Московский бенефис
Шрифт:
Моя жизнь стоила гораздо меньше, но если бы я не знал, что, подчинившись требованию Тани, наверняка и с гарантией буду ликвидирован Чудо-юдом, то, может быть, и решился бы на такое дополнение.
— Танюша, — проникновенно пробормотал я, — вы совершенно правы. Мне надоело жить. Полная депрессия и отсутствие побудительных стимулов. Вы будете стрелять в лоб, в висок или в затылок? Как мне повернуться, чтобы вам было удобнее?
И тут мне подвернулась удача! Таня на секунду опешила и чуть-чуть растерялась. Все-таки слова, произнесенные нестандартно, имеют определенное влияние на женскую психику. На мужика этот прикол, вероятнее всего, не сработал бы. Но на Таню подействовало, и она не успела отреагировать…
У меня было две-три секунды — не больше.
О рыцарстве, снисхождении к слабому полу, подоночном своем поведении мне не думалось — времени не было. Только личная шкура — вот что меня всерьез волновало. И еще вертелась выбравшаяся из памяти капитана О'Брайена фраза: «Все надо делать вовремя!»
Не было в моем арсенале того нежного удара, которым Кармела меня погружала в беспамятство. Зато был довольно неинтеллигентный, но отработанный еще в детдомовские годы, когда я усердно занимался боксом, левый крюк. Был и правый, но мне нужно было обязательно свалить Кармелу на левый бок, чтоб успеть выдернуть пистолет у нее из-за пояса. Какое уж тут рыцарство, когда мне надо было опередить прыжок здоровенного кобеля с волчьими клыками!
Поэтому крюк вышел резкий и сильный. Кармелу снесло с ног как пушинку, я цапнул «дрель» и успел прикрыть свое горло согнутым локтем левой руки.
Мат, который выбила из моей глотки клыкастая пасть, был не столько отборный, сколько истошный, но, само собой, не благой. В голую руку, сжав ее тисками, с явным намерением перегрызть, впились крепкие, молодые зубы матерого двухлетнего пса. Кровушка тут же заструилась из раны, а уж больно было — не приведи Господь!
Наверно, эта зверюга ломанула бы мне одну, а то и две лучевых кости, если б я не сумел на какую-то секунду выдернуть из-под себя пистолет и нажать на спуск… Чпок! Глушитель на стволе съел грохот, а меня густо облило собачьей кровью. Хватка ослабла, кобелину удалось отшвырнуть, и он задергался в конвульсиях. На полу разливалась кровавая лужа, у меня с руки тоже капала кровь, рубаха на груди, доставшаяся в наследство от Будулая, из линяло-голубой стала бордовой… Мне еще повезло, что собачьи клыки не порвали вены, а обошлись чем-то помельче.
«Все надо делать вовремя!» — девиз капитана О'Брайена подгонял меня и заставлял не обращать внимания на руку.
Кармела лежала в нокауте. Этим мне не стоило гордиться, но нейтрализовать ее нужно было прежде, чем она очухается. Можно было пристрелить ее, но теперь уже я понимал, что она мне нужна живая.
Наручники, слава Богу, были у нее в кармане. Накинув один браслет на ее правую руку и защелкнув его, я оттащил Таню к лестнице и, просунув браслет между балясинами, застегнул его на левом запястье. Теперь пусть покрутится!
Ноги понесли меня наверх — это была команда РНС!
Да, все здесь было так, как ночью, когда я был там МЫСЛЕННО или в форме призрака — хрен его знает! Постель Кармела не застелила, тумбочка с ночником и выдвинутым ящиком стояла слева от кровати… Я глянул в ящик — там лежал перстень с вогнутым плюсом.
Наяву!!!
ПРОРЫВ
Начхать мне было на все трансцендентное. Я надел перстень на безымянный палец левой руки. Той самой, прокушенной, с кровоточащими ранками и синими кровоподтеками, с отпечатком овчарочьей пасти. Сумка Кармелы, ее скрипка в едином футляре с «винторезом» лежали в углу, около кресла.
В сумке мне нужно было только одно — коричневая тетрадь с адресами бывших сослуживцев покойного Степаныча. Я в тот момент не помнил, кому из трех достался вогнутый плюс, но знал, что перстни с минусами еще не у меня. Два перстня и два адреса, да еще и живая Кармела — это багаж, с которым можно кинуться в ноги Чудо-юду! Я бы на его месте не стал взрывать родного сына при таком раскладе… В сумке лежали автоматы, патроны, гранаты, консервы, мой запылившийся и мятый городской костюм с ботинками, какие-то Татьянины тряпки… Вот она, тетрадка!
Я сунул ее под рубаху. Но тут со двора послышался отчаянный лай собак. Они явно демонстрировали служебное рвение, но в данном случае это было мне на руку.
Стараясь не высвечиваться в окошке, я глянул со второго этажа на двор. «Ниссан-Патрол» снова торчал у ворот. Из него выходили уже немного другие мальчики, посолидней, и я с беспокойством отметил, что на них надеты ветровки. Вроде бы погода не шибко прохладная, даже жара намечается, а они под эти ветровки, похоже, кое-что припрятали. Алмаз и Толян, первый в двубортном пиджачке тыщ за 300, второй в зеленой робе самого засаленного вида и резиновых сапогах со следами поросячьего навоза, стояли у машины и беседовали. О чем — отсюда я толком разобрать ничего не мог, РНС на этот раз мой слух не усиливала.
Впрочем, и гость, и хозяин не собирались стоять у ворот, а намеревались войти во двор. Толян уже открывал створки. На сей раз «Ниссану» позволили въехать. Три собачки вели себя как-то не так. Они виновато поскуливали, даже как-то скорбно. Похоже, их чутье уже определило недочет в собачьем поголовье.
— Ну вы что? — обеспокоенно спросил Толян, приглядываясь к собакам. — В чем дело?
— Меня боятся, — усмехнулся Алмаз, — начальство чуют…
Они шли к крыльцу, и до меня мгновенно дошло: первое, что они увидят, будет Кармела, прикованная к лестнице. Если я буду дожидаться их здесь, на втором этаже, то дождусь собственной смерти. Ферма стоит на отшибе, в селе, кроме участкового, никаких сил правопорядка нет, телефон то ли работает, то ли нет, а потому палить ребята не постесняются. Я выдернул из сумки автомат, глянул для страховки в магазин. Было чем поработать, но их семеро. Толян явно обидится на меня за такое обращение с Кармелой. И потому мне придется делать все самому. В смысле убивать.
Автомат в руки, флажок — на АВТ, затвор назад… Патрон вылетел, значит, уже был в стволе. Может, последний? Не хотелось бы… Выщелкнул из гнезда магазин — на языке что-то есть, но много ли? Надавил на верхний патрон — утопился неглубоко. Во втором, привязанном патронами вниз, — под завязку. На первый случай хватит. Пару гранат зацепил рычагами за штаны.
Толян возился с ключами, крепко запирался, как видно. Не меньше трех замков открыл. Я уже ждал, улегшись за порогом двери, ведущей с лестницы на второй этаж. Я их увижу раньше, чем они меня.
Вошли. Толян, как хозяин, пропустил гостя вперед. Балясины немного сужали сектор обстрела, но мне хватило… Та-та-та-та! Очередь вышла оглушительной, какой-то чудовищно громкой, у меня даже слегка во рту посолонело, почти как тогда, когда я впервые стрелял из автомата перед присягой.
С пяти метров промазать я не мог, да и патронов не пожалел. Где-то с десяток пуль вылетело из ствола. Толяну досталось в голову — одна штука, Алмазу побольше — в голову и в живот. Алмаза отшвырнуло налево, Толяна — направо.