Московский лабиринт Минотавра
Шрифт:
– Длань Господня над вами простерта, - пошутила Феодора.
– Выходит, так! Когда мы уезжали, я ту черноглазую девушку отыскал, попрощался с ней. Она долго на меня смотрела. «Странная у тебя судьба, - сказала печально.
– Не могу понять, что я вижу, руку смерти или руку любви? Как будто они обе к тебе тянутся! Ладно, прощай, не поминай лихом». Вот какие слова она сказала.
Феодоре стало неуютно. Она вспомнила свое желание отделаться от свекра, как мечтала, чтобы сразил его скорый и неизлечимый недуг. Может, это ее
– Я согласна!
– выпалила невестка, заглушая нахлынувшее волнение.
– Давайте выпьем вместе за ваше здоровье и долгую жизнь.
– Тогда завтра к трем пополудни приезжайте в Москву, к бывшему Симонову монастырю. Знаете, где это?
– Найду.
Ни Петр Данилович, ни Феодора ни словом не обмолвились о Владимире. Само собой подразумевалось, что он не должен знать об их встрече. Оба, не сговариваясь, решили молчать.
«Присмотрюсь, каков он, - подумала Феодора после того, как положила трубку.
– Попробую нащупать его слабые места. Они есть у каждого человека! Даже у неуязвимого Ахиллеса нашлось роковое местечко, куда нанесла свой неотвратимый удар смерть».
Мысль о том, что она станет полновластной хозяйкой огромного состояния, впервые не принесла Феодоре обычной радости. Неизвестно, как поведет себя Владимир. Может, и от него потребуется избавиться? Развод был бы неплохим вариантом, если она получит значительную часть наследства. А вообще, зачем ей столько денег? Что она будет с ними делать?
Феодора прошла в библиотеку: ее интересовало имя Петр. Древнегреческое слово «петра» означало скала, утес, каменная глыба.
– Хорошенькое дельце!
– пробормотала госпожа Корнеева.
– Намек ясен. Нашла коса на камень!
Глава 11
– «По велению великого князя Ивана Васильевича Петр Фрязин построил две отводные стрельницы, или тайники, и многие палаты и пути к оным с перемычками по подземелью, на основаниях каменных водные течи, аки реки, текущие через весь Кремль, город осадного ради сидения», - процитировала Люся Уварова. И добавила: - Крешкина летопись.
– Что-что?
– не понял Смирнов.
Люся сидела на переднем сиденье его автомобиля, они как раз подъезжали к территории завода «Динамо».
– Крешкина летопись, - повторила она.
– Источник, откуда я взяла цитату.
– Вы летописи наизусть знаете?
– удивился сыщик.
– Нет, конечно. Просто Олег так часто повторял некоторые отрывки, что поневоле запомнила. Знаете, у московских подземелий одна из самых темных историй. Есть тщательно оберегаемые тайны, и эта относится к их числу.
– Князь Иван Васильевич - Иван Грозный?
– Наверное, - улыбнулась Люся.
–
– Копайте глубже!
– рассмеялся Всеслав.
– Девиз мне подходит!
Уварова немного оживилась, охотно поддерживала разговор, шутила.
– Давайте оставим машину здесь, - предложила она, увидев детскую площадку.
Они вышли под мелко моросящий дождь. Тротуары и газоны были покрыты ковром из опавшей листвы.
– Олег дважды приводил меня сюда. А теперь его нет…
– Вы заранее договаривались о встрече?
– насторожился Смирнов.
Неужели «таинственный незнакомец», с которым Хованин собирался увидеться двенадцатого сентября прошлого года у Симонова монастыря, - это Люся? Было бы обидно!
– Олег предпочитал экспромты заранее спланированным действиям, - подумав, сказала девушка.
– Он жил порывами, не любил оставлять «зарубки» и поступал под влиянием сиюминутных импульсов.
– Зарубки? Что это?
– Фиксирование себя, своих мыслей, составление программ и расписаний. Даже фотографии он называл ненужными отпечатками на лице времени. Когда ему приходила в голову идея куда-нибудь пойти, он звонил или приезжал, если у меня получалось, мы отправлялись туда вместе. За город, например, на прогулку по реке, в кафе или в клуб «Ахеронт». Если я была занята, Олег не обижался.
– Так же спонтанно вы попали и в Симонов монастырь?
– уточнил сыщик.
– Кажется, да. Это было… весной. Да! Цвели деревья…
– А второй раз?
– Той же весной. Только чуть позже, в конце мая. Я слишком легко оделась, и он дал мне свою куртку.
– Вы точно помните? Может быть, стояла осень?
Уварова подняла на него большие грустные глаза.
– Не-е-ет, мы приходили сюда весной! Я не могу похвастаться, что мужчины проявляют ко мне интерес. Олег был единственным, кто приглашал меня на прогулки. Эти редкие часы, проведенные с ним, я запомнила хорошо. Он умел рассказывать о Москве, о ее прошлом, как о живом существе. Знаете, как он называл городские подземелья? Утробой, которая вынашивает адские плоды.
– Мрачные внутренности большого города, - усмехнулся Смирнов.
– Клоаки и трубы, где обитают гномы, оборотни и призраки! Где знаки каббалы красуются на стенах старых тоннелей, а под сырыми сводами этой преисподней творят свои черные дела служители сатаны!
Люся приложила ладони к горящим щекам.
– Не понимаю, вы иронизируете или говорите серьезно?
– наивно спросила она.
– Я и сам не знаю! А зачем Хованин приводил вас сюда?
Девушка пожала узкими плечами, ее волосы покрылись мелкими каплями дождя. Сыщик раскрыл над ней предусмотрительно захваченный с собой зонт.