Московский Бродвей
Шрифт:
– Да, я понимаю… Но вы все-таки посмотрите, насколько Бородулин компетентен. Вы человек опытный, помогите ему. И если это возможно, проработайте вариант перепоручения дела другому следователю, который более искушен в делах такого рода, то есть чисто криминальных. А до тех пор, Константин Дмитриевич, я лично попрошу вас контролировать ход следствия. Понимаете? Я прошу вас курировать каждое, буквально каждое действие Бородулина. Отодвиньте несрочные дела. Мы должны показать, что Генеральная прокуратура способна расследовать преступления и в короткие сроки.
Положив трубку, Меркулов задумался. Итак, почти заурядное дело о нападении на Симеонова за вчерашний день приобрело совсем другую окраску. Теперь это выглядело просто как планомерные покушения на популярных эстрадных звезд. И разумеется, это не могло не вызвать интереса в самых высоких сферах, куда Консон и Разина были вхожи и раньше и сейчас. Не будь звонка Дейнекина, все встало бы на свои места. Но после такого странного и навязчивого предложения Меркулов насторожился. Уж кому-кому, а ему, старому и опытному прокурорскому работнику, было известно, что просто так, на пустом месте или из желания услужить, такие предложения не делаются. Органы внутренних дел и прокуратуры были всегда на ножах, поскольку милиция часто скрывала преступления, а прокуратура постоянно указывала на эти грубые нарушения закона. Милицейское ведомство испытывало неприязнь к прокуратуре из-за ее надзора над милицией. Меркулов пока не понимал, почему всеми этими делами так заинтересовался начальник столичного управления внутренних дел.
– Константин Дмитриевич, – донесся из селектора голос секретарши, – тут Бородулин.
– Зови.
В кабинет вошел следователь Бородулин с несколькими папками в руках. Меркулов жестом пригласил его сесть.
– Валерий Иванович, нужно срочно составить справку по делам о нападениях на эстрадных звезд…
– Справку? Кому?
– Для предоставления генеральному прокурору. Я ее составлю сам, дайте мне материалы дел.
– Хорошо. Я тут составил рапорт о желательности объединения этих дел в одно.
– Вы считаете, для этого достаточно оснований?
Бородулин кивнул и протянул Меркулову свой рапорт. Тот мельком просмотрел содержание:
– Значит, судя по словам задержанных по второму и третьему эпизодам, их действия направлялись непосредственно Анжеликой Раззаевой?
– Выходит, так.
– А она на допросе все отрицает?
– Да, отрицает.
– Ага. – Меркулов снова углубился в чтение рапорта Бородулина. – А как сама Анжелика объясняет наличие отпечатков пальцев на денежных купюрах, которыми, по словам Красина и Сафина, она с ними расплачивалась?
– Очень просто, но крайне неубедительно, – хихикнул Бородулин, – Анжелика Раззаева говорит, что иногда раздавала деньги своим поклонникам. И поэтому могла дать и преступникам.
– Хм… Дествительно малоубедительно… Ведь давать можно мелочь, не крупные же купюры она жертвовала каждому встречному?
– В том-то и дело, – улыбнулся Бородулин. – Я ей, конечно, задавал этот вопрос. А Раззаева утверждает, что раздавала поклонникам довольно
– Интересно… Выходит, быть поклонником Анжелики очень даже выгодно…
– Да! – хохотнул Бородулин в ответ на шутку начальника.
– Ясно… А какие купюры были найдены у Красина и Сафина?
– У Сафина десятидолларовая, а у Красина пятидолларовая.
– А в общей сложности какие суммы она им платила? Что по этому поводу говорят задержанные?
– И тому и другому – по тысяче долларов.
– У них нашли какие-нибудь деньги во время обыска?
– Да, конечно.
– Какие суммы?
– Восемьсот пятьдесят долларов у Сафина и девятьсот двадцать – у Красина.
– А отпечатки пальцев нашли только на одной из купюр.
– Да, но мне кажется, этого достаточно. Не могут отпечатки быть на всех купюрах. Ведь наверняка деньги были в пачках, и не сама Анжелика пересчитывала купюры. Тем более сейчас это делают только машины. Значит, отпечатки могли остаться только на верхней и нижней купюрах.
– Да… И то если они не запечатаны в банковскую упаковку. Вы обратили внимание на этот момент?
– Конечно. Задержанные утверждают, что пачки были просто перетянуты резиночками. А местоположение отпечатков говорит о том, что это было именно так.
– Что там еще? – потер подбородок Меркулов.
– Я тут начал составлять постановление о взятии подозреваемой Анжелики Раззаевой под стражу.
Меркулов постучал пальцами по столу:
– Вы считаете, что это необходимо? Может, ограничимся подпиской о невыезде? Не забывайте, что Раззаева тоже очень популярная певица и если мы посадим ее в СИЗО, то обязательно начнутся протесты, разные спекуляции в средствах массовой информации…
– Да, но тяжесть инкриминируемой статьи, – возразил Бородулин, – предполагает соответствующую меру пресечения. Кроме того, это дело не простое, затронуты очень известные личности. Кроме того, а вдруг она скроется? Люди искусства, знаете ли, сегодня здесь, а завтра там. А если уедет за границу, потом ищи ветра в поле…
Прямо перед тем как Бородулин вышел из своего кабинета, чтобы явиться по вызову Меркулова, ему позвонил Дейнекин и посоветовал добиваться ареста в качестве меры пресечения. Бородулин всеми силами пытался доказать Меркулову, что Анжелику следует взять под стражу…
– И потом, – продолжал следователь, – главное – показать нашу решимость бороться с преступниками. А в случае чего можно и снова изменить меру пресечения. Но общество уже будет иметь в виду, что прокуратура не дремлет… Все-таки Консон и Разина – это национальная гордость. Можно сказать, честь нации…
Меркулов с сомнением смотрел на Бородулина и думал, что сегодня он уже слышал подобную высокопарную речь… И причем по тому же поводу. Константин Дмитриевич был реалистом до мозга костей и не верил, что одни и те же слова могут возникнуть в головах двух разных людей одновременно. Что-то тут было не так… Какая-то фальшь… Если не больше…