Москаль. Повесть
Шрифт:
В состоянии лёгкого офонарения он подошёл к сидящему на броне капитану, козырнул и отрапортовал:
— Товарищ капитан! Это хрен его знает что!
— Я это понял, — настороженно спросил Мрошниченко. — А конкретнее?
— Там присутствует непонятная невидимая преграда, за которой мост становится каменным, а перед нею остаётся деревянным.
— Ты хорошо всё проверил? — недоверчиво переспросил ротный.
— Так точно. Товарищ капитан, много раз.
— Вот что, сержант, с этой чертовщиной будем разбираться позже. А сейчас продолжаем движение в сторону Ново-Астрахани. Мы к полудню должны сходу
В это время Светлана вернулась в комнату, где лежал раненый офицер и внимательно посмотрела на него. Замотанная бинтом голова и огромный синяк делали лицо мало узнаваемым. Лейтенант спал или находился без сознания, поэтому нужную информацию получить у него было делом безнадёжным.
Девушка ушла в гостиную, и хотела сесть в кресло, но почувствовала в кармане, нечто, мешающееся ей сесть. Она засунула руку в карман и достала оттуда несколько книжечек, завёрнутых в вощёную бумагу. Девушка вспомнила, что их передал ей солдатик. Она села и открыла первый документ. С чёрно-белой фотографии сомнительного качества на неё смотрел молодой мужчина лет тридцати. Света внимательно вгляделась в изображение. Что-то было в этом лице до боли знакомым. В графе «Предъявитель сего» значилось: Холдун Пётр Осипович.
Прочитав это, она замерла в недоумении. Она хорошо знала, кто такой Холдун Пётр Осипович, Герой Советского Союза. Этим человеком, её прадедом, гордилась вся её многочисленная родня. Вот только умер знаменитый предок более пятьдесят лет назад. На первой странице удостоверения личности отсутствовала дача выдачи документа. Светлана перелистнула и на третьей странице обнаружила дату рождения и место рождения: 22 июня 1909 года в селе Байдовка, Старобельского уезда, Слободско-Украинской губернии и дату выдачи пистолета: 2 января 1943 года. В Вещевой Книжке Офицера имелись записи получения различных наименований обмундирования и все они выдавались в январе 1943 года. «Но как такое может быть? — пробормотала девушка. — Это, вероятно, подделки. А может он, как это называется, реконструктор и они тут устроили игру в войну? Да, вот только раны у офицерика настоящие? А может это несчастный случай?».
Так и не придя к определённому выводу, девушка встала и направилась на кухню сделать себе растворимый кофе. В это время раненый застонал. Светлана метнулась в спальню.
— Пить, — простонал бедолага.
— Сейчас, дяденька! — пискнула девушка и бросилась на кухню. Зачерпнув из ведра ещё довольно прохладную колодезную воду, она почти бегом вернулась, приподняла голову и поднесла кружку к губам офицера. Лейтенант неуклюже принялся поглощать живительную для него влагу. Напившись, он откинулся на подушку и прикрыл глаза.
Светлана уже собралась вернуться на кухню, когда раненый прохрипел:
— Где я? И как я сюда попал?
— Вы у меня в доме, — пояснила хозяйка. — Вас принесли ваши бойцы и попросили поухаживать за вами несколько недель.
— А вы кто? — он уставился на девушку замутнённым взором.
— Я Светлана, хозяйка этого дома. — представилась девушка.
— А что это за деревня? — продолжил расспросы Пётр.
— Село Шульгинка, — с некоторой гордостью в голосе объявила Светлана.
— Шульгинка? — переспросил лейтенант. — Та, что рядом с Байдовкой, что ли?
— Да, —
— Да, — уверил офицер. — Я там родился, вырос и женился. И жена моя Ольга Гавриловна там проживает с моими детками.
— А когда вы родились? — закинула удочку Светлана.
— 22 июня 1909 года. — сообщил Пётр.
Светлана ойкнула и прикрыла лицо ладонью. Одно дело прочитать в липовом документе, а другое — услышать из уст этого странного человека.
— Можно попросить ещё воды? — просипел раненый и облизал пересохшие губы.
Светлана принесла из кухни свежей воды и напоила лейтенанта.
Беседа утомила Петра. Он, напившись, прикрыл глаза и мгновенно обрубился.
Девушка на цыпочках вышла из комнаты и притворила за собой дверь. Она достала из заднего кармана брюк мобильный телефон и вышла с сени, чтобы не мешать раненому отдыхать. Света решила позвонить в Горское Галине Гончаренко, своей двоюродной бабушке. Та была последней оставшейся в живых из детей Пётра Осиповича Холдуна. Баба Галя, младшая дочь, родилась уже после Великой Отечественно войны.
Телефон подняла бабушка.
— Але! — послышался из трубки старческий голос.
— Бабушка Галя, то я, Света, — объявила девушка.
— Здравствуй, внученька. — радостно отозвалась старушка. — Чого звонишь, чи случилось шо?
— Бабушка, у вас осталась фотография Пётра Осиповича Холдуна? — поинтересовалась Светлана.
— Так, конешно, — подтвердила бабуля. — А чому ты интересуешься?
— Хочу дещо проверить. — уклончиво ответила девушка. — А Зоя в хате?
— Так на кухне снеданье готовит. — подтвердила баба Галя. — Кликнуть, её, чоли?
— Будь ласка, бабушка! — попросила Светлана.
Слышно было, что бабуся положила трубку на столик рядом с телефоном.
— Зойка, хоть сюды! Тебя Светланка кличет!
Послышались частые шаги, шорох, и трубка заговорила голосом четвероюродной сестры:
— Ало, слухаю.
— Привет, Зоя! Як твои дела? — поздоровалась девушка.
— Вітання. У меня все по-старому. — ответила Зоя. — А у тебя што нового?
— Да тоже нема чем похвалится, — ответила Света и продолжила. — Я ось чего звоню: Ты можешь сделать доброе дело?
— Какое доброе дело? — полюбопытствовала сестра.
— Ты можешь сфотографировать фотку нашего прадеда: Петра Осиповича Холдуна, и переслать её мне по Вайберу? — попросила Светлана.
— Могу, а навошто она тебе понадобилась? — осведомилась Зоя.
— Хочу в интернете кое-что проверить, — соврала Светлана. — Попроси бабушку, щоб вона показала тебе эту фотографию.
— Добре. Чекай. — ответила Зоя и положила трубку.
Где-то через полчаса телефон бликнул входящим сообщением. Света нажала пальцем на нужную иконку, и перед её глазами возникла черно-белая копия мужчины средних лет. На следующем кадре он помоложе, в окружении жены и маленьких детей. Ещё на одной он стоял возле трактора с группой механизаторов. Пётр на фотографиях и Пётр в родительской спальне являлись одним и тем же лицом. Светлана бессильно опустилась в кресло. Казалась, голова сейчас задымится от закипающего серого вещества. Разум вопил, что этого не может быть. А глаза транслировали в мозг образ прадеда, израненного, но живого.