Морской лев
Шрифт:
Приготовление к предстоящему походу шло полным ходом. На лодку, выстроившись в цепочку по одному, матросы загружали дополнительный провиант, на центральном посту проходила проверку вся аппаратура, включая находящуюся в резерве. Также пристальному осмотру подвергалась вся техническая часть субмарины, и прежде всего реактор, электромоторы, главная турбина, насосы, охладительная установка реактора и аккумуляторы. Во всех отсеках шел замер магнитного поля, уровня шумов работающих механизмов и радиационного фона. В эти дни по всей лодке внутри и на ее палубе постоянно
– Второй насос, давление…
– Иван, – раздался томный голос Канарейкина, перебив очередной доклад.
– Да, – ответил Захаров.
– Давай срочно ко мне в кабинет, – запыхавшись, позвал Канарейкин.
– Срочно? А то у нас тут проверка идет полным ходом, – удивленно спросил Захаров.
– Иван, бросай все и давай срочно ко мне, – настоятельно требовал Канарейкин.
Захаров, застигнутый врасплох, выглянул из-за компьютеров, рядом с ним находился старпом.
– Григорий Олегович, – обратился он к Березину, – я к Леониду Сергеевичу, а вы пока продолжайте без меня. Хорошо?
– Есть продолжать, – ответил Березин в своей манере.
Зайдя в кабинет, Захаров впервые за все время знакомства с Канарейкиным увидел его взъерошенным и растерянным.
– Давай садись, – сказал Канарейкин, едва Захаров показался на пороге.
– Что случилось-то, Леонид Сергеевич?
– Ничего не случилось… генерал через два часа прилетит…
– Зачем?
– Ирак на Кувейт напал, вот зачем. Так что объявляй готовность номер один.
– Сейчас проверка идет полным ходом: если сейчас объявить готовность по базе и лодке, внесем суматоху, – сказал Захаров.
– Все равно объявлять придется – не сейчас, так когда Шкворин здесь будет. Так что давай…
– Григорий Олегович, – включив микрофон, произнес Захаров.
– Березин на связи, – отозвалось в наушниках у Захарова.
– Григорий Олегович, срочно завершайте предпоходную подготовку, после этого объявите готовность номер один.
– Есть, – ответил Березин.
Захаров подошел к окнам, откуда была видна подводная лодка, стоящая в подземной акватории.
– Принимать Шкворина будем со всеми причиндалами? – спросил Захаров, обернувшись к Канарейкину.
– Конечно, по высшему разряду, с построением и все такое. Ты, кстати, пойдешь со мной.
– Куда?
– На поверхность, встречать Вячеслава Яковлевича.
Канарейкин взял трубку, набрал номер.
– Кузнецов, как готовишь… Да… Да… Через два часа чтоб все было сделано. Все, – Канарейкин
– Как встретим Вячеслава Яковлевича, свяжись с Березиным, пусть всю команду на пирсе выстроит. Так, вроде всё. Я сейчас к взводному охраны, а ты пока иди к выходу, там встретимся.
Затем оба вышли из кабинета, разойдясь в разные стороны. Захаров пошел к центральному выходу. Оказался снова у тех дверей, через которые он попал впервые на базу. В глаза бросились, как и два месяца назад, стоящие у входной двери двое коренастых, одетых в камуфляжную форму охранников. Опустив глаза, он посмотрел на кафельный пол, на котором цветной плиткой был выложен герб Советского Союза, а под ним – значок КГБ с названием управления, которому принадлежала база: – «Особый погребок». Вокруг было пустынно, и Захаров направился к дежурной будке охранника, чтобы узнать о Канарейкине, как в наушниках раздалось:
– Иван Алексеевич, мы вас ждем не у запасного выхода, а у центрального, это на третьем уровне.
Захаров пошел к ближайшему лифту и через некоторое время, миновав грязные безлюдные коридоры, оказался у запасного выхода, где его уже поджидал Канарейкин с офицером охраны и шестью солдатами, одетыми в парадную форму.
– Так, вы двое, – Канарейкин показал на ближайших к нему солдат, – останетесь здесь.
– Товарищ командир, подготовка к походу завершена, – донеслось из наушников.
– Хорошо, – ответил Захаров, – ждите дальнейших приказаний.
Вся остальная группа встречающих открыла дверь и, пройдя по такому же грязно-белому бетонному коридору, поднявшись по железной лестнице, оказалась у довольно проржавевшей двери. Покрутив против часовой стрелки расположенное в самом ее центре колесо, Канарейкин со скрипом открыл дверь. Пахнуло свежим морским воздухом, яркий свет везде, куда он смог проникнуть, отметил свое присутствие. Канарейкин вновь повернулся к солдатам и, оставив двоих внутри и двоих снаружи, направился к месту предполагаемой посадки вертолета. Захаров, не покидавший стен базы, с тех пор как прибыл на остров, сверкающее солнце воспринял как нечто чуждое и несвойственное для восприятия его глаз. Но в душе вдруг возникла какая-то радость, словно он идет встречать не генерала, а свою жену.
– Сашенька, скучал здесь без меня, маленький? – сказала женщина, беря за руку мальчика лет восьми.
– Скучал, – едва слышно ответил ребенок.
– Ну, пойдем быстрей домой, – сказала женщина, уводя Сашу к воротам.
А рядом, невдалеке у входа в школу-интернат, стоял черноглазый мальчик. Ему было десять лет. Вот уже в который раз он находится у входной двери, наблюдая за тем, как взрослые тети и дяди забирают на выходные мальчиков и девочек из его группы.