Морской дозор

Зверев Сергей Иванович

Он давно уже жил в России. Именно здесь, в бурятском Прибайкалье, Чжоу Фан Линь добился очень многого – успеха, денег, устойчивого положения, власти над соотечественниками. Но при всем том он не любил это озеро, эту землю. Хуже того: Чжоу Фан Линь их ненавидел.

Глава 13

Из Горяченска выехали ранним утром, все на том же «уазике» начальника авиабазы. В том же составе и даже в том же, вообще говоря, направлении: путь вновь лежал в сторону Усть-Баргузина, на РЛС, где решили устроить стационарный лагерь. Никифоровские орлы должны были подъехать позже, сопровождая транспортер с «Нерпой». Она ведь хотя называется мини-субмариной, а не такая уж маленькая, со средний микроавтобус размером. На «уазике» не увезешь!

Существовала еще одна причина, по которой «Нерпа» должна была чуть припоздать на свою первую встречу с Байкалом: вчерашним вечером, пока Полундра с друзьями отмечали прибытие, на горяченскую базу позвонили из штаба ЗабВО.

Как в воду глядел Михаил Никифоров! Там, на заоблачных штабных верхах, было принято решение, что курировать проведение испытаний подводного самолета от ЗабВО поручается генерал-майору Геннадию Феоктистовичу Берсентьеву. Без него североморцы, конечно же, не справились бы: куда там двум сирым старлеям да какому-то штатскому инженеришке без отеческого начальственного пригляда, заботы и опеки!

Вот и решил высокий штабной чин не тянуть резину, а включиться в работу с самого начала. Лично сопроводить транспортер с секретной техникой до места временной дислокации. А то вдруг завезут не туда…

Павлов, узнав вчера вечером такую новость, сморщился, как от кислого. Но была у Полундры привычка не расстраиваться от неизбежных неприятностей, а пытаться выжать из них хоть какую-то пользу. Иногда получалось. Получилось и на этот раз.

Связавшись утречком с дежурным по штабу округа, Павлов попросил передать генералу – «куратору», который, как выяснилось, еще на месте службы не появлялся, но должен вот-вот, что очень ценит заботу того об успехе испытаний, но дожидаться его в Горяченске не может: необходимо проверить кое-что на месте, причем еще до прибытия аппарата. Ну, хотя бы где расположить «Нерпу», как организовать ее охрану, что там с топливом и энергоснабжением, где жить самим и размещать морских пехотинцев, а также прочие мелочи, недостойные высокого генеральского внимания. Так что он, командир взвода охраны и представитель завода отправляются в военную часть при РЛС прямо сейчас, там с генералом и встретятся. Но! Генерал очень поможет испытаниям, если срочно организует изготовление хорошего, в натуральную величину, макета… ну, скажем, штабного пункта. И привезет этот макет с собой к месту испытаний, раз уж он транспортер с «Нерпой» сопровождать собрался. Зачем нужен макет? А это – сугубая военная тайна, товарищ дежурный по штабу. Да, так вот и передайте генерал-майору Берсентьеву, когда он на службе появится. Из чего должен быть изготовлен макет? Ну, бетон – это слишком круто, хотя бы из фанеры…

Никифоров и гостеприимный командир авиабазы, слушающие этот разговор, откровенно ухмылялись. Оба они прекрасно понимали немудреную солдатскую хитрость Полундры: возня с макетом хоть ненадолго, да задержит начальство. А это значит, что под ногами оно начнет путаться несколько попозже. Действительно, надо же иметь какое-то время, чтобы на месте решить по-настоящему важные вопросы, не оглядываясь поминутно на расфуфыренного дурака в генеральских погонах. А то начнет распоряжаться, а расхлебывать последствия кому? Правильно, им троим: Сергею Павлову, Тимофею Котельникову, Михаилу Никифорову. Не Берсентьев же за них работу сделает…

Что Берсентьев именно дурак – со всей категоричностью заявил еще вчера начальник базы. Имел он контакты с этим кабинетным военачальником.

В справедливость такой характеристики почему-то верилось.

– Кроме того, – тоном старого опытного учителя заявил Сергей, обращаясь к свидетелям телефонного разговора, – пусть-ка не я, а он первый выполнит мое распоряжение. Это неважно, что оно под просьбу закамуфлировано. Таких деятелей нужно ставить на место сразу, иначе он жизни нам не даст. Первое правило при обращении с тупым начальником.

– Нет, ну лихо ты про военную тайну загнул, – утирая слезы смеха, заметил Михаил. – А правда, на кой дьявол тебе этот макет?

– Это, – в том же шутливо-менторском тоне продолжал Павлов, – второе правило. Тупого генерала надо сразу же чем-то оглоушить, показать не – что эффектное, красивое, причем такое, что дойдет даже до одной его извилины, которая от ношения фуражки. В реальной ценности «Нерпы», в ее уникальных возможностях он все едино ни аза не поймет. Таких, как контр-адмирал Сорокин, по пальцам перечесть, а уж этому сухопутному штабисту что «Нерпа», что крокодил нильский, что жаба болотная – никакой разницы. Так… Плавает чего-то там под водой. А вот если я, считай что у него на глазах, разнесу этот жалкий макет мини-ракетой, получится доходчиво. Трах-бабах, взрыв, огонь, куски фанеры в разные стороны летят… Тут-то его, лампасного, проймет, тут-то он нас сразу зауважает!

В глазах начальника авиабазы зажегся огонек любопытства: очень ему интересно было узнать еще что-нибудь о возможностях, как ни говори, а самолета. Мало ли что подводного! Уж он-то самолетов на своем веку перевидал… Но сдержался, не стал вопросов задавать, – техника-то и впрямь секретная!

Но теперь, когда в прыгающем по кочкам проселка «уазике» их осталось трое, тема всплыла опять, причем разговор о «Нерпе» и ее возможностях начал Полундра.

В лечебных и психотерапевтических целях. Очень уж жалкое зрелище представляла собой звезда отечественной оборонной науки – Тимофей Васильевич Котельников. Цвет инженерского лица наводил воспоминания о нежной зелени молодых березовых листочков, волосы стояли дыбом, как иглы у ежа. Покрасневшие, отекшие глаза смотрели сквозь очки на мир с той грустной отрешенностью, которая дается лишь зверским похмельным синдромом.

Первым словом, которое произнес Тим, когда его удалось-таки вырвать из тяжелого утреннего забытья, было тихое, как шуршание осенних листьев, «Помираю…», затем добавились звуки погромче… Драло беднягу основательно, на совесть, не соврал, оказывается, что тошнит его с водки. В промежутках слышались клятвенные, обращенные к любимой маме, коллегам по работе, друзьям-североморцам и всему прогрессивному человечеству обещания никогда больше в рот не брать этой пакости, зажмуривать глаза при одном только виде напитка крепче кефира, ну и дальнейшее в том же духе. Кто вспомнит, как впервые по-серьезному надрался, тот хорошо поймет.

На предложение сердобольного Никифорова выпить стаканчик «пивка для рывка» свежеиспеченная жертва зеленого змия ответила столь тягостным, страдающим мычанием, что Михаил чуть слезу с глаз от стыда не смахнул.

– Ну, на фиг, – шепнул он Павлову, пока Тим с трудом возвращал себе подобие облика человеческого под струей холодной воды, – совратители младенцев мы с тобой, Полундра…

– Спокойно! Это еще цветочки. Ягодки начнутся, когда его растрясет по дороге. Но я постараюсь отвлечь. – Как и всякий отличный командир, командир милостью божьей, Полундра прекрасно владел приемами прикладной психологии. – Подыграй, Миша.

Не потребовалось подыгрывать. Разговор, завязавшийся между инженером Котельниковым и старлеем Павловым, был по-настоящему интересен.

Что все-таки значит настоящая увлеченность! Лишь только зашла речь о любимом «тюлененочке», как сразу ожил похмельный инженер.

– О! Такая огневая мощность при столь малом весе, – соловьем заливался он, – нет, вы такой нигде больше не встретите! Что там мини-ракета, это и янкесы делали на «Шарк-Снейках», и французы, а вот две торпедочки, да еще авиационная пушка скорострельная, это я вам скажу! При всем том она ведь легонькая совсем, субмаринка наша, только-то полторы тонны. А значит…