Московский лабиринт. Дилогия
Шрифт:
Пальцы охранника метнулась к подмышечной кобуре.
Неправильный выбор, мальчик!…
Он упал и зарычал от боли, левой рукой зажимая рану чуть выше наколенника. Его правая рука – уже не действует. Первым выстрелом я попала в налокотник. Минут десять контузии – обеспечено.
Удерживая охранника на прицеле, я прислонила Алана к стене. Ласково предупредила «железобетонного»:
– Видишь какие большие дырки умеет делать эта игрушка? Дернешься – следующая будет у тебя в голове.
Отобрала у него «стечкин» и шокер и, поигрывая
– Мальчик, где же твои друзья?
– Когда надо, друзья – рядом, – ответили откуда-то из-за моей спины. Рывком обернулась. Нет, я не испугалась. Я могла бы узнать этот голос среди тысяч голосов.
В дверях служебного хода – коренастая, будто из камня высеченная фигура. Седой ёжик волос. Морщины у век собрались в такую родную паутинку. И оттуда, из глубины – внимательные зрачки…
Михалыч. Мой Михалыч. Старик.
– Здравствуй, Таня.
– Здравствуй…
Это он, конечно, он! Живой и здоровый. Броситься к нему, обнять… Но что-то останавливало. Что-то в его глазах… Какое-то отчуждение между нами.
– Почему ты привела этих людей, Таня? – спросил он очень спокойно.
– Они – друзья.
– Неправда. Это неправда.
Знакомой пружинистой походкой Старик шагнул к осевшему на пол американцу и я вскинула пистолет:
– Не смей!
Я будто кожей чувствовала исходившую от Старика опасность. Он – чужой! Совсем чужой.
– Ты ведь не выстрелишь в меня, Таня, – краешками губ улыбнулся Михалыч и сделал ещё один шаг.
– Убей его! – глухо забормотал Алан, – Убей! Помнишь, я говорил тебе про того, кто всех предал? Это – он!
– Ложь, – покачал головой Старик.
– И та история с трибуналом, – продолжал американец, пытаясь отползти от Михалыча, – Всё было задумано, чтобы одурачить. Инсценировать побег по дороге в Питер. И продолжить игру. Поэтому я так спешил, Таня. Я знал, что он может раньше нас выйти на физиков…
– Он лжет, – вздохнул Старик, – Никакой инсценировки. Мне действительно удалось бежать.
– Убей его, Таня! Убей! – повторил Алан, – Не слушай. Он умеет заговаривать зубы! Они не допустят, чтобы мой доклад ушел в Вашингтон… Спецоперация. Меня ликвидируют, а всё спишут на Подполье!
Михалыч насмешливо покачал головой. Совсем как прежний… Мой Михалыч. Если бы тогда, в ночном Курске, ты не подобрал избитую до беспамятства, тощую девчонку с простреленными ногами, не пришлось бы сейчас удерживать на курке дрожащий палец… Всё окончилось бы намного раньше. Скорее всего, в ту самую ночь. Два месяца провалялась и тебе удалось-таки меня выходить…
Но это где-то там в прежней жизни. Палец на спусковом крючке деревенеет. «Ты должна его убить»– неумолчным гудением отзывается внутри каждая фраза Алана. «Должна, должна…»
Я и сама знаю, что должна. Я знаю, что Михалыч – враг… Вот только откуда я знаю? Откуда подкатывающий к горлу комок страха и ненависти?
Мой это страх…
И тогда я спускаю курок. Пистолет вздрагивает, но выстрелов я уже не слышу.
Бабочки… Миллионы бабочек… Пёстрые разноцветные крылышки… Словно ласковые, необжигающие языки пламени… Так легко падать в это пламя… Так спокойно…
Глава 5
– Таня!..
Тяжело поднимать веки…
– Таня!..
Михалыч склонился надо мной. На лице – тревога.
Я пробормотала:
– Со мной в порядке…
Но главное, что всё порядке с ним. Я чуть приподнялась и разглядела за спиной Старика, на пороге «рума» номер четыре, неподвижное тело Фёдора. Компьютерная дурь сказалась на помощнике Алана слабее. Ему удалось не только самостоятельно добраться до дверей, но и извлечь непослушными пальцами керамический пистолет.
Сколько же я провалялась в «отключке»? Наверно, всего несколько мгновений. Красная лужа рядом с головой Фёдора была еще маленькая, но с каждой секундой она расползалась… Я всадила в него не меньше половины обоймы.
– Прости меня, Михалыч…
Старик чуть улыбнулся:
– Не за что… Дай-ка сюда эту погремушку… – осторожно высвободил «стечкин» охранника из моей левой руки. С удовольствием бы ему помогла, но задеревеневшие пальцы еще не очень слушались. Я заметила, что рукоятка моего «керамика» уже торчит из кармана Михалыча. Всё правильно. Хотя чужого страха и ненависти внутри я больше не чувствовала, оружие лучше убрать от меня подальше. До полного прояснения мозгов.
Я взглянула на охранника и прикусила губу. Кое-что я успела-таки натворить. Казавшийся таким крепким парень, «вырубился» от потери крови.
– Михалыч! Его надо перевязать.
Старик кивнул и подошел к охраннику. Осторожно тронул его щеку:
– Игорёк, ты как?
Почему Старик медлит? В кафе обязательно должен быть медицинский комплект. А кровь можно остановить обыкновенным жгутом…
Чёрт, совсем забыла!
– Где американец? – попыталась встать. Не смогла, голова закружилась, в висках запульсировало. Я прислонилась спиной к стене, осторожно повернулась и наконец-то увидела.
Алан молча корчился и выгибался на полу у дверей, пытаясь достать рукоятку электронного замка. Он все еще не владел своим телом и был беспомощнее младенца… Во мне шевельнулось странное чувство жалости, смешанной с отвращением.
Михалыч вскинул «стечкин». Короткая очередь ушла в обивку вестибюля. Только одна пуля угодила в затылок Алана. Но даже этой одной – более, чем достаточно.
– Зачем? – вскрикнула я.
– Так надо, Таня…
Я отвернулась. Наверное, он знает то, чего не знаю я…