Мошенники времени
Шрифт:
Он сосчитал бойцов: двадцать человек, десять пар, бьющихся одновременно. Две пары эсседариев сражались на колесницах, запряженных парой лошадей каждая. Пара лакеаторов метала друг в друга дротики — на тренировках он видел, как они владеют ими, и очень радовался тому, что ему предстоит биться не с кем-то из них. Две пары мирмильонов в тяжелых галльских шлемах с рыбками на гребне угрожали друг другу своими мечами Двоих ретиариев поставили в пары со своими традиционными преследователями — секуторами в тяжелых шлемах с узкими прорезями, со щитами и короткими мечами. Пара верховых андабатов возбуждала у Скитера приступ жгучей зависти верхом он смог бы продержаться довольно долго, просто
Единым строем промаршировали они через раскаленную арену и остановились перед императорской ложей. За спиной их послышался лязг запираемых ворот. От толпы сражавшихся отделял глубокий ров с водой, по меньшей мере в десять футов шириной, не говоря уже о высокой железной изгороди, на вид способной удержать даже слона; впрочем, вид нескольких сильно помятых секций наводил Скитера на мысль, что раненые слоны все-таки предпринимали попытки прорваться через нее.
Пожалуй, единственным местом, где можно было бы укрыться, оставалось нагромождение длинных прямоугольных пьедесталов между поворотными столбами. На постаментах возвышались изваяния различных богов, крылатых викторий — Скитер весьма надеялся, что сегодня они улыбнутся именно ему — и огромный египетский обелиск прямо в самом центре.
Ланиста Скитера подтолкнул его вперед. Гладиаторы поклонились императору, хором выкрикивая: «Мы, идущие на смерть…»
Скитер только открывал рот — не из-за того, что голос его дрожал, но скорее из-за своей неважной латыни; помимо этого, он не в настроении был славить римского императора. Клавдий восседал на троне увечным римским божеством, равнодушно взирая на них с высоты, как на каких-то забавных букашек. Скитера — разжалованного монгольского богду — это привело в ярость. «Я тоже, черт возьми, был богом — целых пять лет. Пусть мне было одиноко как черт знает кому, но я был богом и не хуже тебя, император Клавдий!»
Что ж, лучше злость, чем страх. Он старательно распалял себя — так лиса собирается с хитростью, чтобы напасть на ничего не подозревающую, наивно полагающую себя в полной безопасности жертву. Победитель сотни с лишком поединков, самый популярный гладиатор Рима — Волк Смерти — низко поклонился под хор тысяч глоток: «Люпус! Люпус! Люпус!»
Скитер покосился на своего тренера, стоявшего за его спиной с кнутом в одной руке и с раскаленным докрасна на конце железным прутом в другой — чтобы подгонять его в случае необходимости. Он громко засмеялся, изрядно того озадачив, и снова повернулся к нему спиной. Что-что, а в таком понукании он не нуждался. Взглянув на Люпуса, он увидел, что улыбающийся чемпион явно уверился уже в своей победе. Скитер знал, что ему положено трястись от страха. Однако сознание того, что где-то на трибунах стоит и смотрит на него Маркус, жгло его сильнее, чем горячее солнце монгольских пустынь, гоня прочь страх.
Император поднял руку и опустил ее. На мгновение рев толпы оглушил Скитера — и он тут же забыл об этом, уворачиваясь от двух мечей Люпуса. Он прищурился от их блеска, остро сожалея о том, что у него нет при себе солнцезащитных очков, кольчужного костюма из титановых звеньев и полуавтоматической винтовки МР-5 с полусотней запасных магазинов.
Все, что видел теперь Скитер, — это два сверкающих клинка Люпуса Мортиферуса и его ухмыляющееся лицо. Он отпрыгивал то в одну сторону, то в другую, делал ложные выпады трезубцем и отскакивал назад, стараясь сбить соперника с ритма, потом сделал первый, пробный бросок сетью. Люпус увернулся, но в самый последний момент. На этот раз рев зрителей достиг его сознания — он отпрянул назад, уворачиваясь от смертоносных клинков, и дернул сеть за веревку обратно к себе. Потом приноровился парировать выпады Люпуса трезубцем и позволил своей голове самой перебирать возможные идеи.
Каменная стена посередине Цирка не была сплошной. В ней имелись бреши, достаточно широкие, чтобы спрятаться в них или пронырнуть на другую сторону. Скитер так и поступил. Люпус, чья массивная туша не позволяла ему сделать этого, злобно выругался и побежал вокруг стены, чтобы встретить его с другой стороны. Скитер просто-напросто вернулся обратно тем же путем. Публика разразилась хохотом. Лицо Люпуса в то мгновение, когда Скитер успел бросить взгляд в его сторону, приобрело свекольную окраску; вены на его шее вздулись. Гладиатор побежал обратно.
«Ба, может быть, с ним случится удар и мне присудят победу по очкам?»
Нет, на такую удачу рассчитывать нечего. На этот раз Люпус тоже пробрался через проем, пыхтя и извергая проклятия, обдирая бока и живот о грубый камень. Скитеру пришлось вернуться на открытое пространство, где ему меньше всего хотелось находиться, но он все же избежал убийственного выпада, нацеленного ему в бок. Крики и ахи с трибун возвестили о том, что кто-то из гладиаторов повержен. Краем глаза Скитер увидел одного из ретиариев, лежащего на песке, с левой рукой, поднятой в мольбе о пощаде. Публика с ревом ощетинилась поднятыми вверх пальцами. Император повторил их жест, сделав поднятым вверх большим пальцем движение от живота к горлу.
Секутор, тяжело ранивший своего противника в ногу, поднял меч и пронзил ему грудь. Толпа одобрительно взвыла. Преследуемый по пятам Люпусом Скитер бросился к одной из колесниц, не обращая внимания на ругательства, которыми осыпали его и Люпус, и возница. Скитер уцепился за сбрую одного из коней и повис на ней, сберегая силы и дыхание, в то время как Люпус тщетно пытался догнать его. К лежавшему на песке мертвому гладиатору подбежал какой-то тип, размозжил ему череп тяжелым молотом и отволок его тело с арены.
«О’кей. Значит, поднятый палец означает, что тебе хана, и, если парень, с которым ты бьешься, не доведет дела до конца, тебя все равно прикончат. Что ж, малыш, будем знать».
Он отцепился от сбруи запряженной в колесницу лошади и бросился между двумя бившимися всадниками, проскользнув под брюхом одной из лошадей. От неожиданности бедная скотина заржала и отпрянула назад, загородив дорогу Люпусу. Толпа взорвалась одобрительными криками и смехом. Глаза Скитеру заливал пот, смешанный с пылью из-под колес и копыт. «Ничего, песчаные бури в Гоби тоже будут», — решил Скитер. Он порадовался тому, что Есугэй Доблестный чуть не силком гонял его на эти ежегодные охоты.
«Если я смог убить из лука снежного барса, этого ублюдка я уж как-нибудь достану.
Может, и достану…
Если только держать ухо востро».
Дождавшись, когда Люпус приблизится, Скитер бросился на землю, перекатился под клинками и вскочил, держа наготове пригоршню песка и сеть, которые и швырнул в извергавшего проклятия противника. Люпус зарычал, пытаясь протереть глаза руками и высвободить запутавшуюся в сети ногу. Скитер дернул — довольно сильно. Люпус грянулся оземь — еще сильнее. Зрители повскакивали на ноги, кровожадно визжа. Люпус рубанул мечом и сумел высвободиться, прежде чем Скитер со своим смертоносным трезубцем успел приблизиться к нему.