Московский процесс (Часть 1)
Шрифт:
В этих обстоятельствах предлагается действовать следующим образом:
— На обращение устроителей «семинара» в Исполком Моссовета насчет аренды помещения дать отрицательный ответ, пояснив, что впредь до разработки соответствующего законодательства действует положение Исполкома Моссовета от 11 августа 1967 г., принятое в интересах обеспечения государственного и общественного порядка, в котором, в частности предусматривается обязательство соблюдать Конституцию СССР, другие законодательные акты. К тому же «пресс-клуб „Гласность“» не зарегистрирован официально, и непонятно, по какому праву он претендует на организацию международных мероприятий. Можно полагать, что при отказе от аренды помещения «семинар» будет собран на частных квартирах, однако пропагандистский эффект в этом случае будет значительно снижен;
— Аналогичную мотивировку следует применить при отказе в выдаче виз тем иностранным гражданам, которые запросятся
— Учитывая, что одна из главных целей устроителей «семинара» состоит в том, чтобы спровоцировать скандал, воздержаться на данном этапе от мер пресечения в их отношении;
— Если устроители не примут во внимание решение Моссовета, дать им предупреждение по линии Прокуратуры о противоправности приготавливаемого мероприятия.
Вместе с тем возникает вопрос не только об административных, но и политических методах нейтрализации деятельности подобных антиобщественных элементов. Как показывает первый опыт действий в условиях демократизации, наиболее перспективной оказывается кропотливая индивидуальная работа, проводимая советскими, партийными и общественными организациями, в том числе по месту жительства, с применением в случае необходимости дифференцированного подхода, разоблачением в средствах массовой информации подлинного лица этих «правозащитников».
Что же изменилось? Тот же Яковлев, тот же КГБ, те же «меры», тот же произвол. Только теперь симпатии мира не на нашей стороне, не наша гласность теперь побеждает. Никто не хочет видеть, что торжествует не демократия, а «демократизация», не рынок, а «рыночный социализм». Даже Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган. Западная пресса взахлеб пишет обо всех этих чекистских «фронтах» и прочих «общественных организациях», их западные «коллеги» спешат установить с ними деловые контакты, а западные фонды снабдить их техникой и средствами. Спорить, объяснять бесполезно: на тебя смотрят как на самозванца, на мошенника, стремящегося из своекорыстных соображений отобрать средства у достойных людей, в отличие от тебя борющихся с «консерваторами» у себя дома за демократию. А ты кто такой? Что ты здесь, на Западе, делаешь?
Да и что им объяснять? Что горбачевская «глазность унд перестройка» гигантское «оперативно-чекистское мероприятие»? Что все эти «фронты» чекистские игры? В лучшем случае, на тебя посмотрят, как на сумасшедшего: ведь «даже Рейган и Тэтчер» так не считают. Ведь «сам Сахаров» поддерживает Горбачева…
И что ты им ответишь? Что эта игра на то и рассчитана? Что ее цель не дать сформироваться действительно независимым общественным силам? Да ведь западный истеблишмент это вполне устраивает: как раз «независимых» он больше всего и боится. Оттого диссиденты никогда и не получили реальной поддержки Запада ни до, ни во время, ни после перестройки:
— Вы неконтролируемы, — говорили мне вполне откровенно те, от кого такая поддержка зависела. Чем не трогательное единодушие западного истеблишмента и политбюро: всем им хотелось «контролируемой революции», оттого и наплодили они марионеточных «революционеров».
Конечно, горбачевское политбюро отлично все это понимало. Для того-то и создавали они свои «общественные организации», чтобы нас «нейтрализовать». Вот и в связи с «семинаром по правам человека» они постановляют в числе прочих мер:
МГК КПСС (т. Карабасову Ю.С.) совместно с Комиссией международного сотрудничества по гуманитарным проблемам и правам человека при Советском комитете за европейскую безопасность и сотрудничество (т. Бурлацкому Ф.М.) вести с привлечением партийных, комсомольских, советских и других организаций систематическую работу по централизации деятельности антиобщественных группировок типа «пресс-клуба „Гласность“», включая разоблачение подлинного лица этих «правозащитников» в средствах массовой информации.
Для того и создавались эти «Комиссия» и «Комитет» во главе с партийным «либералом» Бурлацким, чтобы уж никакая «хельсинская» деятельность из-под контроля не вышла.
В соответствии с принятым решением осуществлены меры по противодействию реализации антиобщественными элементами поддержанного империалистическими спецслужбами и зарубежными подрывными центрами замысла о проведении провокационной акции — так называемого «семинара независимых общественных организаций — участниц хельсинского процесса по гуманитарным вопросам» и создании на его основе постоянного органа контроля за соблюдением прав человека в СССР, — гордо сообщали в ЦК об успешно проделанном работе главные организаторы перестройки Яковлев, Шеварднадзе, Чебриков, Добрынин и др. — В целях локализации этой политической провокации в Москву не были допущены представители ряда зарубежных антисоветских формирований, проживающие на Западе отщепенцы из числа бывших советских граждан, члены польской «Солидарности», группы «Мир и права человека» (ГДР), а также инспираторы националистических и иных антиобщественных проявлений Айрикян (Армения), Черновол, (…) Горынь, Гель (Украина), Садунайте (Литва) и некоторые другие.
Принятые меры позволили в определенной степени сузить круг участников так называемого «семинара», не допустить организационного объединения враждебно настроенных лиц с антисоциалистическими элементами в других соцстранах и сорвать попытку создания постоянно действующего центра в Советском Союзе. Не получив разрешения на использование государственных помещений для проведения семинара, провокаторы разошлись по частным квартирам и образовали секции… Возглавляли их Тимофеев, Григорьянц, Богораз-Брухман, Ковалев, Гамсахурдиа, Огородников и другие, в прошлом судимые за антисоветскую деятельность, лица. В целом, им удалось втянуть в провокационную акцию около 150 советских граждан (в том числе свыше 40 человек из 30 других городов страны). Большинство из них, как установлено, ранее принимали участие в противоправной деятельности, за что привлекались к уголовной ответственности, поддерживали и поддерживают контакты с зарубежными подрывными организациями.
И что же эти криминальные люди, враги прогресса, говорили? Почему нельзя было даже в условиях горбачевской гласности дать им провести свой семинар? Быть может, они поддерживали «консерваторов», выступали против демократизации?
Сборища на частных квартирах имели антисоветскую направленность. Так, например, Тимофеев («пресс-клуб „Гласность“») в своем выступлении подчеркнул: «Семинар должен показать мировой общественности наличие в СССР большого числа людей, недовольных социалистическим строем…» Крочик («группа доверия») призвал к созданию в стране «свободных профсоюзов». Огородников («Бюллетень христианской общественности»), утверждая, что «СССР — тоталитарное государство», высказался за необходимость борьбы за расширение роли церкви в политической и общественной жизни страны. Новодворская (группа «Демократия и гуманизм») заявила: «Необходима политическая ненасильственная борьба с правительством СССР. Основная цель нашего движения — постоянная оппозиция правительству. Требование многопартийной системы в стране». Мясников (бюллетень «Гласность») говорил, что «половина населения СССР проживает в нищете, в стране много миллионов безработных и существует рабский труд, 25 % населения не имеет жилья. В СССР якобы не соблюдается ни одного конституционного права».
Выступления ряда участников содержали призывы добиваться неограниченного права на выезд и въезд в страну, отказ от воинской службы, свободную передачу любой информации за рубеж. Обсуждались также вопросы противодействия органам советской власти, политике КПСС, создания механизма влияния на выработку внутренне и внешнеполитических решений правительства.
То есть ничего особенно нового по сравнению с тем, что и так уже писала «перестроечная» пресса, там не говорилось. Но — не те люди, не «контролируемые». И, хотя, как признают авторы, «в целом провокационная акция осталась малозамеченной советскими гражданами», пресекать ее необходимо и впредь, ибо «не вызывает сомнения тот факт, что ее организаторы продолжат свою подстрекательскую деятельность».
Отделом пропаганды и Международным отделом ЦК КПСС совместно с МИД и КГБ СССР предусматривается выработать дополнительные меры по разоблачению враждебного провокационного характера деятельности организаторов и участников указанной акции, а также по предотвращению подобных акций в будущем.
Это была, пожалуй, единственная серьезная попытка объединить независимую оппозицию внутри страны. Что они могли сделать — горстка людей пред лицом всей гигантской машины удушения, без средств, при полном равнодушии (а то и враждебности) и Запада, и собственного общества? Кому нужны были их самодельные журналы, малотиражные газетки, если любой перестроенный орган издавался миллионными тиражами? Времена, когда одно слово правды было сильнее ядерной сверхдержавы, канули в лету: теперь все говорили «правду», много разной «правды», и притом одновременно. Только слушай! Советская перестроечная пропаганда научилась врать вразнобой, создавая многогласность «социалистического плюрализма». И, сколько ни напрягай связки, твой голос оставался лишь одним из многих, твоя правда одной из множества. Разве их всех перекричишь?
Более того, уж если раньше человек ухитрялся найти себе оправдание, лишь бы избежать конфликта с властью, то теперь и искать было не надо. Зачем, скажите, лезть на рожон, под дубинки ОМОНа, ради правды 100-процентной, если за 75 % можно стать государственным мужем с персональной машиной! Куда торопиться, если то, что сегодня нельзя, завтра станет можно? Особенность горбачевской «демократизации» состояла в том, что контролируемым позволяли гораздо больше того, за что неконтролируемых разгоняли с беспримерной жестокостью.