Морской лев

Вербицкий Сергей

В кают-компании сидели Карташов, Фирсов, Березин, Алферов и стоявший неподалеку от телевизора Заленский. Все они (Захаров это подметил сразу, как вошел) разместились как-то отстраненно друг от друга: кто-то смотрел журнал, кто-то на рыбок, а кто-то и вовсе бесцельно в потолок. При виде входящего Захарова все как один встали.

– Садитесь, садитесь, – сказал мягко Захаров.

Все снова провалились в мягких диванах. Захаров взял стоящий неподалеку в одиночестве стул. Заленский тем временем включил телевизор, готовясь поставить видеозапись тренировки.

– Подождите пока, Павел Витальевич, я не об этом хочу сейчас поговорить, – остановил его Захаров.

Заленский сконфуженно выключил телевизор и сел рядом со штурманом.

– Товарищи офицеры, – начал Захаров, – мы с вами уже вместе работаем два месяца, и за эти два месяца в круговерти изучения «Морского льва» я совсем забыл познакомиться с моим непосредственным окружением. То есть с вами, которые… я уже не говорю об остальной части экипажа… Товарищи, я уже вам говорил, что я из Рыбинска, служил, до того как попасть сюда, на Северном флоте. Я хотел бы, чтобы сейчас каждый из вас, здесь сидящих, рассказал бы вкратце о себе и об обстоятельствах, при которых он попал сюда.

Последние слова Захарова поменяли лица приглашенных на удивление, растерянность и тревогу. Все вдруг разом взглянули на Березина. Тот молчал и, словно помидор, наливался красной краской. В кают-компании повисла пауза.

– Григорий Олегович, ну, что же вы молчите? – первым не вытерпел штурман.

– Гм. Да. Товарищ командир первого ранга… это запрещено предписанием. Я еще не успел вам об этом сказать, – с некоторым трудом произнес Березин.

– Что запрещено? – удивленно спросил Захаров.

– Рассказывать про обстоятельства, при которых мы попали сюда, – ответил Березин.

– А где родился? Где служил? Это не запрещено? – допытывался Захаров.

– Об этом ничего не сказано.

– Значит, можно?.. – не унимался Захаров. Ему все больше и больше становилось интересно, почему он своими, как ему казалось, невинным вопросами нагнал столько страху на всех, и особенно на Березина.

– Наверное… но лучше этого не делать, – побледнев, ответил старпом.

– Вы имеете в виду прилюдно?

– Наверное…

– А что за предписание, о котором вы все время говорите?

– Предписание о неразглашении государственной тайны, которое мы все подписывали.

– А почему тогда я не подписывал?

– Вы тоже подписывали, только, наверное, не поглядели, когда подписывали, – пролепетал Березин.

– Интересно… гм. Тогда извините меня, товарищи офицеры, что я вас поставил в неловкое положение. Очевидно, мне еще необходимо проконсультироваться по этому вопросу у товарища Канарейкина. Что ж, тогда, я думаю, все свободны, а Павла Витальевича я попрошу остаться.

Команда старших офицеров покинула кают-компанию со смущенно-молчаливым видом.

– Павел, что случилось? – спросил Захаров, когда они остались одни.

– Ничего не случилось. Ты затронул тему, на которую наложено табу. Ответственность за это лежит на Березине, а ты его при всех припер к стенке своими вопросами.

– Так, хорошо. Что мне теперь делать?

– Ты же сам только что сказал, что нужно проконсультироваться у Канарейкина. Так иди к нему и выясни у него, может, он тебе и скажет… Во всяком случае, попытайся, – посоветовал Заленский.

Захаров молчал, предвосхищая в голове разговор с Канарейкиным, потом, повернувшись к Заленскому, спросил с надеждой:

– Ты тоже не скажешь, как попал сюда?

– Не знаю: сначала сходи к Канарейкину, а там посмотрим.

– Ладно.

Захаров покинул лодку с терзавшим его вопросом о секретном предписании и некоторым разочарованием Заленским. Он еще совсем недавно считал его человеком, на которого можно положиться в трудную минуту, если таковая придет. И тут он дал трещину в пустячном вопросе. Как теперь быть? С кем теперь работать?

Захаров приблизился к двери кабинета Канарейкина быстрым шагом. Мимоходом скользнув карточкой по щели металлической коробки и нажав на кнопку, он, не дожидаясь ответного действия электронного замка, толкнул дверь, но та была еще заперта. Выразив ударом кулака свое неудовольствие, он отошел. И тут в двери что-то щелкнуло, и он, не теряя ни минуты, проследовал в кабинет Канарейкина.

– Мне нужны личные дела всех членов моего экипажа… – с ходу заявил Захаров, едва переступив порог. Органическая гора человеческого мяса даже не шевельнулась.

– Вы меня слышите? – не снижая тона, подойдя чуть ли не вплотную, спросил Захаров.

– Ага, – не снимая очков и не отрываясь от бумаг, обнаруживая свое духовное присутствие, ответил Канарейкин.

– Я вам еще раз повторяю: мне нужны личные дела всех членов экипажа, – еще настойчивее потребовал Захаров.

Канарейкин лениво взглянул на него.

– А чего так кричать-то?

– Потому что случилось ЧП. А вы ноль внимания.

– Неправда, Иван Алексеевич. Вы еще были на подходе, а я уже знал, что вы ко мне идете и чего от меня хотите, – он достал из ящика уже знакомую Захарову телефонную трубку и демонстративно показал ему. – А вы говорите, что я не обращаю никакого внимания. Случись что на базе – я первый буду об этом знать.

– Тогда я жду от вас личные дела.

– А их у меня нет.

– Как это нет?

– А так.