Московский лабиринт Минотавра
Шрифт:
Молодой муж по утрам иногда уделял время физическим упражнениям, прогулке, а потом долго стоял под душем, затем облачался в легкий спортивный костюм и уединялся. И к обеду, и к ужину он выходил в той же спортивной одежде. Его, казалось, ничто не интересовало.
«Странные перемены!» - думала Феодора. Ее повергало в уныние не столько невнимание Владимира, сколько несоответствие жизни в браке с тем, чего она ожидала.
Несколько раз они выезжали вместе на светские вечеринки, чтобы, главным образом, дразнить публику. Владимир становился нежным до тошноты, предупреждал каждый каприз
Феодора чувствовала себя чужой этим людям, она подыгрывала Владимиру, наслаждаясь их презрительным недоумением, их высокомерной завистью, ибо, как выяснилось, бывает и такой вид сего малопочтенного чувства.
– Спектакль удался!
– говорил Владимир, расплываясь от удовольствия, и целовал ей ручки на глазах изумленных девиц на выданье.
– Ты выхватила у них из-под носа лакомый кусочек, милая. Это не каждому удается! Их пленительная юная внешность обманчива: на самом деле под оперением голубок скрываются беспощадные когти стервятниц.
Сарказм Владимира, его циничные замечания коробили Феодору, но она привыкла скрывать свои эмоции. Маска греческой богини или минойской принцессы - кому как нравится - прочно приросла к ее лицу.
Домой в Рябинки супруги Корнеевы возвращались в тягостном молчании. Реплики водителя разряжали царящее в салоне напряжение. И новый день как две капли воды повторял старый, словно и не было никакой поездки, никаких сладких речей мужа, нарочитого ухаживания, приторных ласк напоказ.
«Зачем ему все это?» - спрашивала себя Феодора и не находила ответа.
Богатые развлекаются по-своему, их улыбки и слезы порой приобретают мертвый блеск золота. И лишь немногим дано пройти через это испытание без потерь.
Жизнь в замкнутом мирке поместья начала оказывать на Феодору нездоровое влияние. Временами ей казалось, что в доме обитает кто-то незримый и опасный.
Охранник и водитель оказались на редкость неразговорчивыми. Они общались преимущественно с хозяином, он отдавал им распоряжения и улаживал возникающие проблемы. Феодора могла попросить шофера Илью отвезти ее в город или по другим делам, а с охранником она только здоровалась, когда им приходилось сталкиваться. Матильда скользила по комнатам, как тень, молчаливая и сосредоточенная, стараясь не попадаться на глаза хозяйке.
Однажды, проводив мужа на прогулку по лесу, госпожа Корнеева решила обследовать дом. А нет ли здесь неприметных дверок, ведущих в укрытые для посторонних глаз помещения, или потайных лестниц? Подозрительных дверей она не обнаружила, но некоторые оказались просто запертыми на ключ. Феодора посетовала на собственную непредусмотрительность - ведь, как хозяйка, она давно могла потребовать у Матильды набор ключей для личного пользования.
Ломиться в закрытые двери госпожа Корнеева сочла неуместным и решила подумать, как ей стать обладательницей ключей, не роняя своего достоинства.
Глава 10
Смирнова разбудил ранний звонок Эдика.
– Секундочку, я еще не проснулся, - он зевнул.
– Погоди… как ты сказал? Нана тебе позвонила?
– Не Нана! Кто-то другой. Голос был мужской, приглушенный, без всяких интонаций. Он заявил, что смерть Олега - предупреждение мне, чтобы я держал язык за зубами.
– Все-таки это убийство, - пробормотал сыщик.
– Я не ошибся.
– К сожалению, ты оказался прав: выходит, авария была подстроена.
– А о чем ты должен молчать?
– Я сам толком не понял, - признался взволнованный Проскуров.
– Наверное, они откуда-то пронюхали, что я обратился к тебе. Или просто пугают.
– Кто «они»?
– Если бы я знал! Думаю, люди, похитившие Нану.
– Так ее похитили?
– Куда же она, по-твоему, делась?!
– взорвался Эдик.
– Что ты дурака валяешь? Неужели сомневаешься?
– Сомневаться и проверять все без исключения факты меня заставляет моя профессия. То, что твою жену похитили, - лишь одно из предположений. Она могла уйти сама, или… ее уже нет в живых. Будь же мужчиной, в конце концов! Я не собираюсь обращаться с тобой, как с чувствительной барышней, которая вот-вот хлопнется в обморок.
– Нана… мертва?
– выдохнул Проскуров.
– Не-е-ет… не может быть! Зачем ее убивать? Кому она мешала? Никто мне не звонил, не предъявлял никаких требований.
– Вот позвонили же.
– Это совсем не то!
Смирнов решил не спорить.
– Ладно, что тебе еще сказали?
– нарочито спокойно спросил он.
– Ну… сказали, чтобы я сидел тихо, не рыпался. Дескать, не только мотоциклы ломаются в неподходящий момент, но и машины тоже, даже такие надежные, как «Ауди». Ты понимаешь? Мне угрожают!
– Понимаю, только не все.
– Нана оставила сумочку… ей удалось забросить ее под диван, чтобы… чтобы я догадался: она не по своей воле покидает квартиру. А теперь мне звонят и требуют прекратить поиски! Ради этого они убили Олега, чтобы показать, насколько серьезны их намерения.
– Не проще ли им было убить тебя?
– резонно заметил Всеслав.
– Тогда бы ты точно перестал представлять для них опасность.
На том конце связи повисла долгая, напряженная пауза.
– Похоже, я запутался, - угрюмо пробормотал Эдуард.
– Выходит, я им нужен? Они хотят получить выкуп, а покойник уже не заплатит.
«Или ты сам убил Нану и Олега, - неожиданно подумал Смирнов. Ева успела посеять семена подозрений в его уме.
– И пытаешься водить меня за нос. Выдумываешь телефонные звонки и прочие глупости! Зачем кому-то убивать Хованина, чтобы закрыть рот его брату, когда проще и надежнее убить самого Проскурова? Смерть гарантирует молчание».
– Но ведь тебе не ставят условий, - сказал он вслух.
– Не требуют каких-то действий, денег. Если ты нужен, то кому и зачем?
– Это хуже всего! Я не понимаю…