себя оперативными вопросами. На приказе имелась собственноручная подпись гросс-адмирала с первой огромной «R» и последующими точно выведенными строчными буквами.
Дениц послал за Годтом и подвинул ему через стол бумагу с текстом приказа.
– Что бы вы сделали с этим? – сказал Дениц.
Капитан 1 ранга Годт внимательно прочел приказ, лицо его стало красным.
– Гросс-адмирал, кажется, не понял ваших шагов, – наконец промолвил Годт.
– Приказ невыполним, – со злостью произнес Дениц. – Я не могу выполнить его, это невозможно. Каждый божий день я занимаюсь техническими вопросами насчет ремонта, подготовки, замен оборудования, испытаний. Как я могу знать, что лодка готова к выходу в море, если я не буду поддерживать связи с доками? – И Дениц взял телефонную трубку.