Московская Русь: от Средневековья к Новому времени

Беляев Леонид Андреевич

БОРИС ГОДУНОВ

Годуновы: «путь наверх»

Управление страной при царе Федоре сосредоточилось в руках рода Годуновых. У них был опыт жизни в кругу семьи Грозного, связи со служившими ему дворянами («двором») и с приказной средой. Энергичные, молодые, преданные царю лично, Годуновы наполнили Боярскую думу, контролировали главные приказы (Конюшенный, Большого дворца, Казенный, Разрядный), отвечавшие за царское хозяйство, сбор налогов, финансы, армию и раздачу поместий, а также внешнюю политику. Среди Годуновых были не только опытные царедворцы (Борис Федорович, брат Ирины

и, следовательно, царский шурин), но и исключительно честный казначей, управлявший хозяйством (Григорий Васильевич, в прошлом дядька царевича Федора и самый близкий ему человек), дипломаты (Степан Васильевич), смелые военачальники (Иван Васильевич), и другие. Они стали надежной опорой царя и в дни мира, и на войне.

К концу недолгого правления Федора особое влияние при решении государственных вопросов приобрел царский шурин, Борис Годунов. Он встал во главе Боярской думы, возглавил Земский приказ и неслыханно обогатился. Его чины могли вызвать зависть в самом древнем боярском роду: он владел высшим, очень редко присваивавшимся титулом царского слуги, который (впервые в истории России) совмещал с титулом конюшего боярина. В 1590-х гг. у него был уникальный, ни до, ни после невиданный титул: «царский шурин и правитель, слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств — царства Казанского и Астраханского». В переговорах с иностранными государствами, которые он пытался вести самостоятельно, Годунов, по сути дела, уже называл себя правителем страны.

Подобное возвышение кажется удивительным: всего полвека назад Годуновы были буквально ничем — обедневшим и вымирающим родом. Однако во время опричнины взлеты и падения были поистине головокружительными. Отец Бориса Годунова преданно служил Грозному: как постельничий, он отвечал за каждодневный быт и, отчасти, безопасность царя. Должность была не особенно почетной, но крайне важной: ближайшее окружение во все времена влияло на придворные назначения, а при подозрительном Иване IV этот пост в его личном окружении значил особенно много. Когда же Годуновы сблизились с другим любимцем Грозного, хрестоматийным злодеем и палачом Малютой Скуратовым-Бельским, их влияние еще возросло.

Так что маленькие дети Федора Годунова, Борис и Ирина, отнюдь не выскочили на политическую сцену Москвы, как черти из табакерки. Они с малолетства находились в окружении будущего наследника престола, выросли рядом с ним, обрели полезные связи, познали запутанный мир придворной политической игры и научились этикету. Сначала у них не было особых перспектив: никто не предполагал, что Федору предстоит управлять страной (почему царевичу и позволили взять в жены неродовитую Ирину Годунову). Даже отсутствие в молодой семье детей считалось выгодным: наследники из младших ветвей царского рода были нежелательны.

Смерть старших сыновей Грозного все переменила, отсутствие у Федора Ивановича наследника стало угрожать гибелью династии и феодальной смутой в стране. Ирина беременела, но дети рождались мертвыми (родившаяся в 1592 г. дочка Феодосия прожила только два года). Выход был один — развод, но ему противились Годуновы, да и царевич с юности был привязан к жене. Годуновым приходилось думать о том, как удержать власть, что во многом зависело от долголетия царя и сохранения его брака с царицей Ириной. Особенно это стало важно после гибели младшего сына Грозного, Дмитрия.

Гибель царевича Дмитрия

Дмитрий родился от одной из последних жен Грозного, Марии Нагой, брак с которой по церковным законам считался незаконным. Он с рождения

страдал тяжелой формой эпилепсии («падучей болезни») и был жесток, в отца — мучил слуг, убивал домашних животных, рубил головы снежным чучелам, которых называл именами своих врагов. Получив в удел город Углич, он оставался по малолетству при отце в Москве, но с воцарением Федора был отослан в удел с матерью и всей родней. Правительство неоднократно подчеркивало, что Дмитрий, по обстоятельствам рождения, не может считаться претендентом на царский трон, и строго следило за поведением Нагих в Угличе.

В 1591 г. Дмитрий погиб при трагических обстоятельствах: в одном из припадков эпилепсии ему не успели оказать помощь, и он смертельно ранил себя ножом. Мать и родичи Дмитрия в отчаянии подняли народ на царских слуг, прежде всего на наместника царя, дьяка Битяговского. Многих убили, а в городе чуть не начался мятеж. Опомнившись, Нагие попытались обвинить убитых в заговоре с целью умертвить царевича. Но следственная комиссия, присланная из Москвы во главе с Василием Шуйским, тщательно допросила свидетелей (протоколы допросов сохранились) и описала смерть Дмитрия как случайную. Это не позволило перенести тело царевича в усыпальницу великих князей, Архангельский собор, — по церковным правилам умерших случайной («напрасной») смертью приравнивали к самоубийцам. Царевича похоронили в Угличе, и дело казалось закрытым. Однако в начале XVII в. организация убийства задним числом была приписана Борису Годунову.

Попытка основания династии: Борис Федорович Годунов

К концу 1590-х гг. положение и престиж страны укрепились. Царь Федор доказал способность управлять Россией, его правление было популярно в народе и за рубежом. Он получил предложение стать польским королем, но не был избран, так как важнейшим условием избрания было подчинение Руси папе римскому и Речи Посполитой. Государство могло окончательно восстановить свои силы, но зависимость положения страны от происходящего в царской семье этому помешала. Чувствовавший себя все хуже в последние годы царь Федор, последний в роду московских великих князей, умер 6 января 1598 г. Династия, восходившая к Рюрику и правившая с конца XIII в., со времен князя Даниила Александровича, пресеклась.

Это поставило страну в крайне непривычное и трудное положение. По понятиям Московского царства, смерть наследников «природного» царя делала страну «выморочной», ничьей. Чтобы избежать полного крушения государства, нужно было пригласить на трон правителя-иноземца или выбрать царя из русских бояр. Сначала попробовали возвести на престол царицу Ирину: покойный царь неоднократно демонстрировал свое доверие к ней, позволял присутствовать на официальных церемониях — словом, пытался представить ее народу как соправительницу и возможную наследницу. Преданный патриарх Иов разослал указ священникам привести страну к присяге на верность Ирине, Борису и их роду, тем самым власть могла бы окончательно перейти к Годуновым.

Но идея царицы-правительницы была чужда Московскому царству: цариц здесь не венчали на царство вместе с мужьями и не допускали их присутствия на обряде; даже попытку Иова ввести церковное возглашение многолетия Ирине сочли бесстыдным покушением на традицию. Кроме того, бояре и воеводы в первые же дни засыпали царицу местническими жалобами на новые назначения. Тогда Ирина, и так сломленная горем, отказалась от власти в пользу Боярской думы и постриглась в монахини, что отвечало представлениям народа о правильном поведении вдовы-царицы. Но даже из-за стен Новодевичьего монастыря она пыталась поддержать брата и помочь ему достичь престола.