Морской волк. 1-я Трилогия

Савин Владислав

Редер, Дениц и другие флотские чины стояли навытяжку, как новобранец перед фельдфебелем. Гитлер был в бешенстве — орал, топал ногами, голос его срывался на визг.

— …в то время, как мой вермахт и мои люфтваффе сражаются за Германию, приближая окончательную победу, флот прохлаждался в безделье, занимаясь черт знает чем, но, только не сражениями! Зачем мне эта гора бесполезного железа, которого не хватает доменным печам рейха для производства танков и пушек? Сколько нефти потребил флот, которая так нужна для люфтваффе? И я знаю, в чем причина, Редер — не вы ли всячески противились распространению во флоте, в отличие от прочих родов войск, подлинно арийского духа, идей национал-социализма? Не вы ли утверждали,

что профессионализм, традиции и выучка важнее? Не вы ли всячески препятствовали очистке флота от лиц еврейской крови? Ваш коллега Дениц подтвердит — в подводных силах этот дух и идеи присутствуют в несравненно большей мере, и оттого подводники рейха воюют намного успешнее, чем ваши линкоры и крейсера!

— Вас неверно информировали, мой фюрер! — выкрикнул Редер. — «Шеер» вынужден был спустить флаг после того, как субмарина U-601, переметнувшись на сторону так называемой «Свободной Германии», изменнически торпедировала наш корабль посреди ледяного моря, поставив наших моряков в безвыходное положение. Альтернативой была лишь бессмысленная смерть среди льдов! Причем эта же субмарина еще до того так же предательски нанесла удар по своим же товарищам с U-251, а, повредив «Шеер», принуждала его сдаться русским, заявив, что в противном случае потопит его, а затем расстреляет спасавшихся на шлюпках — так как это условие поставили русские, принимая предателей в свои ряды! Не будь этого, «Адмирал Шеер» уничтожил бы русский конвой и разгромил бы порт Диксон — главную русскую базу в тех водах. Теперь же, очень может быть, бывшая наша субмарина под русским флагом будет топить наши корабли. Я могу доказать все сказанное — у меня есть копии радиограмм с U-601 «Шееру», как доставленные самолетом вместе с боевым флагом корабля, так и не доставшимся русским, так и принятые нашими радиостанциями в Норвегии.

Какое-то время Гитлер лишь беззвучно разевал рот, как вынутая из воды рыба. Затем заорал еще истошнее:

— Я всегда знал, что Германия непобедима в честном бою, но, уязвима для подлой измены, которую надо выжечь каленым железом! И я сделаю это! Весь экипаж U-601 заочно приговорить к казни, должной немедленно быть приведенной в исполнение при попадании в наши руки! Всю родню изменников — в концлагерь, в назидание остальным! Я знаю, что надо сделать, чтобы подобное больше никогда не повторилось! В экипаж каждого корабля, каждой подводной лодки включить особого человека в ранге, равном командиру — члена партии, верного идее! Его задача — контролировать все, ни один приказ без его визы не будет иметь силы! Это на первое время, ну а в дальнейшем… Я пока не решил, нужны ли мне большие корабли, Редер. Если подводники почти поставили Англию на колени, то что сделали ваши линкоры, за исключением бесславной гибели? Утопили два десятка транспортов? За то же время лодки топили сотнями! Уничтожили «Худ»? За то же время лодки утопили «Роял Оук» и «Бархэм»! Вы не считаете, что праздное существование нескольких тысяч бездельников весьма пагубно действует на моральный дух честных воинов рейха?

— Но, мой фюрер! — выкрикнул Редер. — Такой театр боевых действий, как Норвегия, нельзя удержать без флота! Надводный флот страшен для противника уже тем, что существует — «fleet in being», это известно еще с той войны!

— В эту войну кое-что изменилось, Редер. Их адмирал Тови хвастался в их поганой газетенке, что в эту войну уже провел больше в времени в море, на линкоре, чем в ту войну на эсминце! Пока вы храните верность замшелым принципам, враг совершенствует свою тактику! И если вы погрязли в рутине, которую считаете «профессионализмом», — то тем хуже для вас! И я знаю, что сделаю, Редер, для быстрейшего насаждения во флоте подлинно арийского духа и ценностей! Я подчиню флот СС, чтобы они первым делом устроили там великую чистку,

без жалости убрав всех бездарных, нерешительных, а также лиц неарийского происхождения: что терпимо для обывателя и даже рядового — абсолютно недопустимо для офицера СС!

Редер побледнел и закатил глаза. Воображение рисовало страшную картину — бывшие лавочники и мясники в черных мундирах распоряжаются на мостиках кораблей, шпыняя кадровых морских офицеров в третьем поколении, как боцман новобранцев.

— Я дам вам последний шанс! — чуть снизил тон Гитлер. — Очень скоро из Исландии большевикам отправится очередной конвой, PQ-18. Им мало разгрома PQ-17 — не обольщайтесь, Редер, это заслуга люфтваффе, не ваша! Принесите мне еще более громкую победу — вы, ваш флот, а не орлы Геринга! Тогда я буду судить о вашей полезности. И если мой вердикт будет отрицательным — клянусь, я подчиню вас СС! И пусть тогда рейхсфюрер и гестапо разбираются с вашим недоарийским духом и замаскировавшимися евреями в ваших рядах! Это ваш последний шанс, и другого не будет!

Где-то на борту…

Подводная лодка «Морской волк».

— Не понимаю, что вы от меня хотите!

— Взаимодействия, Сергей Степанович. Не буду долго ходить вокруг — перейду к сути. Вы знаете, что за разговоры ведет в команде известная вам личность? И считаете, что это можно оставить без последствий?

— Товарищ старший майор, простите, но, я лучше знаю наших людей. Обычный интеллигентский треп, за который вовсе не следует…

— Если бы так, Сергей Степанович. А если он к действию перейдет, наш пламенный вьюнош с огнем в сердце, вообразивший себе невесть что? Я, знаете, успел на этом корабле инструктаж пройти — что можно, а что нельзя. И многократно наслышан, что запросто здесь — не тот клапан открыл, не тот рубильник повернул, и всем тонуть или гореть придется. На земле еще можно позволить себе презумпции всякие. А тут — голая целесообразность: вы до конца похода дожить хотите? Я помирать не тороплюсь.

— Откуда вы знаете про разговоры? Успели уже агентурой обзавестись?

— Ну, Сергей Степанович, давайте не будем еще и шпионские войны на этом корабле разводить. И вместо дела искать, кто в экипаже у кого в «доверенных» ходит. Дело у нас одно, и против общего врага. Знаю я про эти разговоры — и этого достаточно. Пора пресечь, и решительно, если не хотим сюрпризов. Уж поверьте, я с реальными, не вымышленными врагами дел имел достаточно — диверсантами, шпионами, вредителями и прочими пособниками. Намного больше, чем в ваше мирное и сытое время.

— Но, все же — хватать человека за одни лишь слова?

— А вы будете ждать, пока он что-нибудь сделает? Тут уж простите, Сергей Степанович, — я вынужден вам напомнить, что подняв флаг СССР, вы тем самым признали себя в юрисдикции советских законов этого времени. А вы все для нас слишком ценны, чтобы так рисковать. Со всей информацией на этих компьютерах, литературой, да просто знаниями и опытом каждого члена экипажа — вы для этого времени все равно что Александрийская библиотека, которую пророк Магомед сжег. И мне очень не нравится, когда в ней кто-то со спичками играет. За такое и руки поотрубать не грех.

— Ну а от меня-то вы что хотите?

— Как это — что? А кто будет собственно процедуру проводить? Ваша епархия — вы и командуйте! Да не беспокойтесь, грех такие знания — и на лесоповал. Работать будет по специальности.

— Я командиру доложу. Как он решит.

— Конечно, Сергей Степанович, ваше право. Мы законы соблюдаем. По которым строжайше предписано было нам, даже в тридцать седьмом, увольнять любого военнослужащего только и исключительно с письменного согласия его непосредственного начальника.