Моряк, которого разлюбило море
Шрифт:
Мальчишки захихикали, толкая друг друга локтями. Не зная, куда деваться от стыда, Нобору вскочил, сорвал с головы Рюдзи фуражку и стал играть с ней, повернувшись к рассказчику спиной.
В центре крупной, похожей на лилию кокарды блестел якорь, обвитый цепями из тонкой золотой нити, в обе стороны от него простирались вышитые золотом массивные лавровые ветви. По нижнему и верхнему краю причальными тросами вились золотые шнуры. В черном козырьке печально поблескивало послеполуденное небо.
А когда-то эта фуражка удалялась по морю, сверкая в закатных летних лучах! Как знак расставания, как факел, гордо освещающий вечность, что удаляясь, помогает скинуть с плеч усталого путника тяжесть земного существования.
— Первый мой рейс был в Гонконг…
Кажется, эти слова наконец привлекли их внимание.
Он говорил о сложном опыте первого рейса, о своих промахах, растерянности и тревогах. Рассказывал истории, что случались с ним по всему миру. О том, как на стоянке в Суэце на входе в Суэцкий канал у них увели из-под носа толстый швартовый трос. А в Александрии охранник, понимавший по-японски, договорился с морскими коробейниками, и они прямо в открытом море, с борта на борт, продали морякам всякую чепуху (какую именно, Рюдзи не стал уточнять из педагогических соображений). О том, как в австралийском Ньюкасле они погрузили каменный уголь ради пустякового рейса в Сидней длиной в одну вахту, а потом еле отчистили трюм. О том, что моряки трамповых сухогрузов, которые чаще всего перевозят уголь-сырец и подобные грузы, встречая на Южном пути великолепные суда «Юнайтед фрут» [41] , издали вдыхают плывущий над волнами аромат набитых в трюмы южных фруктов…
41
United Fruit Company — в прошлом главная корпорация США по экспорту тропических фруктов из стран третьего мира, в 1984 г. преобразована в Chiquita Brands International.
Не прерывая рассказа, Рюдзи заметил, что один мальчишка успел снять кожаные перчатки и теперь со скрипом натягивает резиновые перчатки до локтя. По нескольку раз перекрещивает пальцы, стараясь получше натянуть холодную резину.
Рюдзи не стал акцентировать внимания. Подумаешь, ничего не значащая эксцентричная выходка заскучавшего на лекции умника.
Рюдзи было не до него — чем дольше он говорил, тем сильнее на волнах собственных воспоминаний оборачивался к морю, кажущемуся отсюда полоской выпаренной синевы.
Вон там, за горизонтом, исчезает небольшой сухогруз, выстилая след черным дымом. Рюдзи думал о том, что и он сейчас мог быть там.
Беседуя с мальчишками, он постепенно узнавал себя, каким он виделся Нобору. Понемногу прозревал, постигая значение для мальчика того, кем он был прежде, когда еще ходил вторым помощником на корабле.
Темная страсть морского течения, рев надвигающегося с океана цунами, грохот растущих выше и выше и затем разбивающихся волн… Неведомая слава, вечно звавшая его из темных морских глубин, соединившись со смертью и с женщиной, должна была стать его судьбой. Двадцатилетний, он упрямо верил в то, что посреди мировой тьмы приготовлен одинокий маяк, единственное назначение которого — осветить его.
В фантазиях слава, смерть и женщина всегда представлялись ему триединой сущностью. Между тем стоило заполучить женщину, как оставшиеся две ипостаси удалились в море и печальный зов перестал выкликать его имя. Только сейчас Рюдзи почувствовал, что все, отвергнутое им, теперь, в свою очередь, отвергает его.
Пускай до сих пор полыхающий огнями мир и не принадлежал ему, но он чувствовал, как под милыми сердцу тропическими пальмами солнце заливает плечи, покусывая их острыми лучами. Теперь осталась только зола. Начиналась мирная жизнь без качки.
Он отвергнут опасной смертью. А славой и подавно. Хмельное буйство эмоций. Пронзающая душу печаль. Расставание. Женские слезы. Вечно терзающая темная жажда приключений. Мощная сила, загнавшая его на самый край земли… Всему этому конец.
— Не выпьете чаю? — раздался за спиной звонкий голос мальчишки-лидера.
— Ага, — не оборачиваясь, ответил Рюдзи, погруженный в свои мысли.
В памяти всплывали берега островов, где он побывал. Французский остров Макатеа на юге Тихого океана. Новая Каледония. Острова около Малайи. Страны Вест-Индии.
В них клокотала обжигающая тоска, угрюмо дожидались добычи грифы, взлетали с веток попугаи, и повсюду росли пальмы! Королевские, финиковые. Из сияющих морских глубин надвигалась смерть, увеличиваясь, словно грозовая туча. Он восторженно грезил о безвозвратно упущенной торжественной смерти героя на глазах десятков тысяч людей. Если жизнь предназначена для этой блистательной смерти, неудивительно, что без нее она теряет смысл.
Теплое, как кровь, морское течение среди атоллов. Льющееся, словно звук горна, тропическое солнце. Разноцветное море. Акулы…
— Чай.
Стоявший позади Нобору протянул Рюдзи коричневый пластиковый стакан. Тот лениво его принял. Отметил, что руки у Нобору немного дрожат, наверно от холода.
Все еще погруженный в свои фантазии, Рюдзи небрежно выпил одним глотком еле теплый чай. Уже потом он показался ему ужасно горьким. Всякий знает, как горька слава на вкус.