Московские сумерки
Шрифт:
– Он говорил, что ездит по всей стране, а иногда и за рубеж, но, конечно, лишь в соцстраны.
– Конечно.
– Я никогда не знала, где у него правда, а где ложь. Важно ли это?
– Не знаю, – ответил Чантурия. – Не знаю, важно это или нет.
Вдруг вопрос задал Мартин:
– А он когда-либо ездил в Казахстан?
После некоторого замешательства Алина ответила:
– Да, он говорил, что ездил.
– В Казахстан, – уточнил Мартин. – Юрий говорил, что плутоний украли в Семипалатинске, с испытательного полигона в Казахстане. – И, обратившись к
– А ваш брат никогда не называл имя Турок? – спросил Чантурия Алину.
Казахстан – вот почему имя Турок внезапно выскочило у него в голове. Казахстан – это одна из советских мусульманских республик. А Турок ведь наполовину казах.
– Да, кажется, называл, – сказала Алина. – Турок. Да, называл. Он тоже шофер…
– Вы его когда-нибудь видели?
– Нет.
– А ваш брат работал вместе с ним или на него?
– Работал, но с ним или на него – не знаю.
– А что вы знаете о его работе? Какие грузы, маршруты?.. Что-нибудь знаете?
Она задумалась, потом, переводя взгляд с одного гостя на другого, с тихим торжеством объявила:
– Румыния. Он водил машины в Румынию вместе с Турком. Да, так. Припоминаю. Когда он захотел встретиться с Чарльзом, он мне сказал, что вскоре поедет в Румынию. Это была его вторая поездка туда. Он явно ждал ее, был как-то странно возбужден.
– Вторая поездка?
– Да. Однажды он уже ездил туда – вместе с Турком или же для него.
– А что за груз возил? – поинтересовался Мартин.
– Думаю, он и сам не знал. Ничего насчет груза не говорил. Эта первая поездка особого впечатления на него не произвела.
– Куда именно в Румынии они ездили в тот раз? —
спросил Чантурия.
– Не знаю. Помню только, он говорил, что в городах они не задерживались. Для него это как-то странно. Они останавливались лишь раз в каком-то лагере – да, что-то вроде военного лагеря. А оттуда он привез апельсины.
– Апельсины?
– Да. Он сказал, что ему дали их иракцы.
– Ему дали их иракцы, – как эхо повторили разом Чантурия и Мартин.
Вот они и вышли из темноты, занялся рассвет.
– А вот те трое, которые подожгли дом, – спросил Чантурия. – Вы сказали, их было трое. Вы их видели?
– Мы видели лишь двоих, – ответил Мартин. – Но был и третий – они вызывали его по радио.
– А называли какое-нибудь имя?
– Думаю, называли, но я не помню.
– Атман?
Мартин отрицательно покачал головой.
– Нет… Называли русское имя, но я его не помню.
– А те, которых вы видели, – какие они из себя? Мартин немного подумал.
– У одного довольно странное лицо. Какое-то сплющенное. Не то что неправильное, а… какое-то плоское.
Он заметил напряженный взгляд Чантурия и сразу же спросил:
– Вы его знаете?
– Возможно, знаю. А другой?
– У него усики, черные волосы…
– Он прихрамывает, – уточнила Алина.
– Вот оно что!
– Вы их знаете, – сказала она с уверенностью.
– Да, думаю, знаю.
– Значит, они из КГБ.
– Нет. Они не из органов, – он потер рукой щеку. – Они не оттуда.
– Кто же они тогда?
– Один из них, думаю, приятель вашего брата, Турок. А другой… Так-так, давайте лучше подождем.
Он твердо взглянул ей в глаза, так что она даже почувствовала себя как-то неуютно.
– Я постараюсь это выяснить, – пообещал Чантурия. – Попробую разузнать, что же случилось с вашим другом Кассиным. Но о многом спрашивать я не могу. Если мои вопросы дойдут до нежелательных ушей…
Она медленно кивнула и, чтобы не расплакаться, опустила голову.
На улице уже стемнело.
– Мы должны увести Алю отсюда, – сказал Чантурия. – Вы, Бенджамин, будете в безопасности у себя в посольстве, но ей оставаться здесь нельзя. Особенно сейчас, когда мы поняли, что кто-то еще знает о ее причастности ко всему этому делу. Если им станет известно, что она не погибла, – она погибнет. Может, ей укрыться в вашем посольстве?
– Мы уже говорили об этом, – заметил Мартин. – Она не хочет.
Чантурия посмотрел на Алину, и та отрицательно покачала головой.
– В мире полно странных людей, – сказал Чантурия. – И все же вы правы, Аля. Там, в посольстве, ваш друг Бирман задаст вам кучу вопросов, а я уже объяснил, что не желал бы, чтобы хоть один из ответов стал известен моим сослуживцам. Вы должны исчезнуть.
– Это значит, что кое-кому придется расстаться с ней? – встревожился Мартин.
– Прекрати разговорчики, я еще не исчезла, – потребовала Алина. – Я могу сама за себя решать, что мне делать. И никто не будет со мной расставаться ни на минуту. Спектакль в театре сейчас не идет. Никто меня не хватится несколько дней.
– А как с работой? С афишами для парка?
– Мы же живем и трудимся в Советском Союзе, Бенджамин. Кого интересует, пришли рабочие на работу или нет? Некоторые вообще не появляются, только числятся в платежной ведомости, а начальство прикарманивает их зарплату. Но я не знаю, где мне спрятаться. Если они знали Юрия, то смогут вычислить и моих друзей. Я не могу подвергать опасности кого-то еще.
Чантурия задумался на минуту-другую, а потом сказал:
– Есть одно место, где я могу вас спрятать.
Танина квартира находилась на восьмом этаже «сталинского» дома на улице Чкалова – части Садового кольца, опоясывающего центральную часть Москвы. По пути Чантурия предупредил ее по телефону-автомату, что придет с друзьями. О цели визита он говорить не стал.
Приехали они в два ночи, промчавшись с ветерком по Москве, чтобы оторваться от возможного преследования, хотя ничего подозрительного так и не заметили. Таня уже все подготовила для вечеринки. Чантурия был не такой человек, чтобы по пустякам заглядывать к ней глубокой ночью, поэтому, не зная причины его внезапного приезда, она расстаралась. Ради этого она надела серую юбку и черный свитер из мягкой ангорской шерсти. Волосы ее были столь искусно уложены, что Мартин даже подумал, а не от парикмахерши ли она вернулась в столь поздний час.