Морской волк
Шрифт:
Борьба за живучесть была затруднена тем, что значительная часть л/с в момент попадания находилась по «походной готовности» (аналогичной нашей БГ-2), в жилых помещениях, как раз в зоне поражения. Потому для тушения пожара просто не хватало людей (командир аварийного дивизиона вынужден был подчинять себе людей из других дивизионов, чтобы сформировать полноценную аварийную партию). Также тушение пожара затруднялось периодическими взрывами 105-миллиметровых и 37-миллиметровых боеприпасов зенитных установок (первых выстрелов), находящихся на кормовой надстройке.
Тем не менее, благодаря отличной выучке л/с и хорошей организации борьбы за живучесть (традиционно для германского флота), всего через 20 минут пожар был в целом локализован (предотвращено распространение огня в нос), а в МО и КО — потушен (чему способствовало поступление большого количества пара в отсеки). Пострадавший л/с был по возможности эвакуирован и заменен, повреждения паропроводов заделаны, автоматическое регулирование налажено — и инженер-механик доложил, что через час гарантирует ход 20 узлов.
Однако пожар продолжал распространяться в сторону кормы. Здесь бороться с ним было сложнее, так как не хватало людей. По сообщению командира башни ГК «С» (кормовая возвышенная) дальнейшее нахождение в ней невозможно — просит разрешения оставить свои посты (телефонная связь сохранилась). Разрешение было дано. С большими трудностями и потерями л/с распространение пожара удалось остановить и здесь. Однако в МО № 3 из-за огня над главной палубой температура поднялась до 50–60 °C, что очень затрудняло работу экипажа.
В целом следует отметить, что одно попадание КР «Гранит» хотя и нанесло линейному кораблю очень серьезные повреждения и сильно снизило его боеспособность, все же не было для него смертельным. При отсутствии дальнейшего боевого воздействия корабль имел все шансы благополучно дойти до базы. Хотя потери экипажа следует признать очень тяжелыми (по грубой оценке, больше трети, в том числе вышедших из строя — убитыми и тяжелоранеными около двадцати процентов).
Когда ЭУ корабля уже выходила на заданный режим (скорость увеличилась до 13 узлов и продолжала расти), последовало попадание торпеды 65–42. Взрыв произошел под днищем, под МО № 3, с образованием пробоины большой площади — точно определить невозможно, т. к. весь л/с МО № 3 погиб, упомянутое МО полностью вышло из строя. Еще более тяжкими последствиями были — опять «контузия» механизмов и многочисленные аварии в МО № 1 и 2 — разрывы паропроводов и нарушение уже произведенной заделки. Причем из МО № 1 спаслось буквально несколько человек, а в числе погибших оказался главный инженер-механик (ком. БЧ-5), и это МО, заполненное паром, также вышло из строя. Что было очень опасным, так как взрывом была повреждена переборка, разделяющая МО № 3 и 1, и МО № 1 также начало затопляться водой. Также, по-видимому, в кормовой оконечности (телефонная связь уничтожена) была разрушена и противопожарная система — питание насосов; сдерживать распространение огня в корму стало нельзя — и л/с, отрезанный в корме, погиб весь (кроме нескольких, по показаниям свидетелей, самовольно оставивших корабль на плотиках — однако среди спасенных таковых не оказалось).
Огромными усилиями удавалось поддерживать работу МО № 2 (правый вал) и сдерживать распространение пожара в нос. Ход сохранялся на уровне 3–4 узла. Был замечен дифферент на корму и небольшой (2–3 градуса) крен на левый борт.
Из мер по борьбе за живучесть, кроме тушения пожара, восстановления работы технических средств, было также предпринято:
— Подкрепление кормовой переборки МО № 2.
— Попытки проникновения в МО № 1 с этой же целью, увенчавшиеся успехом лишь после принудительной вентиляции отсека в атмосферу (удаление пара). Также — подкрепление переборок.
По словам свидетелей, на этот момент число боеспособного л/с (включая легкораненых) составляло около 50 процентов.
Необходимость вентиляции МО № 1 и откачки из него воды потребовала всей энергии турбоагрегата № 2, из-за чего корабль временно лишился хода.
Все же, как показали последующие события, повреждения еще не были однозначно смертельными. В то же время боеспособность была полностью утрачена. Очевидно, что при действии в составе эскадры, вдали от баз, единственным разумным решением было бы снятие экипажа и затопление корабля.
В этот момент последовали попадания четырех торпед «53-38у». По показаниям свидетелей, они пришлись в левый борт:
— Носовая оконечность, перед траверзом — затопление носовых отсеков.
— В район боевой рубки, причем была пробита ПТЗ (рассчитанная на 250 кг ВВ, в то время как у «53-38у» заряд 400 кг).
— В район МО № 3, уже затопленного.
— Румпельный отсек, позади башни ГК «D», за траверзом.
Второе попадание было сочтено исключительно опасным, так как вызвало быстро растущий крен на левый борт. В сочетании с увеличившимся дифферентом на корму, был сделан вывод об исчерпании запаса плавучести корабля и в связи с этим опасности спрямления крена контрзатоплением. Так как подводная лодка, по-видимому, была готова к повторной атаке, что привело бы к гибели корабля со всем экипажем, лично адмиралом Шнивиндом было принято решение оставить корабль. Это мероприятие проводилось в спешке, близкой к панике, — в результате чего, по заявлениям свидетелей, была оставлена часть раненых (травмы и переломы конечностей) в нижних отсеках.
Следует отметить, что после оставления экипажем корабль оставался на плаву около трех суток — что говорит о преждевременности этой крайней меры и низком моральном духе экипажа. При снятии с плотиков и шлюпок л/с не делал никаких попыток к сопротивлению (хотя позже при обыске было изъято 22 единицы личного оружия — пистолеты, ножи). При условии близости своей базы, отсутствии воздействия противника и наличия своих аварийно-спасательных средств корабль мог быть спасен.
О дальнейших повреждениях, полученных «Тирпицем» после 11 сентября, известно мало. Находясь в составе британской эскадры, буксирующей корабль в Скапа-Флоу, он имел попадания 8-14 авиабомб массой 500-1000 кг (в разных источниках), а также от одной до трех авиаторпед (также источники различны). По некоторым данным непосредственно перед затоплением произошел взрыв одного из погребов ГК (представляется сомнительным). Координаты гибели… (приводятся три различные версии).
Американский комикс, сентябрь 1942 года
(перепечатан многими изданиями)
Рисунок 1. Джон Буль (портретное сходство с Черчиллем) наставляет Дядю Сэма (похож на Фр. Д. Рузвельта). «Не ходите туда — там ТИГРЫ!»
Рисунок 2. Джон Буль идет на охоту — трясясь и нагибаясь, прячется за кустами. Видит, как русский (сходство со Сталиным) стреляет в тигра.
Рисунок 3. Русский отворачивается, курит трубку. Джон Буль, воровато озираясь, утаскивает убитого тигра в кусты.
Рисунок 4. Джон Буль тащит тигра по лесу. Над ним, каркая, пролетает ворона. Джон Буль в страхе бросает тигра, оторвав ему хвост, и бежит, теряя шапку и ружье.
Рисунок 5. Джон Буль, весь гордый, показывает Дяде Сэму (и собравшейся толпе) оторванный хвост — учитесь, салаги, как надо охотиться!
Дядя Сэм в ответ — А ТИГР ГДЕ?!
От Советского Информбюро, 15 сентября 1942 года.
В течение ночи на 15 сентября наши войска вели бои с противником западнее и юго-западнее Сталинграда и в районе Моздок. На других фронтах существенных изменений не произошло.
Западнее Сталинграда наши войска вели оборонительные бои. Бойцы Н-ской части отбили атаку гитлеровцев и уничтожили 2 танка и более 100 немецких солдат и офицеров. Огнем артиллерии рассеяно скопление пехоты противника и взорвано 6 автомашин с боеприпасами. На другом участке наши части отбили несколько атак противника, в ходе которых немцы потеряли до 600 солдат и офицеров.
Юго-западнее Сталинграда немецкие танки, задержанные у противотанковых препятствий, были обстреляны нашей артиллерией. Подбито 3 и сожжено 5 танков противника. Гвардейцы-минометчики совершили огневой налет на скопление пехоты неприятеля и истребили до двух рот румынских солдат и офицеров.