Москаль
Шрифт:
— Так–то оно так. Но Дир закусил удила. Сначала, сказать по правде, я его недооценивал. Думал, эту глупость мы купируем легко. Свежая девчонка в постель, и война с Украиной отменяется. Теперь он другой. Закалился. Такое впечатление, что пойдет до конца.
Патолин смотрел на шефа с легкой жалостью во взоре. Его терзания были ему не до конца понятны, и, по мнению помощника, начальник службы безопасности заботился совсем не о том, о чем следовало бы. Как говорится — не это главное. Но если ему очень нужно, можно и помочь старику советом. Патолин, кажется, немного привязался к шефу, по крайней мере, отчетливо чувствовал себя членом его команды.
— Александр Иваныч, ну если уж у вас такая образовалась фобия и вас не обрадует изящный выигрыш, к которому мы неизбежно идем, пусть и путаными путями, давайте махнем тесаком.
— Тесаком?
— Ну да. У вас же есть знакомые в ФСО, в ФСБ, наконец, просто в ментовке. Сообщите, что назревает вот такое дело. Выложите на блюдечке, им останется только накрыть своей крышкой. Они любят, когда всю работу делают за них.
— Что ты мне предлагаешь?!
Патолин ничуть не смутился, хотя ему явно и возмущенно намекали, что он предлагает своему шефу пойти на предательство.
— Я предлагаю просто операцию прикрытия. Вооруженный хеппенинг. Постановку с холостыми патронами. Если вас мучают эти абстрактные гуманитарные кошмары или перспектива гибели десятка украинских мордоворотов–сверхсрочников в вавилонской пустыне, решительно вырывайте эту занозу из сердца. И только не надо сейчас про предательство и про другое такое же. Завтра я выясню, где предполагается назначить эту встречу, если есть информация, что они опять стакнулись. Ваши друзья подгонят в разгар ее к нужному месту две «газели» — уже с нашими пятнистыми мордоворотами, те положат Джовдета и Абдуллу на пол, продержат в таком состоянии час–другой, и те уже никогда не согласятся ни на какие контакты с замысловатым нашим Диром Сергеевичем.
Майор думал в этот момент о том, что неплохо было бы рядом с Джовдетом и Абдуллой положить ноздрями в ламинат и самого «наследника». Двусторонняя гарантия закрытия террористической темы: испуганы и заказчик, и исполнители.
— Знаешь, Игорь, ты слишком хорошо обо мне думаешь.
— Не понял.
— Ты почему–то убежден, что я ангел и боюсь только того, чтобы не пролилась невинная кровь.
— А чего еще вы боитесь?
— Как показывает опыт, если кто и страдает по итогам операций с большим количеством трупов, так это служба безопасности. Так что я забочусь в первую очередь о себе, я нормальный человек.
— Никогда в этом не сомневался.
— Вот и езжай в Киев. Место встречи мне на стол — и езжай.
— Вас понял.
4
Ника вскочила, зацепив платьем клавиатуру, и та брякнулась об стол.
— Ой, Дир Сергеевич…
Главный редактор спокойно, но строго глянул на нее, проходя к себе в кабинет.
— Вы хотели узнать, что я сделал со своим лицом?
— Нет–нет, Дир Сергеевич, я не хотела этого спросить. Я хотела…
Главный редактор с каменным лицом открыл дверь. Замер на месте, постоял несколько секунд, вернулся к столу Ники и сел в кресло для посетителей.
Девушка покраснела, однако лицо ее оставалось непроницаемым.
— Я что, никогда раньше не приходил в редакцию в это время? — спросил Дир Сергеевич.
Ника покачала головой: никогда.
— И часто мой кабинет используется подобным образом?
— Что вы, Дир Сергеевич.
Он потер голый, все еще непривычный подбородок.
— Ну ладно, не будем им мешать. А возьмем и поработаем. Откройте у себя файл, Ника. Мы заведем в журнале новую рубрику.
— Ой, как хорошо!
— Она будет называться… она будет называться «Энциклопедия капельного знания», понимаете, что я имею в виду?
— Боюсь, что нет, Дир Сергеевич.
— Есть, Ника, такое выражение: «Капля, в которой отражается весь мир».
— Да–да, я помню.
— С информацией дело обстоит так же. Вы узнаете некий факт, и он меняет или, по крайней мере, сильно уточняет ваше представление о мире. Мы будем собирать такие факты.
— Теперь я поняла… Мне кажется.
Дир Сергеевич улыбнулся, после удаления бороды улыбка сделалась у него намного менее приятной.
— Приведу несколько примеров. Оказывается, в Коране ни разу не упоминается о верблюде, а в тексте американской конституции вы не встретите слова «демократия». О чем это говорит?
Дверь кабинета открылась. Из нее появилась Марина Валерьевна, вслед за ней семенил долговязый парень в очках, в рваных джинсах.
— Прошу меня извинить, Дир Сергеевич. Мы с моим психотерапевтом использовали для сеанса ваш диван. Другого просто нет в редакции. В это время вас обычно не бывает на месте.
— А в коридоре? — спросил главный редактор, имея в виду отличный кожаный диван в районе бухгалтерии.
— Психотерапия в коридоре?! — блестяще парировала заместительница.
Дир Сергеевич кивнул.
— Пойдемте, Сергей Борисович, — солидно сказала Марина Валерьевна, едва заметно подталкивая «психотерапевта» к выходу.
— Надеюсь, он ей не брат, — тихо заметил Дир Сергеевич им вслед.
— Что вы сказали?
— Продолжим, Ника.
— Сережа — правда доктор, — очень осторожно подтвердила секретарша.
— Придется проводить освящение дивана.
— Там же есть торшер. У правого подлокотника.
Дир Сергеевич встал, похлопал монитор секретарши вялой ладонью:
— Мы с вами, Ника, говорим, не понимая друг друга.
5
В здание «Стройинжиниринга» главный редактор «Формозы» ворвался как божья гроза. Плащ в лапы одному охраннику, дипломат под ноги другому. Собрать всех, кто на месте! Немедленный доклад по теме: «Исчезновение президента фирмы».
Многие оказались на местах. Клаун, Кечин, от департамента по строительству — и.о. Сочников. Еще три заместителя, взамен командированных директоров. Лица у всех официальные и, можно сказать, спокойные. В глаза стараются не смотреть. Только начальник службы безопасности сверлит.