Московский лабиринт. Дилогия
Шрифт:
«Эйнштейн» повернулся в мою сторону:
– Фродо, где ты откопала этих сладкоголосых сирен?
Я уже успела поменять тело и торопливо оправила на себе цветастое «мини». Глупость, конечно, так заботиться о внешности.
– Они – друзья, Дьяболо.
Вот и пришло время для тяжелого разговора.
– Случилась худшее… Михалыч… В общем, его арестовали. Взяли ещё многих наших. Мне самой едва удалось выбраться, – кивнула в сторону гостей, – Они помогли.
«Эйнштейн» замер и долго, неотрывно смотрел, будто хотел под виртуальной маской разглядеть моё настоящее лицо. Я не отвела глаз.
– Помогли,
– Да. Помогли. Можешь, прийти в четвертый «рум» и увидеть сам. Это действительно я. И со мной всё в порядке. Меня не пытали, не накачивали наркотиками…
Он молча встал. Потянулся:
– Искупаться, что ли… Скучно тут у вас.
– Неужели ты сам не чувствуешь, что я говорю правду? – вырвалось у меня в отчаянии, – «Охранка» поставит на уши всю Москву… Лаборатория – это не иголка, её не спрячешь, не унесешь в кармане. Рано или поздно они найдут вас… А эти люди готовы помочь.
– Фродо, – усмехнулся «Эйнштейн», – Одевай полный костюм и айда купаться…
– Молодой человек, ваше недоверие – законно, – голос Алана был совершенно спокоен, – Но рассуждайте логически. Если бы мы готовили для вас ловушку, зачем начинать беседу с рассказа о провале? Уж поверьте, ложь бывает такой разнообразной. А правда – одна. Хотя для нашей встречи она, вероятно, и не слишком подходяща.
Дьяболо опять взглянул на меня, покачал головой и с размаху плюхнулся в кресло:
– Ладно. Какой-то резон в этом есть. Излагайте… Только без «трэша» – чего вы можете и чего хотите?
– Буду краток… – согласился Алан.
Иногда физик прерывал американца вопросами.
Похоже, нам удалось-таки перебороть его недоверие. Радоваться надо, но где-то в подсознании я чувствовала смутный холодок. Что-то было не так. Сама не знаю, что.
Может, эта непонятная ухмылка Дьяболо, когда я рассказала про Михалыча?
Снова в памяти всплыла загадочная осведомленность нарисованного Коляна, теперь уже не казавшаяся безобидным пустяком.
Я оглянулась по сторонам. Ветерок с океана то крепчал, то растворялся до неощутимого дуновения. Но небо по-прежнему ясное. Всё вокруг дышало тропической безмятежностью. И от этого обволакивающего, словно паутина, спокойствия моя тревога только усиливалась.
Какая-то странность в окружающем не давала покоя.
Я вдруг поняла. Бабочки.
Крупные, яркие – они прилетали со стороны океана и кружились над нашей террасой. Там откуда они летели не было и намека на остров, лишь зеленовато-бирюзовая гладь воды. Совсем рядом начиналась густая роща, я чувствовала, как пахнут её цветы, но бабочки туда не спешили. Они порхали над нами, садились на перила веранды и с каждой минутой их становилось больше.
Может, это специально так задумано пространственными дизайнерами? Для пущей тропической экзотичности?
Я встала, подошла к экрану терминала и выбрала опцию «Красная площадь».
Мир вокруг колыхнулся и на месте пальм выросла нарядная громадина Василия Блаженного, в реальном мире уже три года как уничтоженная прямым попаданием ракеты. Мрамор террасы превратился в булыжник площади. Бесследно растворился запах моря… Я повернула голову.
Бабочки никуда не исчезли.
– Алан!… – предостерегающе вскрикнула
Я закрыла глаза и обхватила голову, срывая с себя шлем. Руки – будто чужие, я почти не чувствовала пальцев… Отбросила шлем в сторону и безвольно откинулась в кресле.
Потом вспомнила: Алан и Фёдор.
Они были неподвижны и на экранах их терминалов бушевала всё та же пестрая тьма… Нет! Я отвернулась и закрыла лицо ладонями. Слегка полегчало.
Клавиш «power» здесь нет – терминалы включаются и выключаются с центрального пульта. Стараясь не смотреть на экраны, я сорвала с Алана и его напарника шлемы и развернула обоих спиной к терминалам. Это мало помогло. Застывшие взгляды уставились куда-то сквозь меня, в пустоту…
– Алан! – вскрикнула я, склоняясь над его лицом. Бесполезно. Глаза оставались тусклыми и незрячими, словно два куска стекла. Я ударила его по щекам, потом налила холодного пива в высокий стакан и плеснула в лицо.
Он слабо заморгал.
– Алан! Очнись!
– Где… мы? – спросил, едва ворочая языком.
Ну наконец!
– Алан! Мы в ловушке! Кто-то узнал о нашей встрече!
– Кто? – непонимающе выдавил он. И начал медленно стаскивать с себя вирт-перчатки.
Нельзя дожидаться окончательного прояснения его мозгов. По логике событий, вот-вот должна появиться группа захвата. Счёт – на секунды. Я закинула его руку себе на плечо и выдернула-таки американца из кресла. Стоять он вроде мог, а вот идти – не очень. Ноги заплетались, словно у пьяного. Кое-как я доволокла его до дверей и оглянулась на Фёдора. Тот всё еще без сознания. Придётся оставить. Двоих я не дотащу до машины.
Я вставила кредитную карточку Алана в кодирующее устройство. Замок сработал и мы выбрались из комнаты. В вестибюльчике пока пусто. Может повезет проскочить?
Не повезло.
Дверь, что вела из бара, отъехала в сторону и пропустила в вестибюльчик того самого дежурившего на входе «железобетонного» охранника. Потом металлическая плита встала на место.
– Неужели вашему другу не понравилось? У вас еще масса оплаченного времени, – улыбнулся охранник, поигрывая шокером.
Впрочем, улыбка была слегка напряженная. Он действительно один? На СОК это не похоже.
«Железобетонный» не спеша шагнул ко мне. Сейчас он даже без шлема. Ну, да. Чего бояться какой-то девчонки и её накачанного компьютерной «дурью» спутника. Оружия-то у нас нет. Он сам отобрал его ещё на входе.
Не отпуская американца, я извлекла из под своей легонькой курточки небольшую вещицу. Глаза охранника округлились. Керамический пистолет – удобная штука. Ни грамма металла. Ни один сканнер его не обнаружит. Единственный недостаток – цена. В аккурат, два восьмисотых мерседеса. Когда Алан вручал мне пистолет, очень просил не потерять.