Москаль
Шрифт:
— Какие бы у меня ни были отношения с братом, я, безусловно, делаю и сделаю все, что возможно, чтобы он целым и невредимым…
— А какие у тебя отношения с братом?
— Ты же знаешь.
— Знаю–знаю. Слишком хорошо знаю.
Если бы не та история со сборником стихотворений, думал Дир Сергеевич в этот момент, если бы не подстроенное кормление белок, он бы нашелся, чем ответить. Надо было признаться сразу после свадьбы, еще во время медового месяца, и посмеяться вместе. А то за все эти годы мелкое, практически безобидное коварство незаметно напиталось каким то этическим весом, просто–таки гиря на весах совести! Одним словом, сплошные замкнутые круги. Остается
— Что ты молчишь?!
— Потому что ты говоришь.
— Учти, я не позволю тебе спустить это дело на тормозах! Как бы тебе этого ни хотелось.
— Что ты несешь, Света!
10
— Ваша фамилия Патолин?
— Игорь Иванович. Можно — просто Игорь.
Было и так понятно, что можно гостя называть по имени. Лет двадцать с небольшим. Белобрысый — особенно брови и ресницы, худой, спичечный человечек, губы краснее, чем у иной девицы, застенчивая улыбка. Трудно представить кого–нибудь менее подходящего по облику. Но — рекомендация Бобра.
— Вы прежде работали в активе движения «Наши», — без вопросительной интонации сказал Елагин.
— Губернским комиссаром.
«Кое–что, — подумал майор. — В прежние времена в секретари областного комсомола в таком возрасте не выбивались. Или выбивались? Стали уж забываться старые реалии».
— Вы представляете, чем вам предстоит заниматься?
— Контрразведка.
Майор покачал головой:
— Скорее гестапо.
— Политическая полиция?
— Только не в государственном масштабе, а в масштабе фирмы.
Белые ресницы несколько раз хлопнули.
— Будем проверять на верность весь штат или только управленцев?
— Думаю, «народ» в данном случае можно оставить в покое.
Патолин после небольшой паузы медленно кивнул.
— Оформитесь по этой бумаге, работать будете в соседней комнате. Все необходимое там есть. И компьютер, и туалет, и отдельный выход в коридор. На этом диске — весь отдел кадров с фотоматериалами. Связи, родственники, тайные счета, личные подставные фирмы директоров. Даже набор предварительных версий. Первые соображения мне нужны уже сегодня к вечеру.
— Финансирование?
— Мой бумажник.
Елагин достал из кармана и положил перед Игорем пачку двухсотевровых ассигнаций. Юный «гестаповец» вытянул вперед руку с грацией робота, накрыл ладонью пачку и потянул к себе по столу.
Рекомендуя его, Бобер тем не менее посоветовал быть настороже: «Работу свою он сделает хорошо, но важно вовремя его выключить, чтобы не вгрызся куда не надо».
— Скажите, Игорь, а почему вы ушли из движения?
— Вы правильно спрашиваете, меня не выгнали, я сам.
— И все же?
— Слишком медленный способ обогащения.
— Убедительно.
Майор кивнул: циник — это хорошо. Человек, откровенно думающий только о своих интересах, никогда не сможет предать, потому что на него никто не станет слишком надеяться. Гость стремительно и ловко, несмотря на нескладное строение своего тела, поднялся:
— Сколько я могу привлечь людей?
— Любое разумное количество. Разумное.
— Разрешенная степень ассоциации?
«Это что, — подумал майор, — спрашивает, что этим привлеченным можно рассказать, привлекая?» Поэтому ответил:
— Только то, без чего невозможна эффективная работа.
— До свидания.
Все же Елагин был не слишком рад приобретению. Все эти новые ребята — в некотором смысле инопланетяне. С ними можно вместе работать, но непонятно, как с ними жить. Просто сейчас нет другого выхода и нет времени. Сегодня утром он снова отсиживал в предбаннике главного редактора «Формозы», ожидая, когда тот освободится, и полистывая свежий номер журнала. Полистывая и поглядывая на секретаршу. Он хотел было с ней заговорить, но тут наткнулся на очередной глянцевой странице на статью Дира Сергеевича. «Две деревни на берегу вечности». Красиво, но непонятно. Майор стал читать. Шеф описывал свое недавнее путешествие в Бразилию. И не просто на пляж Капакабана, а в самую что ни на есть серьезную сельву. И открытие, которое было сделано в ходе этого путешествия. Где–то в трех тысячах километрах от океана, на берегу Амазонки он нашел две деревни. В одной из них царил матриархат, а в другой, естественно, патриархат в самой жесткой форме. Описав обычаи жителей противостоящих населенных пунктов, путешественник приступил к формулированию глобальных выводов. По его мнению, в современном обществе почти равноправно бытуют оба эти строя. Только в дикой деревне их можно найти в чистом виде, а в большом городе на одной лестничной клетке мы можем найти и то, и другое, и третье — и патриархат, и матриархат, и состояние войны между этими формациями. Собственно, разводы и есть проявление этой войны.
На этом месте статьи дверь отворилась, и майор испытал приступ дежавю, глядя в улыбающуюся физиономию Рыбака, но приступ короткий, потому что вслед за Рыбаком показались два человека, вид которых заставил майора затосковать. Крупные, массивные господа с бритыми черепами и тяжелыми, лоснящимися взглядами, в восточных одеяниях в стиле Джавахарлала Неру. Они невозмутимо проследовали мимо.
В коридор выскочил главный редактор и приглашающе махнул рукой:
— Саша, заходи! Ника, чай!
Александр Иванович вошел, все еще держа в руке журнал, заложенный на статье «шефа».
— О, так ты читатель нашего органа! А что конкретно привлекло? Мои деревеньки! Как приятно, поверишь ли, очень лестно! До конца прочитал?
— Не успел. Только первый разворот.
— Так ведь самое интересное в конце. Я все свожу к одной главной оппозиции. Знаешь же, что проблема может быть решена, если правильно сформулирована. Вот, например, ученые слова: патриархат, матриархат. Как их приложить к повседневной жизни? Все становится проще, когда понимаешь, что в основе два диаметрально противоположных явления из области отношений мужчина–женщина. Понимаешь?
Майор серьезно кивнул.
— Проституция — институт сугубо патриархальный. Мужчина низводит женщину до состояния неодушевленного товара. В распутстве — современной матриархальной модели — наоборот. Женщина пользуется без ограничения мужчинами, лишая их личного, человеческого свойства.
— По правде сказать, непонятно.
— Что тут понимать, Саша! При матриархате мужчина не имеет власти отца, потому что неизвестно, кто отец ребенка. Этой информацией владеет самка. Владеет и манипулирует ею. Выбирает отца для своего ребенка. Такого, кто лучше обеспечит и защитит ее с младенцем. Того, кто сильнее. Информация — это власть. Тем более такая. Современная распутница спит со всеми, а в мужья старается приобресть миллионера, рожая ему ребенка, выделяя его этим из числа прочих. По сути, та же схема, что и в пещерные времена. Простая физическая сила или ее превращенный вариант — финансовая сила, без метафизической власти, которая есть у женщины, ничто. Мужчина загоняет женщину в крепость семьи, но она начинает управлять крепостью. Почему жены не боятся профессионалок, а боятся секретарш? Проститутка заберет только гонорар, а распутница может забрать мужа.