Московские сумерки
Шрифт:
– А кто обучается в лагере?
– Обыкновенные курсанты. Террористы с Ближнего Востока.
– Иракцы?
– Возможно.
– Может ли на Ближнем Востоке открыться фронт с применением ядерного оружия?
– Вы же знаете, что фронт с применением чего угодно может открыться где угодно.
Мартин швырнул бумаги на стол и в раздумье покачал головой.
– Послушайте, Серго! Я должен доложить обо всем этом ЦРУ.
– Что?
– Мне эта проблема не по плечу. Я не в силах решить ее.
– Бенджамин,
Мартин сидел напротив, удрученно глядя на Серго.
– Подожди хоть, пока не получим доказательств, – напоследок предостерег Чантурия.
– Какие еще доказательства?
– Не знаю. Грузовик – скорее всего. Они переправляли плутоний на нем. Они же должны были как-то переоборудовать его, чтобы защитить водителя от облучения. Может, он все еще излучает радиоактивность – в общем, не знаю.
– Как же вы собираетесь разыскать один-единственный грузовик в Советском Союзе? Такая огромная страна!
– Мы знаем, кому он принадлежит. У них должны храниться путевые листы на каждую ездку машины. Не думаете ли вы, что мы позволяем водителям ездить где им вздумается и не отчитываться, а? Не волнуйтесь, мы разыщем путевой лист.
– А как скоро?
– Скоро. Верьте мне.
– 46 —
Среда, 7 июня 1989 года,
1 час 30 минут дня,
Лубянка
Около столика в кафетерии, за которым перекусывал Чантурия, остановился Белкин.
– Я недавно разговаривал с приятелем из Алма-Аты.
– Да?
Чантурия был один за столиком. Капитан Солодовник сидел подальше, через два столика, но в кафетерии было достаточно шумно, и можно было разговаривать, не боясь быть услышанными.
– Похоже, что у вас друзья по всему Советскому Союзу, Белкин. А что у вашего друга значится в пятом пункте анкеты?
В этом пункте всех анкет, заполняемых в Советском Союзе при приеме на работу, нужно указывать национальность.
– Звезда Давида – вас это настораживает? Мы одной национальности, о которой Советскому Союзу волноваться не приходится: у нас нет места, называемого родиной, ни малюсенькой территории, куда мы все можем съехаться и жить-поживать. Если нельзя уехать в Израиль, то мы неотделимы от Советского Союза. Вы это хотите услышать?
– Извините меня.
– Управление КГБ в Алма-Ате официально об этом и говорить не желает. Мой друг позвонил мне домой. Зарегистрированный владелец кооператива – группа водителей с хлопкоочистительной фабрики. Но мой друг считает, что всеми делами тайно заправляют люди, чьи имена слишком известны, чтобы светиться в регистрационном свидетельстве. Действительно важные персоны. От одних их имен голова кругом пойдет.
– Это не та ли фабрика, которой прежний секретарь компартии Казахстана пользовался как своей собственной?
– Прокурор обвиняет этого секретаря компартии в том, что он украл у государства товаров на пятьсот миллионов рублей.
– Неужто в самом деле? С большим размахом действовал, не так ли?
– Я бы так не сказал, – продолжал Белкин. – Чего тревожиться по поводу украденной у государства хлопковой фабрики, когда он был хозяином целой республики? Эти кооператоры намерены вообще приватизировать все государственные предприятия вполне законным путем.
– За исключением тех, которые фактически уже принадлежат им, но концы запрятаны в воду.
– В один прекрасный день все эти люди вылезут из своего подполья на свет божий, а народ будет опять лапу сосать.
– Ты настоящий коммунист, Сема.
– Русские евреи всегда были коммунистами. Спросите общество «Память». Спросите нашего полковника Соколова.
Чантурия сразу стал серьезным.
– А есть ли какие-то факты, что в этом кооперативе имеется местечко и для мафии? – спросил он.
– Фактов нет. Но предположить это можно. Закончив свои дела, Белкин опять заглянул к Чантурия. Не успел он и рта раскрыть, как Чантурия сказал:
– Извините меня за слова, сказанные в кафетерии за завтраком.
– Я против вас зла не держу, – ответил Белкин. – Вы человек неплохой, Серго Виссарионович. А то, что я сказал насчет «Памяти», остается в силе.
– Я знаю.
– Ну, а что касается этих гребаных иракцев, то настоящие коммунисты не должны иметь с ними никаких дел. Да, согласен, они – враги Соединенных Штатов, но они же и враги всех нас.
– Где сейчас грузовик?
– Где-то на пути из Омска в Москву.
– Почему из Омска?
– А он туда направился из Алма-Аты. Чантурия закусил кончик уса.
– Семипалатинск ведь находится по дороге из Алма-Аты в Омск?
– Да.
– В путевом листе указан Семипалатинск?
– Нет, не указан. Но что значат для грузовика несколько часов в пути? Вы не можете даже прикинуть дни его пробега, а спрашиваете про какие-то часы.
– А почему же он держит курс на Москву?
– Не знаю. Через Москву идут все дороги на Запад. Догадываюсь, что здесь он, вероятно, встретится с румынским трайлером, который поведет его дальше. Кто-то хочет облегчить ему путь в Румынию.