Морской закон

Стрельцов Иван Захарович

Некоторое время этот гул будил Джамала по ночам, но он был настоящим солдатом, опытным и умеющим владеть в полной мере своей психикой. В конце концов галлюцинации прекратились. Теперь, лежа под маскировочной сетью, Джамал Рафали снова его услышал и поэтому пытался разобраться, прав тогда он был или нет.

В то время он считал, что долг солдата – выполнять приказ командования четко и без разглагольствований. Теперь же, когда его страна оккупирована, а вся верхушка, бросив армию, разбежалась, Джамал Рафали уже не думал, является предъявленный всему миру «Карл Маркс» Хусейном или нет. Ему уже было все равно, и смерти он не искал,

как избавления, просто собирался выполнить последний приказ.

– Как настроение? – Возле майора неожиданно появился Черный Принц. Черные глаза пакистанца сверкали нездоровым блеском. Рафали подозревал, что он поддерживает себя наркотиками и поэтому часто пребывает в преувеличенно оптимистическом настроении, совсем не свойственном людям, добровольно идущим на смерть. – Еще сутки, и мы будем на месте. Потом немного отдохнем и нанесем удар там, где нас никто не ждет – по ренегатам.

– На все воля Аллаха, – уклончиво ответил Рафали, сам он не был особо религиозным, но для фанатиков из «Аль Каиды» это был единственно понятный язык.

– Ты внес в «Джи-пи-эс» координаты бункера? – неожиданно спросил Черный Принц. Вопрос прозвучал будто совершенно случайно, пакистанец в это время смотрел в сторону горизонта, где сливались пустыня и небо и дрожал раскаленный песок, напоминая кисельную массу.

– От бункера до грота проложен на «Джи-пи-эс» наш маршрут. Но все равно приемник спутникового позиционирования придется уничтожить, когда мы высадимся на Буктаре. Нам он больше не понадобится, – ответил Джамал Рафали, устало прикрыв глаза. Ему надоел вид своих подбитых танков, сейчас больше всего он хотел видеть горящие танки американцев. Майор видел, как они горят, и хотел воспроизвести это видение в своем мозгу.

– Конечно, конечно, – закивал Черный Принц, про себя подумав, зачем покойнику знать, что у живого другие планы на этот счет…

Неприятности для беглецов начались уже через два часа после выхода на большую воду. Дизель «Аграбы» заревел, потом дважды чихнул и смолк.

Когда Пых, рванувшись в машинное отделение, поднял крышку люка, оттуда поднялось облако сизо-черного дыма.

Наружу он выбрался только через четверть часа, покрытый копотью, как шахтер-забойщик. На черном лице лишь выделялись белки глаз.

Плюнув за борт густой, вязкой слюной, Пых шмыгнул носом и сообщил:

– Пулей пробило маслопровод, вот и заклинило подшипник.

– Ну, блин, – не удержался от скептического комментария Седуксен, – если не везет, так и на родной сестре триппер поймаешь.

– Двигатель заглох наглушняк? – угрюмо спросил Сервант.

– Да нет. Инструмент, запчасти есть, надо только руки приложить. Часов за десять, думаю, справлюсь.

– А быстрее? – обеспокоенно спросила Алена. Десять часов никак не увязывались с графиком рандеву с подводной лодкой.

– Давайте кого-нибудь в помощь, попытаюсь уложиться за восемь, – пожал плечами Пых.

– Нужно за шесть, – продолжала настаивать Воронцова, но ответа не услышала. Подводные диверсанты, как никто другой, знали, что можно сделать, а что находится за пределами человеческих возможностей.

– Седуксен, дуй с Пыхом в машину, – приказал Сервант. Спорить с паханом Седуксен не решился. Преувеличенно громко вздохнул и пошел вслед за напарником.

Вынужденная стоянка разделила беглецов на интересы. Лом, Робин Гуд и Савченко наблюдали за горизонтом. Хотя они находились в нейтральных водах, но подбери их

какое-нибудь судно – и вполне можно было ожидать самые печальные последствия. Пока по крайней мере две «тяжелые» статьи лежали на виду, к тому же корпус яхты в пулевых отверстиях и отсутствие членов экипажа с легкостью можно классифицировать как пиратство, а присутствие беглых арестантов на борту и доллары из султанской сокровищницы очень даже укладывались в самую страшную статью – «организация мятежа», по которой голову рубили только за одно подозрение.

– Под парусами кто-нибудь может ходить? – громко спросил Сервант, обращаясь к стоящим на капитанском мостике. Все трое красноречиво промолчали, Виктор, который мог стоять у штурвала и поднимать паруса, искусство ловить ветер этими парусами не освоил, покойный Али не успел научить.

– Ясненько, – угрюмо произнес пахан, – всех яхтсменов мы зажмурили. Ладно, будем ждать, когда Винтик со Шпунтиком раскрутят Гаечку, – и внезапно хохотнул.

Оглядевшись по сторонам, он увидел стоящую на носу парусника Воронцову. Молодая женщина, надев на глаза солнцезащитные очки, подставила обжигающим лучам свое лицо. Алена находилась в отдалении, и содержание их разговора не могли узнать посторонние уши, поэтому Сервант, которого давно и прочно увлекла политическая авантюра, решил с ней обсудить финансовые вопросы.

– Так вот, детка, какой твой вариант тихого отхода, – приблизившись к молодой женщине, пахан опустил тяжелую ладонь на хрупкое плечо. – Тихий, ничего не скажешь. Но, слава богу, вырвались, пока вырвались.

Алена едва заметно повела плечом, освобождая его из-под руки Сергея. Этот жест неожиданно сильно разозлил авторитета, он вдруг понял, что, возможно, на яхте есть другой мужчина, которому Воронцова больше благоволит, чем ему. И вообще, были ли со стороны Багиры нежные чувства к нему, или она его использовала, как последнего лоха?

Прилившая к голове кровь застучала множеством молоточков в висках. Чтобы не дать выхода собственной ярости, он до крови закусил губу и несколько секунд спустя заговорил хриплым голосом:

– Может, после всего этого ты хочешь сказать, что нужно отстегнуть равные доли и этим трем барбосам?

Сергей никак не ожидал, что на его тираду бывшая подруга отреагирует именно так. Резко повернувшись к нему, Алена мягко улыбнулась и тихо произнесла:

– Как я тебе обещала, вас вывезут из этого неблагополучного климата. Деньги можете все оставить себе, мне ничего не нужно. – Видя недоверие в глазах авторитета, усталым голосом добавила: – Я должна была освободить своих коллег, и я этого добилась. – Неожиданно по лицу женщины пробежала тень тревоги: – А где они?

Сергей Севрюков понял, что речь идет о двух типах в арестантской робе. Самодовольно хмыкнув, он произнес:

– Что с ними станется. Пошли в кают-компанию, видимо, решили горлышко прополоскать. – И для наглядности щелкнул указательным пальцем по нижней челюсти.

– О, господи, они же его убьют, – воскликнула Алена, срываясь с места…

Все происходящее напоминало Френку Биглеру страшный сон, бред воспаленного мозга или, на худой конец, пьесу театра абсурда. И самое ужасное, он в этой пьесе играл главную роль. Даже спустя некоторое время он как наяву видел убитую Долли Герл – как кровь большими бутонами распускается на ее халатике, как собственной пузырящейся кровью захлебывается Тим Браун, в предсмертных судорогах дергая ногами…