Москаль. Повесть
Шрифт:
— Дай взглянуть, — не выдержал командир танковой роты.
Он смотрел заворожённым взглядом на дивные постройки и дома, на автомобили, стоявшие на улице возле домов, на немецкий пост и тихо матерился. Заметив краем линзы движение справа, он переместил визир туда и увидел белый угловатый автомобиль, несущийся по улице, оставляя за собой пыльный хвост. Формой носа машина отдалённо напоминала американский Виллис, но с полноценным кузовом и крышей. Вдоль борта по центру тянулась широкая синяя полоса и белела надпись «Полiцiя». На крыше торчал странный сине-бело-синий прибор.
— Ни хрена себе авто у немецких холуёв! —
Тем временем из машины выскочили трое военных в тёмно-синей форме и залегли в окопе, незамеченном ранее Иваном.
— Все с танка! — заорал Мирошниченко, увидев оранжево-красные цветки, расцветшие на конце дульного среза ружей полицаев, и юркнул вниз.
Пехотинцы горохом скатились с высоты танкового борта и залегли за машиной. Только Пётр неожиданно замешкался. Ещё находясь наверху, он почувствовал удар в плечо, который буквально снёс его с танка. Удар о землю оказался таким сильным, что перехватило дыхание. Бойцы, увидев, что командир кулем свалился вниз, подхватили лейтенанта и уволокли под защиту брони. На плече Петра, в телогрейке, зияла большая дырка.
Один из бойцов аккуратно расстегнул пуговицы командирской телогрейки и засунул под тужурку тампон из свёрнутого бинта. Прижав его к ране, он ловко наложил повязку поверх ватника.
Танк огрызнулся пушечным выстрелом и на месте залегания немецких прихвостней взмыл вверх фонтан земли и камней. Пулемётная очередь из соседнего танка смела постовых с дороги.
— Что у вас? — поинтересовалась белобрысая голова Осипа, стрелка-радиста командирского танка, возникшая в нижнем люке.
— Командира ранило! — сообщил ефрейтор Кравец, бинтовавший младшего лейтенанта.
— Хреново! — заключил Осип и скрылся внутри.
Танкисты и солдаты застыли в ожидании, но ничего не происходило. Людей, до того с любопытством взиравших на десяток танков, замерших в степи, как волной смыло после выстрела пушки и пулемётной очереди. Выждав ещё пятнадцать минут, Мирошниченко дал команду затащить раненого внутрь танка через нижний люк и атаковать деревню. Пехота двигалась за машинами.
Танковая рота на малом ходу приближалась к населённому пункту, в котором, по данным разведки, размещался полувзвод немцев и десятка два полицейских. Артиллерия отсутствовала, но несколько немецких пулемётов могут представлять опасность стрелкам взвода пехоты.
Немцы ничем себя не проявляли. Лишь рёв танковых моторов нарушал тишину хмурого дня, эхом отражаясь от длинных рядов коровников, мимо которых шли танки.
Головная машина поравнялась с первым домом и остановилась, поводя дулом пушки из стороны в сторону. Тишина. Немецкий гарнизон никак не обозначал своё присутствие.
Иван дал по рации команду «Вперёд!», и рота продолжила движение. Уже проехав более километра, Мирошниченко остановился недалеко от церкви, высунулся из люка и подозвал к себе помкомвзвода пехоты сержанта Павла Будько:
— Сержант, возьми двух человек и выясни у местных, где засели фашисты.
— Слушаюсь, — откозырнул Павел и унёсся с двумя бойцами в сторону ближайшего дома.
Спустя десять минут он вернулся и, смущаясь, доложил:
— Товарищ капитан. Тут такое дело: здеся никто ни про каких фашистов не слышал. В селе находятся три полицейских и двое солдат у блокпоста. Которых мы и укокошили.
— Ты всё правильно
— А как не понять? Они, чай, по-русски говорили. — возмутился сержант.
— Ничего не понимаю? — Мирошниченко задумчиво почесал переносицу и пробормотал неслышно. — Фрицы сбежали, что ли?
Он обернулся на стон, раздавшийся из танка. Раненый бронебойщик выглядел неважно. Помимо сквозного ранения в плечо, он, падая, ударился о танковую навеску и получил ушиб головы и сотрясение мозга. Тряска в танке ухудшила состояние офицера. Держать дальше лейтенанта в танке — это значит окончательно добить его.
— Вот что, сержант. — обратился он к Будько, стоящего поодаль в ожидании возможных распоряжений. — Сейчас мы достанем из танка вашего командира, а ты бери четверых и неси его в тот дом, в котором побывал. Попроси хозяйку присмотреть за ним. Пообещай, что мы скоро его заберём.
Петра осторожно вытащили через люк в днище танка, положили на плащ-палатку и унесли в ближайший дом.
Глава вторая
Светлана Холдун прильнула к окну, выходящему на дорогу, и с интересом наблюдала за вознёй возле старого танка. Её путь неоднократно проходил из общежития в учебный корпус медучилища, мимо стоящего в Северодонецке танка — памятника освободителей города от фашистских захватчиков. Она хорошо запомнила, что это танк Т-34. И что это знаменитый советский танк. А вот сейчас она наблюдала в окно за группой военных в странной униформе, копошившихся возле похожих на тот танков. У этих машин башня немного отличалась, да и пушка казалась короче. Но тот танк на постаменте воевал ещё в той далёкой Великой Отечественной войне. Светлана даже представить не могла, что эта древняя машина ещё используется сепаратистами. То, что это луганская техника, говорила красная звезда на башне. Она ещё не отошла от разговора с бойцами, одетыми в такую же древность, как и сам их танк. Они несли несусветную чушь, спрашивая о наличии фашистов и полицаев в Шульгинке. Светлана вначале подумала, что это такой способ подкатить к молодой симпатичной хозяйке, коей она себя считала. Но старший из солдат разговаривал с нею с серьёзным видом, настороженным взглядом, и ни один мускул не дрогнул на его лице, выдавая флирт.
Светлана ответила, что никогда не видела тут никаких фашистов. Даже хотела возмутиться за то, что гости так обзывают честных украинских бойцов-защитников. По новостям она неоднократно слышала, что москали часто обзывают всех украинских военных нацистами. Она согласилась бы, если б речь шла он нацбатах, но не обо всех же защитниках страны, тем более о её брате Тарасе, сержанте штурмового батальона. Да и они с братом, по сути, тоже как бы относились к москалям, так как являлись чистокровными русскими.
Размышления девушки прервал стук в дверь. Светлана подошла к двери и робко приоткрыла её. На пороге стоял всё тот же странно одетый русский.
— Прошу извинения, хозяйка, — робко обратился тот. — Нашего командира подстрелили. Он совсем плох. Не приютите его на время? Мы его заберём не позже, чем через две недели.
— Приютить? — неуверенно переспросила Светлана. — На пару недель? А почему у нас?
— Мы кроме вас здесь никого не знаем, — пояснил солдат. — А лейтенант до госпиталя может не доехать. Да и где этот госпиталь.